Галина Лошкарева - Небо на двоих

Заблуждаются, конечно. Открываешь или избегаешь, всё равно берёшь ответственность.

– Милицию – это само собой. Кстати, Елена Степановна, на первый взгляд, возраст девочки?

– Крошка совсем. Новорождённая, – сделала заключение молодой специалист. На её щеках выступил румянец – волнение от причастности к важному событию. Возможно, именно от её решения в документах этого маленького человечка появится дата рождения.

– Вы совершенно правы, – согласилась Изольда Тихоновна. – Новорождённая. Мамочки, решившиеся на такое, возле себя детей долго не держат. Чтобы не привыкать. Поэтому день-два погоду не сделают.

Взглянув на перекидной календарь, объявила значащуюся на нём дату:

– Тринадцатое июля тысяча девятьсот восемьдесят второго года. Так и запишем. Теперь имя! Какие варианты?

Кажется, участники консилиума только и ждали этого вопроса. В воздух полетели имена:

– Маша! Саша! Даша!

– Олимпиада! Элеонора!

– Вы ещё Даздраперму вспомните!

– А давайте – Стефания, – тихо предложила Наталья Петровна, няня средней группы, женщина лет тридцати пяти. Мечта всей её жизни – родить ребёнка, «да бог не даёт». Вот и работает здесь, к детишкам поближе.

До сих пор мирно спавший на директорском столе младенец вдруг завертел головкой, стал вырываться из пелёнок, готовясь подать голос. Фейерверк имён резко прекратился. В пространстве повисла тишина. Её нарушил тихий голос Изольды Тихоновны:

– Наталья Петровна, почему Стефания?

– Приготовила для дочки. Надеюсь, родится когда-нибудь…

– Считайте, что уже родилась, и, похоже, имя Стефания ей нравится – плакать даже раздумала. «Остальное, – говорит, – решайте без меня, я доверяю вам». Что же, будем решать. Станислав Афанасьевич, у вас ведь есть дети?

– Так точно! Есть! – с военной выправкой доложил тот. – Сыновья. Оба. Два.

– Дадите отчество ещё одному ребёнку? Девочке.

– Так я, это… Всегда пожалуйста.

Женщины, переглянувшись, прыснули. Видя смущение Станислава Афанасьевича, Изольда Тихоновна пришла ему на помощь:

– Меня вдохновляет ваша готовность стать отцом, – и, кивая на сверток, добавила: – Только бы такие случаи пореже были… Итак, Стефания Станиславовна – по-моему, созвучно.

Участники экстренного совещания одобрительно закивали головами. Изольда Тихоновна продолжила:

– Коллеги, остается фамилия. Есть идея – идти от версий появления детей на свет…

– Принесли аисты! Нашли в капусте!

– Тогда Капустина или Аистова?

– Глаза у неё синие, на небо похожи. Я заметила, она их приоткрывала…

– Значит, Капустина отпадает.

– Вот и хорошо. Тогда Аистова… Тоже не звучит как-то.

– Может, Лебедева? Я «В мире животных» недавно смотрела. Николай Дроздов там про них так интересно рассказывал. Такое видео, залюбуешься. А как летят… – эмоции захлёстывали шеф-повара Ольгу Витальевну.

– Красиво летят, говорите? – Изольда Тихоновна представила картинку, которая, судя по выражению лица, ей нравилась. – Вот и наша Стефания Станиславовна пусть взмывает ввысь, – и без особой радости добавила: – С днём рождения, Стефания Лебедева.

– С днём рождения-то, с днём рождения, только заберут её у нас. В дом малютки, – прервала невесёлые поздравления появившаяся только что Вероника Ивановна, воспитательница старшей группы. Тут же убежала обратно, объясняя на ходу причину своей спешки: «Моих архаровцев больше чем на минуту не оставить! А задержишься – тебя ждёт сюрприз, и даже не один, и не из серии приятных».

Её догоняло уверенное директорское сопрано:

– Заберут? Это мы ещё посмотрим! Всем спасибо! Елена Евгеньевна, уносите ребёнка. Снимайте антропометрические данные. В общем, оформляйте, как положено. А я в милицию сообщу о находке. Хотя нет надежды, что мамашу найдут. А уж папашу – тем более…

Воспоминания Изольды Тихоновны прервал знакомый детский голос: «Сегодня пришло время?».

«Явилась. Как часовой – минута в минуту. Что же, Стефания, видимо, пришло твоё время… Знаю, ты справишься».

Она протолкнула коробку в положенное ей место. С карточкой в руках подошла к Стефании.

– Давай присядем, – сказала она, обнимая высокую, хрупкую фигурку девочки. Протянула ей карточку. Та по-взрослому взяла её. Взгляд медленно скользил по строчкам листа. На личике – ни одной эмоции. Только эти глаза… иссиня-чёрные.

Нет, в них нет укора. Есть только непонимание, боль и немой вопрос: «Прочерки? Такое что ли может быть? Меня что, как котёнка? Откуда тогда фамилия, имя, отчество, день рождения? Да что тут спрашивать? Ясно, что придумали».

«Надо выдержать этот взгляд. За тех, кто испугался, убежал от ответственности, смалодушничал, взял на себя грех. Бог им судья. Надо выдержать. Это самое малое, что я могу сейчас сделать», – старалась найти в себе силы Изольда Тихоновна.

– Пойду я, – тихо сказала Стефания.

«Ты выдержишь. Ты всё выдержишь», – мысленно летело ей вслед.

Стефания по-своему выдерживала. С этого дня она сбегала из детского дома при каждом удобном случае. Её знали все отделения милиции. Заявления о пропаже девочки поступали к ним каждый день да через день. В шутку Стефанию окрестили «сбегунком». После четырёх побегов никто не удивлялся её очередным исчезновениям.

– Значит, снова пустилась на поиски родителей, как тот мамонтёнок из мультфильма, – делал вывод начальник оперативной группы.

– Пусть мама услышит, пусть мама придёт. Пусть мама меня непременно найдёт… – с улыбкой подпевал кто-нибудь из его коллег.

– Шутки шутками, а что ребёнку остаётся делать, если взрослые помочь не могут? Вот и пристаёт ко всем прохожим подряд: «Тётя, может, ты моя мама? Вы папу моего не видели?».

– Группа! На выезд! Сергей и ты, Леонид, – в зоопарк. А мы с Петром – к аттракционам. Эти места её больше всего привлекают. Кто первый сбегунка обнаружит – докладывать!

Вот ещё из воспоминаний… Ей уже девять лет. Большая спальная комната детского дома. Засыпая, Стеша мурлычет свою любимую колыбельную песню. Она не знает, почему именно эта песня. Откуда и когда она к ней пришла, кто её научил или когда-то пел. Просто – любимая. Стеша напевала её практически всегда, и уж обязательно перед сном. Потому что от неё становилось теплее.

Ребята посмеивались над ней: «Странная какая-то. Может, ненормальная? А давайте ей тёмную устроим, когда засыпать будет! Посмотрим, как тогда запоёт!».

И устроили.

После этого песен её никто не слышал. Скучали без них. Даже когда стали взрослее, подошли гурьбой и хором к ней:

– Ты прости нас, Стеша. Мы ведь не со зла тогда. Так, шутки ради.

Не знала она в свои двенадцать лет, как на это ответить. Промолчала. Но что-то произошло в её сердечке. Песня та снова зазвучала. Робко зазвучала, тихо, под одеялом, чтобы никто…