Юлия Шаманская - Прелесть, какая дурочка

Весь день пою и пританцовываю. Занимаясь волосами клиенток, тайком любуюсь милым колечком. Оно не белого золота, как я себе все время представляла, и не с двухкаратным бриллиантом. Но все равно, самое прекрасное колечко на свете. А какое нежненькое! Тоненькое золотое, с бриллиантовой крошкой впереди. Оно чудно переливается под электрическими лампами.

Даже обидно, что никто не знает. Но хвастаться не хочется, хочу представить все так, как будто предложение руки и сердца для меня событие ординарное. Как же сказать, чтобы все умерли от зависти? Полдня уже поигрываю своими бриллиантами на пальчике, а все уткнулись в свои головы (точнее в головы клиентов), и заняты рутинной работой.

Наконец, слышу знакомый цокот каблучков, это Машуля мчится на свою вторую смену. Влетает и сразу ко мне:

– Как дела невеста?

Все оборачиваются, и коллеги и клиентки. Вот он, мой звездный час! Только бы не покраснеть. Пытаюсь предать голосу больше безразличия:

– Не плохо. А у тебя, Машка?

– Да что у меня? Колись, как все прошло!

– Что прошло?

– Елизавета Ивановна, вы меня разочаровываете. Почему отчет мероприятиях по предложению руки и сердца, еще не на моем столе?

Парикмахеры и маникюрши бросают работу, вспархивают с мест и обступают меня плотным кольцом.

– Элка, это правда?

– Элка, где кольцо?

– Эллочка, ты должна рассказать все немедленно!

– Элла, это тот молоденький с шикарной фигурой?

Я притворно вырываюсь из цепких объятий поздравляющих:

– Девочки, да оставьте же меня в покое, вы мне палец оторвете!

Машка кричит:

– Отпустите брачующуюся, вы ее затопчете, бегемоты!

Дабы предотвратить забастовку, обещаю выставиться после работы, и рассказать все подробно.

– Провозгласим тост за потерю еще одного боевого товарища. Не чокаясь! – паясничает Машка.

Наш маленький женский коллектив сгрудился вокруг журнального столика, уставленного праздничными яствами. Яства куплены в магазинчике на углу, куда заходят в основном местные алкаши, потому что там наливают из-под прилавка не известное пойло. Сегодня полно клиентов, и не было времени бежать в супермаркет. Так что я купила все, что, по мнению местной перегидрольной продавщицы, было самым лучшим. На пластиковом блюде разложены бутерброды с красной икрой и семгой из нарезки, еще блюдце салями, салфетка сыра, на пачке старых журналов – фрукты: бананы, мандарины, дополняют композицию четыре бутылки полусладкого шампанского.

– Давайте лучше первый тост за то, чтобы продукты оказались свежими, и мы не отравились, – отшучиваюсь я.

– Бросай кольцо в бокал – обмоем! – кричит Лида, перекрывая девичий гомон.

Шампанское на исходе, закусываем шоколадным тортом «Восторг» из картонной коробки. Мой фонарь за окном ярко освещает комнату парикмахеров, и электричества не надо. Каждая из нас устало расположилась на собственном рабочем месте. Девочки ждут моего рассказа о том, как все прошло. Я охотно делюсь.

– Я валялась дома на диване, когда позвонили в дверь. Открываю, а на пороге посыльный с шикарным букетом роз и лилий.

– Розы были красные? – перебивает маникюрша Соня, которая страсть, как хочет замуж и смотрит на меня теперь, как будто я выиграла миллион долларов или завоевала олимпийскую медаль.

– Розы бардовые и кремовые, а лилии – розовые. Букет стоит у меня дома.

– Обязательно его сфотографируй!

– Ой, что-то я не подумала, – спохватываюсь, – а ведь, действительно, нужно сфоткать. И засушить пару цветочков для свадебного альбома. И открытку вклеить в альбом потом.

– Какую открытку? – останавливает мои размышления вслух Лида.

– Так вы ж меня перебиваете… В букете была открытка, с приглашением от любимого посетить вечером ресторан «Зефир».

– Ух, ты, Зефир!!! – вздыхает Сонечка.

– А что ты надела? – вклинивается в разговор тощая и черная как мавр «директор» солярия Рита.

– Вечернее платье.

В салоне раздается такой взрыв хохота, что случайный прохожий шарахается от окна.

– Исчерпывающий ответ!

– А мы думали, что утренние треники!

– Мы думали, что ночной колпак!

– Девчонки, тише, я расскажу! Это было платье от Луи Витон, которое мне сестра привезла, когда они с мужем еще до развода в Испании отдыхали.

– Ты надела свое лучшее платье? – удивляется Маша, – значит, ты догадывалась, что он собирается сделать тебе предложение?

– Я же не дура, – заявляю я, выпрямив спину, – с чего бы он так пафосно обустроил это приглашение. Раньше мы ходили в рестораны, где все дешевле и вкуснее. И цветы он мне лично дарил.

– А он хотел, что это был сюрприз, – пожимает плечом Маша.

– Машка! – я картинно тянусь к ее шее, – ты знала и не сказала мне?! И давно знала?

– Узнала, когда мы тебе кольцо выбирали. Он спрашивал, какое тебе понравится.

– А почему не выбрала то, о котором я мечтала? Я ведь тебе рассказывала.

«Вот ляпнула, теперь назад не воротишь! И кто тебя за язык тянул?» – я мысленно кусаю себе локти, – «Сейчас скажет, что у него на такое денег не хватило, и сяду я в лужу перед всеми девчонками».

– А там не было такого, – говорит Маша, заметив, как изменилось мое лицо.

Я готова расцеловать ей ноги.

Конечно, мама знает о том, что я выхожу замуж. Она первый человек, кому я позвонила из туалета ресторана, где Виктор произнес заветные слова. Но только через неделю удалось заманить его в дом сестры, знакомить с будущей тещей.

Зоя в полном восторге, но мама ведет себя с Виктором на удивление сдержанно. В перерыве между любезностями, она зовет меня на кухню-помочь:

– Не делай этого! – громко шепчет она.

– Ты что, мама? Он что тебе не понравился? – спрашиваю вполголоса.

– Ничего. Понравился! Но только мы обе знаем, что ты собираешься замуж, чтобы отомстить Алексею.

– Ничего подобного! – возмущаюсь я.

– Ты же любишь Алексея. Разрыв произошел недавно, и ты сразу же нашла этого Виктора. Так что можешь не скрывать свои мотивы. Для меня они очевидны.

– Мамочка, вот что я тебе скажу. Алексея я любила так же, как и Виктора люблю.

Оба мужики хорошие, но Алексей чуть обеспеченнее, а Виктор – не бьет. Так что у каждого из них свои плюсы и минусы. Если бы они оба предложили мне замуж, я бы долго и мучительно думала. Но тут нет никакого выбора. Замуж мне предложил единственный мужчина за все мои годы, а лет мне немало, уже двадцать шесть. Так что благословляешь – спасибо. Не благословляешь – обойдусь. Тут от тебя мало что зависит, даже жить мы будем отдельно, в его квартире. Куда я, кстати, переезжаю немедленно.

Пока мама в шоке, я успеваю перетереть с десяток фужеров. Нам столько не надо, но, что поделаешь – нервы.