Олег Аникиенко - Кольцевая электричка

Согласно договору жильцов со службой безопасности, все руководство СБ и все работники, находящиеся на смене, подвергались уголовной ответственности за халатность в случае возникновения угрозы жизни жильца в доме или на его территории. В этом доме жили очень высокопоставленные лица, члены правительства, верховной палаты парламента, топ-менеджеры транснациональных компаний и крупных холдингов, то есть те, кого нельзя назвать олигархами или министрами, но лица, приближенные к ним.

Были среди жильцов и крупные бизнесмены, как Лев Николаевич, но только не имевшие криминального прошлого и с кристально чистой репутацией.

Улица встретила красными отблесками заходящего солнца и легким дыханием прохлады надвигающихся сумерек.

– Здравствуй, Жора, – садясь в машину и протягивая руку своему близнецу, поздоровался Лев. Он снова заметил, как поразительно они похожи с Жорой.

Сегодня Жора, по-видимому, старался выглядеть солиднее: он надел форменные брюки и темную рубашку в мелкую белую крапинку. В такую духоту это был мужественный поступок.

– Здравствуйте, Лев Николаевич, – отодвигаясь подальше, поздоровался Жора и пожал протянутую ладонь двумя руками.

– Хочу я позвать тебя, Жора, покушать в каком-нибудь хорошем месте, где я ни разу не был. Можешь что-нибудь подсказать? – как всегда рассудительно поинтересовался Лев.

– Могу, конечно. В нашу деповскую столовку, вы там точно не были, – широко улыбаясь, предложил машинист.

– Идея хорошая. Но сегодня на вечер я экстрим не планировал, – вежливо отказался Лев. – Нужно место, где мы сможем посидеть, как простые граждане.

– Я по ресторанам и кафе не хожу, Лев Николаевич, так что подсказчик из меня не выйдет, – пожал плечами Жора.

– А какую кухню хотите попробовать? – поинтересовался Гена.

– Желательно чего-нибудь необычного, – задумавшись на мгновение, ответил Лев.

– Японская кафешка есть хорошая недалеко, – предложил Гена.

– Нет, я сегодня не настроен есть сырую рыбу, – решил Лев.

– Тогда могу предложить кафе «Уйгурка», недавно открылось, там уйгурская и дунганская кухня. Это народности на севере Китая, у них много овощей используется, и мясо тонко очень режут замороженное, потом готовят. Овощи на открытом огне жарят. Интересные вкусы, – поделился Гена.

– Интересные – это одно, а вкусные? – осторожно поинтересовался Лев.

– Да, очень. Главное, пища здоровая, нет лишних жиров и калорий, – как истинный спортсмен, охарактеризовал рацион Гена.

– Гусениц и тараканов не жарят? – задал беспокоивший его вопрос Жора.

– Такого нет, – уверил их Гена.

– Тогда поехали, – решил за всех Лев Николаевич.

«Джип» рыкнул, заводя свой многолитровый двигатель, и тронулся, посапывая сотнями лошадок.

Дорога по городу пролегала без лишних пробок, поскольку час пик уже закончился. Для Жоры панорама родного города была необычно нова, поскольку он впервые видел ее сквозь тонированные стекла дорогого «джипа», вдыхая смесь хвойного освежителя воздуха, хорошо сочетавшегося с запахом кожаного салона и особо уместного в прохладе климат-контроля.

Поездка протекала в непринужденной беседе. Выяснилось, что оба выросли в соседних районах и ходили в школы, постоянно соперничавшие на олимпиадах по математике.

– А ты вообще, как учился? – интересовался Лев Николаевич.

– Я вообще-то легко учился, но мне неинтересно было. У меня такая учительница была в начальных классах, что, как я перешел в пятый класс и у нас стал не один учитель по всем предметам, а на каждый предмет свой преподаватель, я со своей первой учительницей даже не здоровался, – поделился Жора.

– А почему? – удивился Лев.

– Да что я! Почти весь наш класс делал вид, что ее не знает. Она только орать могла. Нервная, дерганая и неграмотная. Объясняла только доске, а чем в это время класс занимается, ей безразлично было. Ходила постоянно лохматая, большими шагами, крупная была тетка. Больше всего мне запомнилось, что она, как поворачивалась к классу от доски, говорила: «А ну ложьте руки на парты, шо вы ими махаете? Понарожали тут бездарей и оболтусов». И это говорил человек, который учил нас алфавиту. Надежда Анатольевна ее звали. Мы ее Безнадега Анатольевна называли, – поделился Жора нерадостными воспоминаниями о школе.

– А у меня учительница в младших классах отличная была. Лидия Ильинична. Я до десятого класса к ней ходил чай пить. У ее малышей уроки заканчивались, а у нас вторая смена была. Так многие наши пораньше приходили, чтобы возле нее посидеть, она нас всегда как родных встречала, всегда на нас время находила, хотя бы просто улыбнуться. Кстати, она мне любовь к математике привила, для меня цифры всегда понятными были, четкие, ясные. А формулы – это просто игры цифр, я всегда представлял, что цифры водят хороводы, прячутся, перепрыгивают друг через друга. Они у меня сами собой выстраивались в цепочку, и я видел ответ раньше, чем одноклассники высчитывали результат на калькуляторе, – расслабившись и глядя куда-то вдаль, с легкой улыбкой сказал Лев.

Жора смотрел на него с удивлением: он не ожидал, что этот человек-кремень способен на маломальские эмоции.

– А, я понял, нам всегда о вас как о гении в математике говорили. Наша школа начала вашу школу побеждать, когда вы уже отучились, – вспомнил Жора.

– Да, я помню эти олимпиады, мне всегда так смешно было, как другие напрягаются и считают в уме, – усмехнулся Лев. – А у вас тоже талантливый мальчик был, Герберг, помню, его фамилия была.

– Да, да, он у нас всегда на доске почета висел. В очках такой, худой и рыженький, – согласился Жора.

– Умный парень. Всегда такой эмоциональный, всегда сильно переживал, когда проигрывал, – одобрил былого соперника Лев.

– Умный был, а умер как дурак. В 9 классе с крыши 12-этажки возле школы спрыгнул, из-за неразделенной любви к Машке Луневой. Она его еще на год старше была. Кому что доказал, спрашивается? – с некоторым неприятием вспомнил Жора.

– Ну что ты так агрессивно? Просто молодость, – не желая расставаться с приятным воспоминанием о талантливом мальчике, возразил Лев.

– Ничего себе молодость! О других бы подумал. Я мимо этого дома в школу всегда ходил, а потом пришлось несколько лет за два квартала обходить двенадцатиэтажку, чтоб не видеть разбрызганные по стене до третьего этажа его мозги, – скривился Жора.

– Наверное, на отмывку не нашли средств, подъемник нанять, – как всегда, с практической точки зрения оценил ситуацию Лев.

– Наверно, – согласился Жора. – Вообще я считаю, что должны делать специальные центры для самоубийц. Приходит самоубийца, пишет заявление с просьбой предоставить возможность покончить с собой. Заявление принимают, назначают исполнение через три дня, за это время с ним работают психологи разные, а если он не передумает, решит, что он все же выкидыш из человеческого общества, дают таблетку, и он тихо-мирно дохнет. Отправляется гореть в аду, не доставляя окружающим неудобств. Потом его хоронят за счет государства. И родственникам затрат меньше, и улицы и стены домов чище.