Тамара Злобина - Я выбираю любовь. Любовный роман

Когда смотришь фильм, то забываешь обо всех проблемах, обо всех неудачах, невзгодах – вообще обо всём. Весь во власти действия фильма, переживаний и волнений его героев. Им сочувствуешь, сопереживаешь, думаешь вместе с ними, живёшь их жизнью… Кинематограф, как и книги, обогащает, украшает нашу жизнь, поэтому я не понимаю, как можно не любить его?

Начался фильм, и я постаралась всё выкинуть из головы. Если бы не соседи, которые пришли явно не для того, чтобы смотреть. Странные звуки невольно заставили обернуться. Ба, да они целуются! Совсем ещё дети… Едва ли по шестнадцати лет. Даже не знаешь, как реагировать на такое? Сесть подальше, чтобы не мешать, или призвать к порядку? Не успела сделать ни того, ни другого: соседям надоело или их занятие, или фильм, и они поднялись и ушли почти в самом начале сеанса. Их, видимо, совсем не интересовало, как с помощью аутотренинга пьяница превращался в нормального человека – почти так же, как лягушка превращалась в Василису Прекрасную.

Что ни говори, велика сила самовнушения, если она заставила полюбить другу друга таких различных людей: умную, малопривлекательную женщину и спивающегося, разочаровавшегося в жизни, мужчину. Но закончилась вся эта кутерьма вполне банально: постелью.

Давно обратила внимание на то, что самая счастливая история заканчивается всегда свадьбой. Даже сказки на этом заканчиваются. А затем: «и я там был, мёд, пиво пил – по усам текло, а в рот не попало». И всё! Дальше только: «они жили долго, счастливо и умерли в один день». А писать об этой «долгой и счастливой жизни» уже нечего.

Так и в жизни: всё интересное только до свадьбы. И встречи, и расставания, и первые цветы, и первые поцелуи. Всё опьяняет, всё кажется беспредельным счастьем… Не надолго: совместная жизнь отрезвляет быстро, почти сразу. Дальше – ссоры, скандалы, непонимание и вердикт: не сошлись характерами. Некоторым, чтобы сделать такой вывод, достаточно пяти-шести лет, а некоторым – и того меньше.

Я прошла через это. Нам с Алексеем хватило четырёх лет, чтобы понять, что мы совершенно не подходим друг другу, что между нами нет ничего общего, что могло бы связать и повести по жизни рядом. Даже рождение сына не помогло, а, напротив, ускорило распад семьи. Как говорят, издержки молодости. Сейчас я прекрасно понимаю, что можно было избежать этого, но ничего уже не вернуть: ни времени, ни чувств, ни молодости. Ничего…

Домой возвращалась в задумчивом, отрешённом состоянии, не обращая внимание на то, что вновь стало подмораживать, что с океана подул пронизывающий ветер, что воздух был солон и слегка горьковат. Солоно и горьковато было и у меня на душе. Золушки из меня явно не получилось: трусовата.

Вот и наш подъезд. На секунду задержалась перед дверью, и глубоко вздохнув, дёрнула ручку на себя. В подъезде полутемно и тихо, и ни живой души, а ведь уже… Ну, да: уже за семь. Кто будет ждать час? Не поняла чего во мне было больше: радости или разочарования? Медленно поднималась по лестнице, ничего не видя вокруг. На лестничной площадке третьего этажа кто-то стоял, но я, не поднимая головы, прошла мимо.

И вдруг услышала за спиной ещё не забытый голос:

– Здравствуйте, Тамара! Вы не узнали меня?… А, впрочем, как могли узнать, когда прошли мимо, не поднимая головы?… Вы забыли, что я жду вас сегодня?

Заставила себя повернуться на голос. На площадке третьего этажа стоял Александр. И моё сердце рухнуло вниз, как во время воздушной ямы на самолёте.

Усилием воли заставила себя повернуться на голос. На площадке третьего этажа стоял Александр. И мое сердце ухнуло вниз, как во время воздушной ямы на самолёте: чтобы мужчина ожидал женщину более часа – такое, наверное, бывает только в сказках…

– Розы?! – почти задохнулась я от волнения. – В декабре? Какое чудо!

Странное ощущение охватило меня: в нём смешались и восхищение, и растерянность, и недоверие. В ответ чуть слышно пробормотала:

– Ну, что вы, Александр, зачем это?..

Но цветы были уже в моих руках и не осталось ничего иного, как сказать:

– Спасибо.

Чтобы окончательно не выдать своей растерянности, добавила громче:

– Где вы только умудрились их достать?!

Александр сразу оживился и, глядя на меня с улыбкой, сказал:

– О. эта долгая история! Они совершили большой перелёт!.

Поспешно прижала прохладные бутоны к разгорячённому лицу, чтобы скрыть смущение:

– Извините, Александр, я поднимусь к себе и поставлю цветы в воду. Жаль будет, если такая красота пропадёт…

– Тамара, можно мне подняться с вами? – спросил Александр.

– Да-да, конечно! – ответила торопливо, краснея от досады за свою суетливость, и радуясь тому, что он не видит предательской краски.

Александр в два шага догнал меня, и мы неторопливо стали подниматься вверх на пятый этаж.

– У нас есть минут десять в запасе, – сообщил он, глядя на меня, как-то по особенному: не-то сочувствуя, не-то жалея.

Ни то, ни другое меня не устраивало, потому спросила с вызовом:

– Вы куда-то торопитесь?!

– Мы торопимся, – поправил он. – С прошлой недели во Владивостоке начались гастроли Хабаровского театра музыкальной комедии… Я взял на себя смелость и купил билет на «Летучую мышь». На восемь часов…

– Вы любите оперетту? – поинтересовался он возле нашей двери.

Хотелось ответить вопросом на вопрос:

– «А кто же её не любит?»

Но неожиданно призналась:

– Я оперетту смотрела единственный раз… Больше десяти лет назад… В Ленинграде…

От волнения я никак не могла найти ключи, хотя перерыла всю сумочку.

Наблюдая за моими тщетными стараниями, мужчина, наконец, не выдержал и предложил:

– Давайте подержу цветы – так будет удобнее.

Невольно подняла на него глаза и увидала понимающий, добрый взгляд. Вдруг стало так спокойно и легко, словно мне открылось что-то очень важное, что раньше никак не давалось. И сразу пропали скованность и стеснительность, а ключи отыскались сами-собой.

Александр, как истинный джентльмен помог мне раздеться, разделся сам. Я показала ему нашу комнату, а сама направилась на кухню, чтобы набрать воды в вазу.

– «Вот сейчас и настало время расставить все точки» – решила я. – Чтобы между нами не было никаких недомолвок, никакого обмана… Ведь любой обман рано или поздно открывается…