Екатерина Селивёрстова - Похмелье не будет вечным. История о женском алкоголизме

– Может чая крепкого? Что-то ты совсем бледно выглядишь… В философию вон потянуло.

– Вить, что-то совсем мне плохо, не соображаю ничего. Давай я спать пойду. Сколько времени-то?

– Да мало еще, шесть вечера. Может тебе поесть? Ты хоть закусывала?

– Да не хочу я ничего! И разговаривать больше не хочу. Все, иди, я больше не злюсь на тебя. Ну женишься и женишься, свободный человек, просто это как-то неожиданно для меня прозвучало. Ну я… и расстроилась.

– Правда не злишься? Вер, неужели ты не понимаешь, если бы только захотела – давно была бы моей женой.

– Витя! Давай не будем на эту тему. – Женщина резко встала, но тут же побледнев, снова прислонилась к стене.

– Ну все, сядь, пожалуйста, – Виктор вскочил и, взяв женщину за плечи, бережно усадил ее обратно. – Раз ты так хочешь, я уйду. Только сначала напою тебя хотя бы чаем, с бутербродом. А потом ты пообещаешь, что сразу ляжешь спать! Никаких фокусов, хорошо?

– А чего ты беременной супруге-то сказал, когда Мишка тебе позвонил? – Вера сидела с полузакрытыми глазами, губы ее еле шевелились, она говорила почти шепотом.

– Ну и язва ты, не можешь без подковырок? Ничего не сказал, по работе вызвали, она уж привыкла.

Женщина молчала, глаза ее окончательно закрылись, но по неровному дыханию было видно, что она не спит, думает, переживает, хоть и сил на спор нет.

Витька посидел еще пару минут, дождался, пока закипел чайник, налил полную кружку. Кинул кружок лимона, две ложки сахара, тщательно перемешал. Вера не реагировала.

– Ну, я пойду тогда. – Виктор уже повернулся к выходу, не ожидая реакции подруги, но она вдруг слабо что-то промычала себе под нос. – Что?

– Может, ты сбегаешь до киоска?

– Ты что, с ума сошла? Ты сколько уже сегодня выпила?

– А вдруг мне ночью плохо станет? Мне кажется, уже опять похмелье начинается. И голова кружится.

– Вера! Водка тебе сейчас не поможет! Пей чай и попробуй заснуть. Я лучше с утра пораньше к тебе забегу, проведаю, как твоё самочувствие. А вон на донышке у тебя что-то бултыхается, хватит тебе, если что, на стопочку.

Женщина опять застонала:

– Витя, ну ты же знаешь, стопочка меня не спасет…

– Чай тебя спасет и крепкий сон. Заберись под одеяло, окошко открой, чтобы как следует проветрилось. Пойду Мишке инструкцию дам, а то ты и до окошка-то не доползешь. А ты пока чай пей, не уйду, пока тебя в кровать не уложу. Выкинешь опять какой-нибудь фортель!

– А можно я чай в кровати выпью? – Вере вдруг захотелось почувствовать себя маленькой девочкой, за которой ухаживает большой и сильный папа. Что ничего с ним не страшно, что он позаботится о том, чтобы девочке стало тепло, удобно, еще и сказочку расскажет перед сном. Она улыбнулась. – И сказку хочу.

– Ну вот, ожила, наконец-то, улыбаться начала. Конечно, можно. Давай, иди, сейчас тебе и чай, и колбасу принесу, пока раздеваешься. И сказку, и песенку могу спеть, чем бы дитя ни тешилось. Ну даешь ты, вроде взрослая уже. Отец, видать, плохо тебя порол.

– Вообще не порол, – почти неслышно прошептала Вера и, чуть пошатываясь, пошла к себе в комнату.

Проснулась она от непонятного звука. Звук был громкий, совершенно не привычный и очень-очень близкий, прямо над самым ухом.

«Опять глюки», – подумалось ей. Прислушалась, не открывая глаз. Звук идентифицировался как храп. Мужской храп. Мишка так не храпел. Он вообще не умел еще храпеть. Вера пошевелила пальцами, потянулась рукой в сторону звука. Теплое. Что-то теплое и большое. Она резко открыла глаза и вскочила, словно к ней в постель заползла змея. В комнате было темно, но отблеск от электронных часов позволял разглядеть соседа по кровати.

Витька, господи! Как он здесь оказался? Потихоньку стала возвращаться память, она вспомнила, как Витя поил ее чаем в постели, как что-то убаюкивающе рассказывал, как ей стало хорошо, расслабленно и… Что потом, она не помнила. Кажется, заснула. Или не заснула. Она пощупала себя руками, одежда на месте. Дежавю какое-то.

Храп вдруг прекратился. Мужчина открыл глаза и, часто моргая, уставился на женщину.

– Верунь, ты чего вскочила-то? Случилось что?

– Вить, а ты… Ты что здесь делаешь?

– В смысле? Ты же сама попросила. Полежи со мной, погладь мне головку, я гладил, гладил, да и тоже заснул вместе с тобой.

– И все? – подозрительно скривилась Вера.

– Ну, как тебе сказать… Вер, ты ничего не помнишь, что ли?

– Да все я помню! – Вера подтянула колени к груди и только сейчас поняла, что нижняя часть одежды, а если говорить проще, трусики, на ее теле отсутствует. Кровь прилила к щекам, как хорошо, что темно. Такой подлости она сама от себя не ожидала. Пять лет не нужен был, а теперь такой фортель перед свадьбой! Что теперь?

Она напрягла память, какие-то смутные отрывки мелькали, как в старом кино. Картинки не видно, но Вера смогла вспомнить свои ощущения – блаженной истомы, невероятной благости. Ей было хорошо, очень даже хорошо… Совсем не так, как с Юрой.

С Юрой было красиво, как на глянцевой картинке. Вера готовилась к каждой встрече с ним, Юра солидный бизнесмен, перед ним мелькают с утра до вечера одетые по последней моде сотрудницы, клиентки, да и просто девушки в кафе, куда он каждый день заходит на бизнес-ланч.

Вера старалась соответствовать. Кружевное белье, полупрозрачный пеньюар, завлекательные позы, чуть заметный макияж, чтоб не размазался, упаси Боже, во время страстных игр. Страстных ли, или это только игра в страсть? Вера умела красиво вздыхать и закатывать глаза, и даже почти чувствовала в этот момент. Чувствовала себя Богиней, разрешающей мужчине пользоваться ее телом.

Женщина все время думала, как она в этот момент выглядит? Исподволь наблюдала за партнером. Боялась повернуться так, что Юре станет неудобно. Короче, голова ее работала на полную катушку, процесс соития контролировался мозгом на сто процентов. А сегодня все было, как во сне. Да, Вере часто снились сны эротического содержания. Она и незнакомый мужчина. Она и несколько мужчин сразу. Она и она, было даже так. Просыпалась от оргазма. Но ни разу сон ее не воплотился в реальность.

А тут, кажется, все было реально. Только она была в старой футболке, не то что не накрашенная, даже неумытая, с распухшим от слез и алкоголя лицом, про запах перегара страшно даже подумать. И даже присутствие в соседней комнате сына не сдерживало ее стонов и вздохов. От воспоминаний Вера почувствовала сильное возбуждение. «Но я же не люблю его?» – взрывался мозг.

– Верунчик, ну ты чего, так и будешь сидеть? Какая ты у меня сладкая, а какая горячая, я и не догадывался, что ты можешь быть такой! – Витя протянул крепкую ладонь и положил на оголенную коленку, как бы проверяя, не убежит ли добыча.