Луиза Хартманн - Любовник для Карлы. Часть вторая. Возвращение

© Луиза Хартманн, 2018

ISBN 978-5-4493-9630-3 (т. 2)

ISBN 978-5-4493-9631-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Самолёт приземлился в аэропорту Шарль-де-Голль ровно в полдень.

Стоял знойный майский день. Гул голосов, переполненный зал прибытия, запах кофе и круассанов – Карла возвращалась в реальный мир, домой, в Париж.

Её Париж, город, который она то любила, то ненавидела, где отдавалась страстям и сентиментальной неге, где пережила горечь разочарований, разбивших её сердце вдребезги, город, где ей приходилось снова и снова собирать себя по кусочкам…

До тех пор, пока в её жизнь не вошёл Робер…

Карла сняла свою сумку с ленты и вышла на улицу. Перед её взглядом предстала вереница такси, длинная очередь только что прибывших людей, горы чемоданов и сумок разных цветов и размеров. В нос ударил запах моторов и разогретого асфальта вперемежку с духами. Все спешили поскорее уехать, и почти у каждого подъезжающего такси разгорался короткий спор за право поехать первым. Водители привычными движениями закидывали чемоданы в багажник, запрыгивали в машины и резко давали газ, со свистом отъезжая от аэропорта.

Парижское такси… Да, она дома…

Когда подошла очередь Карлы, она поспешно села в машину и положила дорожную сумку на колени. Ей хотелось как можно скорее отъехать.

Таксист кинул на неё спрашивающий взгляд. «Парк Монсо,» – коротко бросила она – и машина помчалась по скоростной трассе, ведущей в город. За окном сначала медленно, а потом все быстрее поплыли фермерские угодья со свежевскопанными длинными грядками, за ними – выстроенные в стиле барокко дачи парижан, и наконец, они въехали в Париж. Множество светофоров, цепочка маленьких бакалейных лавочек со снующими парижанами, ворота Клиши…

Париж, который она знала раньше, Париж без Робера…

Она почти не тосковала о нем в последнее время. Когда Тадао водил её по Киото, ей иногда казалось, что рядом с ней Робер, просто с другим лицом.

У него были те же манеры, похожий голос, живые глаза, мягкий взгляд. Тёплые руки, нежно сжимающие её ладони, когда они оставались вдвоём. Пристальный взгляд, устремлённый ей в лицо каждый раз, когда он рассказывал что-то или спрашивал её о чём-то. Он не задавал много вопросов, но на один из них она так и не ответила – хочет ли она, чтобы Робер вернулся. Она не знала, что ответить. Робер был слишком дорог для неё. В нем были все те мужские качества, о которых она мечтала, когда оставалась одна, сидя долгими вечерами с книгой в руках на своём маленьком балкончике. Он был самим совершенством. Ей вдруг вспомнились его слова в один из последних вечеров: " Я – твоя игрушка, ты не можешь выйти за меня замуж и иметь детей.»

Она увидела перед собой лицо Робера, его глаза с тем блеском, который она никогда прежде не встречала ни у одного из своих любовников, и горячая волна прокатилась по всему её телу, поднялась к груди и застряла в горле.

Карла вышла из такси напротив своего дома. Чувство тоски внезапно наполнило её, когда она вставила ключ в замочную скважину и открыла дверь. Войдя в свою квартиру, она постояла несколько минут посреди комнаты, словно привыкая к ней, потом скинула с себя всю одежду и пошла в душ. После душа она открыла дверь на балкончик, взглянула на почти высохшие кустики базилика и розмарина. Покачала головой, набрала полный кувшин воды, вернулась на балкон, бережно полила оба кустика. Вернувшись в комнату, она скинула полотенце на пол, бросилась на постель, закуталась простыней и почти сразу уснула.

Её разбудил долгий дребезжащий звонок. Не сразу поняв, где она находится, Карла оглянулась растерянно вокруг – знакомая обстановка окружала её, она дома… Она схватила трубку и проговорила чуть осевшим голосом:

– Слушаю…

– Карлетта, детка, что случилось? – подобно летнему граду, затарабанил голос мамы. – Наконец-то! Я уже перезвонила всем твоим подругам. Звонила Бруно, он сказал, что Робер заболел, и ты повезла его в Японию, домой. Как он? Что с ним случилось? Святая Мадонна, он так молод! Моя детка, ты, наверное, очень переживаешь? Хочешь, я приеду, и ты мне все расскажешь?..

Карла вдруг вспомнила все, весь ужас, который ей пришлось пережить в тот день, когда она увидела неподвижное тело и живые молящие глаза.

Тарахтящий без остановок голос мамы окончательно разбудил её. На последний вопрос она поспешила ответить:

– Нет, нет, мамуля, тебе не нужно приезжать. Все в порядке. Я отвезла Робера в больницу. Он уже чувствует себя лучше. Почему не остался здесь в больнице? Оказалось, что ему не подходит наш климат, пришлось срочно отвезти его в Японию, – на ходу придумала Карла. – Я позвоню тебе потом. Извини, я очень устала с дороги. Я тоже тебя люблю. Целую.

Карла положила трубку, откинулась на подушку и уставилась в потолок. Пролежав так несколько минут, повернула голову к будильнику и посмотрела на часы. Половина пятого. Можно выпить чаю и снова уснуть. До утра. А утром пойти на работу. Все, как прежде.

И все-таки, все было не как прежде…

Она встала, включила чайник, открыла свой шкаф. На глаза попалось платье от Каролины Херрера. То самое, в котором она впервые увидела Робера. Как он был мил на лестнице с газетой… Она взяла платье, уткнулась в него носом и закрыла глаза. Запах вернул её в события того дня. Вот она бежит по лестнице, распахивает дверь, толкает ею незнакомца и забегает в парадную. Возвращается, чтобы извиниться и видит его лицо. Его лицо… Как ей не хватает этого красивого лица с нежной благородной улыбкой. Теперь только она поняла, что улетела, не навестив его. И что она почти не думала о нем там, в Японии…

Там, в Киото, Тадао занял все её мысли. Но ей казалось, что это Робер провожал её в гостиницу и приглашал на ужины, нежно держа под локоть, когда она садилась в такси…

Конечно, внешне Тадао был другим со своим бледным черноглазым лицом, обрамлённым черными блестящими волосами, всегда аккуратно и тщательно уложенными. Но в поведении, чертах характера и даже в походке, Карла узнавала Робера…

По-прежнему прижимая к себе платье, она глянула на телефон. «Я же обещала позвонить ему, когда вернусь в Париж. Но почему-то все время думаю о Робере…»

Она увидела накинутое на кресле красное кимоно. И поняла: все напоминает о Робере. Даже парижское такси, в котором она ехала из аэропорта.

Она прошла на кухню и заварила себе душистого чая. Надела кимоно и, прихватив из коробки печенья, снова вернулась в постель. Теперь она была в полном смятении. Робер был таким родным и близким, но Тадао был живым мужчиной, к тому же это он изобрёл и создал Робера. В каждом движении Робера угадывались черты Тадао – и наоборот.