Аника Вишес - Жажда доверия. Часть 3. Выжить для вечности

– Но ведь они все мертвы, – Кристина переводила взгляд с одного лица на другое, обходя глазами всех мужчин за столом, пытаясь понять. – Там на улице никто не выжил. Ты убил их всех, разве нет?

Владислав задумчиво посмотрел на полупустой бокал, затем медленно проговорил:

– Никогда нельзя быть уверенным до конца. Горький опыт показал, что во тьме кроме нас могут прятаться и другие демоны. Что ж, Герман, наверное, ты прав. Поезжайте. Оставите нам все необходимые рекомендации по подготовке вашей свадьбы, я начну все сам, а вы подключитесь позднее. Все же платье без Кристины мы выбрать не сможем, – он улыбнулся девушке. – Правда, дорогая?

– Да, видимо, так.

– Мне ехать с вами? – спросил Алекс. – Может быть, тебе понадобится какая-нибудь помощь? – он смотрел на старшего брата глазами, какие бывают у верного пса, видящего, как его хозяин собирается в дорогу. – Я мог бы…

– Мне понадобится помощь, – перебил его Влад. – У нас с тобой куча дел теперь.

– Да, Саш, мы справимся сами.

Алекс молча осушил свой бокал одним большим глотком, отчего уголки его губ кисло дернулись книзу, и уставился в тарелку, где овощное рагу уже успело совершенно остыть. Герман незаметно под столом взял Кристину за руку.

– Не волнуйся, моя радость. В ближайшие несколько недель нас ждет масса всего интересного. Возможно, что-то из этого тебе даже понравится.

В доме отца, боярина Янаке, все было так же, как помнилось Эржбете до замужества. Только в главном зале народу прибавилось. Дружки ее брата Марку, считавшиеся дружиной, охраной и защитой, а на деле пившие ночи напролет, до сих пор лежали вповалку кто на полу, кто на лавках. Немногие из них смогли продрать глаза на рассвете и отправиться на подмогу Эржбете вместе с ее отцом и братом.

Когда немногочисленные всадники встретили молодую боярыню, спустившуюся к ним с холма, отец ее, ехавший самым первым, тотчас же спрыгнул наземь, едва его лошадь успела остановиться. Он помог дочери слезть с ее рыжей кобылы и расцеловал ее горячо, по-стариковски.

– Цела… дочка… Мы уж думали, беда случилась.

– Случилась, отец, – негромко ответила девушка. – Повозка в овраг сорвалась, кони испугались.

– Чего?

– Оленя. Должно быть, волки гнали его из чащи, он перед нами на дорогу и выскочил. Кучер и служанка моя – насмерть затряхнулись. Я только и выжила, да еще вот кони.

Седой старый Янаке внутренне дрогнул и, чтобы унять эту дрожь, еще раз крепко прижал к себе свое младшее дитя.

– Живая, черт ее дери! Говорил же, ничего с ней не случилось, – Марку не спешиваясь взлохматил волосы Эржбеты, потрепав ее по голове в знак приветствия. – Тебя беда всю жизнь стороной обходит, да сестричка?

Боярыня отступила от отца и прямым взглядом посмотрела на брата.

– Здравствуй, Марку.

– Ну, здравствуй, прелестница!

Мужчина одной рукой подхватил девушку с земли так ловко и быстро, что от неожиданности она взвизгнула, и посадил перед собой на луку седла.

– Рад тебе! Не изменилась совсем за годы, – он крепко прижал ее к себе, зарывшись лицом в распустившиеся косы сестры. – Ну что, поехали домой. Возьмите ее лошадь, сестру я отвезу сам. Да пошлите людей в овраг тела привезти, чтобы похоронить, да добро, какое там ни осталось, сюда доставить.

– Нет там ничего, – негромко проговорила Эржбета, прижимая к груди тяжелый ларец.

– Да и трупов там, считай, нет уже, сожрано все давно. Волков расплодилось… Тьма! – Марку взбодрил лошадь пятками. – Ну, вперед! Пшел!

Резвый конь понес двоих всадников к дому.

Заехав во двор, Марку осторожно спустил сестру наземь, слез сам и отдал коня подошедшему мальчику-конюшонку. Эржбета одной рукой неуклюже взялась поправлять сбившееся от езды платье.

– Давай помогу, – Марку коснулся ларца, который девушка зажала под мышкой.

Он принял ношу и улыбаясь смотрел на знакомую фигуру сестры. Когда та привела себя в порядок и потянулась за ларцом, брат сказал:

– Да не бойся ты так. Мы же тебе не чужие! Приберу я твою поклажу, надежно, уж ты не беспокойся. Ну, ступай за мной, посмотришь, как мы тут жили без тебя.

Семья боярина Янаке жила так же, как и пять лет назад. Эржбете выделили ее старую комнату, в которой все осталось за годы на своих местах. Даже ее прежняя служанка Маришка была по-прежнему в доме. Бывшая молодой девчонкой в момент отъезда своей госпожи, теперь она превратилась в цветущую и пышущую красотой русоволосую девушку. При виде Эржбеты она охнула, зажала рот ладонями, и серебряное блюдо, которое она до того держала в руках, с шумом грохнуло об пол.

– А ты все такая же дуреха, – с улыбкой в шутку обругала ее молодая боярыня, после чего крепко обняла.

– Служить при ней будешь, как и раньше, – бросил Марку и удалился, оставив девушек наедине.

Весь остаток дня они провели в хлопотах. Эржбета заново обживалась в своих покоях, Маришка заправляла ей постель, натирала полы, убирала волосы и переодевала ее, без устали расспрашивая о житье и порядках в доме покойного мужа и о случившемся в пути происшествии.

– Да я-то хорошо жила там, ты-то тут как без меня? Не обижали тебя?

– Нет, что ты! Господа меня любят. Боярин Янаке слова грубого никогда не скажет.

– А Марку? – серьезно поинтересовалась Эржбета.

– И Марку, – коротко ответила служанка, при этом опустив глаза и густо покраснев.

Госпожа, которой она в тот момент прибирала волосы, строго уставилась на нее в зеркало.

– Чего это ты? Или брат мой приглянулся?

– Все любят молодого боярина, – смущенно улыбнулась Маришка.

– Только не все знают, каков он из себя на самом деле. Смотри мне, не вздумай к нему приближаться или подпускать его к себе. Держись меня лучше, а чуть что, мне же первой и говори. Я теперь твоя главная заступница в этом доме, как и прежде, поняла меня?

Девушка кивнула.

– Поняла.

– Ну, тогда ступай, – Эржбета забрала у Маришки из рук кончик своей темной косы и сама заправила его в прическу. – Дальше я управлюсь без тебя.

К ужину в небольшую залу боярыня спустилась нарядно одетая. Только украшений на ней было не много. Пальцы, привычные к крупным кольцам, теперь выглядели непривычно голыми.

– Марку, где мой ларец?

– Вот бабы! Она чуть не убилась, а все за цацки свои переживает, – Марку сделал щедрый глоток вина и отставил в сторону украшенный камнями кубок. – Цело твое барахло, будь спокойна. Только на что оно тебе сейчас? Ты при нас, в кругу семьи. Чего рядиться? Или это в доме мужа тебя научили всюду ходить, разодевшись павою?

Марку громко засмеялся собственной остроте, и отец тоже усмехнулся его словам. Кроме них троих и прислуги, подававшей на стол, в зале не было больше никого. Только поленья трещали в горячо дышащем очаге. Зато в большом зале слышался смех и, судя по всему, царило куда большее оживление. Дружина ее отца и брата вновь веселилась.