Марина Куликова - В пламени амбиций

Елена догадалась, что портрет был сделан по заказу Фомина. «Может быть, он и правда любил мою мать и хотел любоваться ею денно и нощно, но это ничуть не оправдывает поступков, совершенных им в дальнейшем» – подумала девушка. В ворохе сваленной рядом с сундуком старой одежды, Елена отыскала платье, в котором ее мать позировала перед художником. Оно было холодным и влажным и, как показалось Елене, пахло прошлым.

Чувства Елены захлестнула волна обиды и негодования. Фомин избавился от портрета и платья некогда любимой женщины, как от ненужного мусора, похоронил их в холодном подвале на дне сундука! Неужели он полагал, что таким образом сотрет из памяти события своей жизни? «Что ж, придется мне напомнить ему о том, о чем он предпочитает не вспоминать». – Решила Елена. Она спешно запихнула вещи в сундуки, оставив лишь платье и портрет матери, и уже собралась было уходить, как… услышала за дверью подвала звук приближающихся шагов! Елена застыла, зажав в руках вещи матери.

Возле двери шаги замерли. Елена судорожно гадала, успеет ли она погасить факелы на стенах, пока этот «некто» за дверью раздумывает, войти ему в подвал или же нет. Но время было упущено. Елена с ужасом ждала разоблачения. Но неизвестный в подвал не вошел. Потоптавшись возле двери, он ушел: Елена отчетливо слышала звук удаляющихся шагов.

Девушка быстро затушила факелы и крадучись, вышла из подвала.

Остаток ночи она провела за чисткой ключей Агафьи, думая при этом о матери и строя планы мести Фомину.

***

Елена пряталась в глубине коридора, в котором располагались комнаты хозяев. Царившая здесь полутьма играла ей на руку.

Становилось все темнее: вечер плавно переходил в ночь. Пришла утомившаяся за день служанка и зажгла свечи, но стоило ей уйти, как Елена тут же затушила их. Коридор снова погрузился в тьму.

Наконец, на лестнице послышались тяжелые шаги – это Фомин старший вернулся с фабрики.

Елена застыла в напряжении. За время ожидания глаза ее привыкли к темноте, потому она хорошо видела, как хозяин замер перед своей дверью, на которой красовался портрет Натальи Трифоновой, его бывшей любовницы. Девушка догадывалась, какие чувства он испытывает. Суеверный ужас, недоумение, может быть, и злость. Оцепенение его длилось недолго. Фомин сорвал портрет женщины с двери и скрылся в комнате. Не прошло и минуты, как он выбежал в коридор, сжимая в руках старое женское платье.

– Что это еще за напасть? – крикнул он в пустоту и помчался вниз.

Елена была довольна. Все произошло именно так, как она ожидала. Да, это она украсила дверь Фомина портретом матери и разложила ее платье на его кровати. Наверняка эти вещи заставили его вспомнить далекое прошлое, а вместе с тем и нерадивые поступки, которые он совершил. Пусть теперь помучается, соображая, откуда все это взялось.

Неслышно ступая, Елена спустилась в кладовую.

– Где ты была так долго? – накинулась на нее Агафья. – Тут такое произошло! Хозяин точно взбесился! Кричит, что его хотят свести с ума!

– Почему он так решил? – изобразила удивление девушка, а про себя подумала: «Поделом ему».

– Кто-то подбросил в его комнату женское платье, – громко прошептала экономка. – Бедные горничные трясутся от страха, ведь хозяин в первую очередь подумает на них.

– Платье? – переспросила Елена. – Он так и сказал: платье?

– Хозяин размахивал им из стороны в сторону и кричал, что найдет того, кто вздумал с ним шутки шутить. Выглядел он, честно сказать, и правда, как сумасшедший.

– Может быть, это дело рук… потусторонних сил? Дом большой, старый, кто знает, что здесь есть…

– Вот еще, выдумала! – скептически усмехнулась Агафья. – Давай-ка, заканчивай работу, да спать! Ночь уж на дворе. И забудь эту историю с платьем. Хозяин не любит тех, кто помнит о нелепостях, происшедших с ним.

Ночью Елена долго не могла заснуть. «Почему Фомин умолчал о портрете? – размышляла она. – Быть может, испугался сплетен?» Но одно девушке было ясно: Фомин помнил о ее матери. Но воспоминания эти, судя по всему, были ему неприятны.

***

Скандальная история, происшедшая с Фоминым, забылась довольно быстро. Зная о нелегком характере хозяина, слуги предпочли не говорить об этом. Жизнь в доме вошла в привычное русло.

Не могла смириться с этим только Елена. Ее возмущал тот факт, что Фомин умолчал о портрете на двери. Девушка решил повторить историю с ним.

Елена дождалась, когда Фомин уйдет на фабрику, – обычно он уходил из дома рано утром, – и под предлогом уборки, проникла в его комнату.

Портрет матери она нашла под кроватью, в самом дальнем углу. Судя по всему, Фомин с ним не церемонился. С трудом сдерживая слезы, Елена смахнула с портрета пыль.

– Матушка, – сказала она, – ты увидишь, справедливость восторжествует. Я обещаю тебе. Могла ли ты знать, позируя перед художником, такая молодая, красивая и любящая, что твой будущий портрет похоронят на дне сундука, а потом зашвырнут под кровать? Ты продолжаешь улыбаться с холста, а тебя отвергли, и при жизни, и после смерти…

Елена бережно расположила портрет матери среди подушек на кровати Фомина и была такова.

Но ожиданиям Елены не суждено было сбыться. Несомненно, появление портрета на кровати стало для Фомина неприятным сюрпризом, но он не стал выносить свои чувства на люди. Елена догадывалась о причинах такого поведения. Молчать Фомина заставлял страх. Страх вопросов и людских пересудов. Фомин не хотел вспоминать прошлое и не хотел, чтобы другие вспоминали. Иначе ему пришлось бы оправдываться и он не нашел бы подходящих слов. Правда на этот раз была не на его стороне.

***

Егор и Елена встречались почти каждое утро. Пекарь привозил свежий хлеб, Елена выбегала во двор, и молодые люди, гуляя по еще сырой с ночи траве, вели неспешные беседы. Они рассказывала друг другу о себе, о своих делах, делились суждениями о мире, о нравах молодых и старых… С каждым днем, с каждой встречей, Егор все больше притягивал Елену. Она испытывала к нему неподдельный интерес, теплые чувства, благодарность за дружбу… Девушка все чаще ловила себя на мысли, что думает о пекаре не как о просто хорошем друге, а как о привлекательном мужчине. Ей нравилось это новое, щемящее сердце, чувство. Оно освещало ее жизнь, как луч солнца освещает пасмурное небо холодным осенним днем. Пробуждаясь, Елена вспоминала о Егоре, и на душе ее становилось радостно и светло.

Возвращаясь с очередной прогулки, на аллее Елена столкнулась с Андреем.

– Вижу, ты шашни завела с пекарем, – без обиняков отметил он.

– А вы следили за мной, Андрей Григорьевич?

– А тут и следить нечего, – фыркнул Андрей, – все об этом говорят. Молодушки против тебя ополчились, скажу я тебе.