Елена Милер - Избранные

По тому, как Матвей поздоровался с Берндом, а мужчины виделись впервые, я поняла, что хозяин яхты – плотный седовласый мужчина с орлиным взглядом и тонкими губами, с первого взгляда понравился Матвею, впрочем, их симпатия оказалась взаимной.

Через пару минут с яхты на причал спустилась супруга Бернда – Маарет. Окинув нас оценивающим взглядом, эта невысокая, пожилая, сухопарая женщина приветственно кивнула головой, ничего не сказала, и даже не улыбнулась. Мы не поняли: то ли она просто не владеет русским языком, то ли слишком высокомерна.

Зато Бернд источал радушие и гостеприимство. Проведя нас на судно, он сразу стал объяснять:

– Это небольшая яхта, всего 21 метр в длину. В океан на ней нельзя. Это морская прогулочная яхта с флайбриджем.

– С чем, с чем?! – улыбнувшись, переспросила я.

– Так верхнюю открытую палубу называют, с которой тоже можно управлять яхтой. – Бернд по-отцовски ласково посмотрел на меня. – На ней удобно загорать!

Мы с Матвеем как по команде оба вопросительно вскинули брови: одетые по погоде, мы были в брюках и ветровках.

– Её сделали в Италии, – объяснил Бернд. – Там ориентируются на своё тёплое Средиземное море. Но ведь и здесь иногда можно понежиться на солнышке!

Благодушное настроение Бернда передалось нам. Пройдясь по главной палубе, мы с интересом осмотрели её. Кроме ходовой рубки, там размещались ещё две каюты – для хозяев и гостевая, а также уютная столовая и кладовка. Пол в каютах был с подогревом, что очень обрадовало меня. Потом мы поднялись на вторую палубу. Кроме механизма управления, там размещались бар и маленький бассейн. Обведя взглядом великолепный вид на морское побережье, отрывавшийся сверху, Матвей расправил грудь и глубоко, с удовольствием вдохнул свежий воздух.

– А мне здесь больше нравится! – сказал он.

– Кто-бы сомневался! – сказала я, ласково посмотрела на мужа и пояснила супругам Хеаскааре: – Я иногда называю Матвея селезнем за его любовь к душу и воде вообще.

– Здесь я с ним совпадаю! – сказала вдруг на хорошем русском Маарет, и впервые улыбнулась своими тонкими и бледными губами. – А Вы любите рыбалку?! Здесь удобно рыбачить с открытой кормы.

Матвей, к которому обратилась пожилая женщина, слегка растерялся.

– Мы с Джули никогда не рыбачили на море. Да и на речке не часто удавалось.

Наше знакомство с хозяевами продолжилось за завтраком, который длился больше часа, и после которого, наконец, Хеаскааре вывели яхту в море.

Практически сразу, как судно оказалось в открытой воде, у меня началась морская болезнь. Маарет дала таблетку, которая должна была облегчить моё состояние, и сказала, что дня через три болезнь пройдет. Но таблетка не помогала, и мне становилось всё хуже. Матвей с Берндом отвели меня в трюм – самое прохладное и тёмное место на яхте. Матвей подержал фонарь, а Бернд быстро и ловко соорудил для меня постель. Мне было совершенно всё равно из чего эта постель и где. Инстинкт подсказывал: надо поскорее лечь! Как только я приняла горизонтальное положение и закрыла глаза, мучительное подташнивание прекратилось.

– Мне уже легче, – я слабо улыбнулась мужчинам. – Но трое суток – это совсем не мало! Это – почти половина запланированного срока плавания! Идите, не беспокойтесь обо мне! Я попытаюсь уснуть.

– Это правильно, – согласился финн, – станет легче.

Выключив фонарь, Матвей поставил его у изголовья моей постели, и мужчины ушли.

Оставшись одна в полной темноте, я принюхалась. В трюме приятно пахло кожей и древесиной. Раз нет пыли, – значит, нет и мышей, – решила я и улыбнулась тому, что сейчас меня радует не какая-нибудь глубокая мысль, или что-то значительное, а всего лишь отсутствие мышей.

Чтобы отвлечься от сосредоточенности на собственной слабости, я заставляла себя прислушиваться к равномерному шуму двигателя и ритмичным ударам волн в корму. Вскоре я утратила ощущение времени и погрузилась в полузабытье, похожее на сон. Неожиданно, словно от толчка, я очнулась: в трюме было совершенно тихо. Похоже, яхта остановилась.

Нащупав фонарь, я включила его, встала с постели, и, цепляясь за перила винтовой лестницы, быстро поднялась на палубу. Всё море и яхта были укрыты плотным туманом. На палубе никого не было. Я заглянула за борт: внизу равномерно шуршали мелкие волны. Не понимая, что происходит, я кинулась в гостевую каюту.

Матвей спокойно лежал в своей кровати и читал какой-то журнал.

– Почему стоим? Где Хеаскааре?

– Потому что туман! – Матвей поднялся навстречу мне. – Хеаскааре – в своей каюте. Чего ты так встревожилась?! Ну, туман! Никто не ожидал, что он так быстро сгуститься, поэтому мы продолжали несколько часов плыть от берега, а надо было бы сразу вернуться. Теперь мы уже далеко в море. Бернд решил, что пока просто заглушим двигатель и отдохнём.

На наши голоса из своей каюты вышли и супруги Хеаскааре. Увидев, что я поднялась из трюма, они поспешили осведомиться о моём самочувствии.

Вместо ответа, я требовательно обратилась к Бернду:

– Что дальше делать?

– Это неожиданная для меня ситуация, – извиняющимся тоном отвечал финн. – По прогнозу тумана не было. Я не знаю, сколько он продержится. Но мы можем пока постоять здесь.

– И чем заниматься?!

– В карты играть, – предложила Маарет.

– Почему бы нам не вернуться на берег? – предложила я и просительно посмотрела на Бернда. – Я по-прежнему плохо чувствую себя.

Слукавив, ведь мне уже стало легче, я не испытывала ни малейших угрызений совести. Мне страстно хотелось одного: вернуться в Москву, чтобы поскорее узнать, что происходит на выборах в Миссурске. Только здесь, оказавшись в информационном вакууме, я поняла, что неосознанно опасаясь именно этого, сопротивлялась поездке на море.

– Мы не можем, – сказал Бернд с сочувствием, – видимость нулевая и большой риск повредить яхту.

Весь день, уже не скрывая своего плохого настроения, я продолжала настаивать на прекращении плавания. Маарет чувствовала, что дело не в морской болезни, и молча, но с осуждением, даже враждебно, поглядывала на меня.

Ближе к вечеру мужчины, отойдя в сторонку, подальше от нас, посовещались и решили искать остров, который по данным Бернда, должен был находиться совсем рядом. Они спустили на воду шлюпку, и пошли на веслах чуть правее курса, по которому двигалась яхта. Не прошло и часа, как они вернулись с радостным известием, что суша найдена.

Теперь уже на двух шлюпках Бернд с Матвеем перевезли на остров и меня, и необходимое нам имущество. Мужчины разбили палатку, и Бернд вернулся на яхту, где они с Маарет привыкли ночевать.

Балтика, 15 июля

Туман не рассеивался два дня. Изучая остров, мы с Матвеем обнаружили на нем трёх молодых финнов, которые тоже вынужденно высадились и вытянули на берег свои спортивные катамараны. К счастью, старший из них, которого звали Батист, хорошо владел русским языком. От него я узнала, что на следующий день эти молодые люди должны обязательно прибыть на свою базу на берегу моря, так как туда приедут машины, чтобы отвезти их катамараны в Хельсинки.