Наталья Костина - Все, что мы еще скажем

– Слушай, почему я всегда на манипуляторов нарываюсь, а? – интересуется Люся.

– Ты умная, – говорю я несколько невпопад, потому что думаю о своем. – Даже очень.

– Ка-а-анешно! – подтверждает она. – Именно поэтому! Мне ж просто не интересно абы с кем, токо со всякими извращенцами! Я ж все-таки социолог, бляха муха! Мониторю рынок! Ну, и потом: о чем я с простым работягой без закидонов говорить буду?

– До утра? – уточняю я.

– Точно! До утра. А у работяг все по звонку, все расписано… им же с утра на смену вставать.

– Нам тоже, – напоминаю я.

– Не имеет значения, – отмахивается Люська. – Я могу и отгул взять!

– А если он на второй смене? – предполагаю я. – И тоже не вялый в разговоре?

– Да? – Подруга неожиданно заинтересовалась и с хрустом начала сдирать с леща чешую. – На второй и не вялый, говоришь? Это, конечно, вариант! Потому что работяга с фантазиями – это полный абзац. Такой неделю на первой, неделю – на второй, а по воскресеньям – рыбалка! И чего я с ним буду делать – творчески червей копать?

– Люсь, а ты замужем была?

– Была… в аккурат до своего первого манипулятора. Пока не накатило по полной: неземная любовь, родство душ, он – мой единственный… и прочая фигня. Развелась, а через неделю он меня бросил. Я ему уже была без надобности. Кстати, мужики-манипуляторы – это еще цветочки! Бабы – куда круче! Думаешь, чего так много мужиков от инфарктов помирает? Это они от неразделенной любви к манипуляторшам! – Люська с размаху ставит стакан на стол и наблюдает, как сей статистический факт на меня подействует.

– Да-а-а?.. – неопределенно тяну я.

– Стопудово, процент большой! – припечатывает Люська. – Я до нашей «Дешевки» в технической библиотеке работала. Деньги, конечно, не те, и стырить можно было разве что СНИП на козловой кран, но времени свободного было навалом. В инете можно было скоко хошь сидеть. Рядом со мной дамочка бальзаковского возраста из сетей просто не вылезала. Вот тогда я и поняла, что такое манипулятор экстра-класса! Была она девушка такая вся из себя видная, кого угодно могла закадрить, хоть и молодого жеребца, – но выбирала всегда такого, чтоб лет на двадцать старше. Лебединая песня, последняя любовь… знаешь, как это заводит! И желательно особей творческих профессий, чтоб уж точно моча в голову ударила. Она ему и стихи, и цитаты, и ссылочки на психоделическую музычку, а потом себя на пляже в песочке как бы невзначай почти что ню – «подружка случайно фоткнула, но вам могу показать…». И все – мужик, считай, спекся. И свою старую фросю побоку, у него на нее уже лет пятнадцать как не стоит – а тут и интересы, и разговоры: «Ах!.. Ох!.. Как вы верно подметили!..» И он уже мечтает ее в койку завалить, после разговоров про искусство и стихов Есенина или до – это уже не суть важно. Важно, что у него опять и без виагры стоит, и он ржет, как вся конница Буденного, и рвется в бой. Ну а она его поматросит и бросит, вот у него и инфаркт.

– А почему ж бросит, если вдруг действительно родство душ? – не понимаю я. – Может, она бросала по какой-то причине и действительно искала единственного? Ну, скупые там, или словесный понос… или вруны патологические… мало ли?

– Щас! – саркастически хмыкает Люсинда. – Причина всегда одна! Манипуляторам – что мужикам, что бабам – им все время свежак подавай. Острые ощущения. Единственный им не катит. Им от одной и той же рожи на кухне по утрам выть хочется. Им важна сама охота…

– Рыбалка по воскресеньям, – ехидно вставляю я.

Люська подозрительно косится – видать, ее когда-то эта рыбалка по воскресеньям здорово достала, но я прикидываюсь чучелом белки в музее, и она продолжает:

– Причем бабы – существа значительно более подлые! Мужик обычно тебя кидает навсегда и через неделю даже не вспомнит, как тебя и звали. Но бабы – они твари нежные… Они никогда первыми не уходят. Они еще лет пять-десять, пока ушибленный прелестями мужик еще дышит и копыта не откинул, то с днем рождения поздравят, то так многозначительно здоровьем поинтересуются. Дружат, одним словом. Даже иногда семьями. Высокие отношения!

– Слушай, Люсь, а откуда ты столько про манипуляторов знаешь?

– Я этот вопрос весьма обстоятельно изучала, – подруга поднимает кверху красивые, умело подрисованные брови. – Я, может, диссертацию по этому поводу даже сварганю. Потому как у меня эти грабли любимые. Сто раз наступала… – она вздыхает, – и, наверное, еще сто наступлю… И потом – мне ж с ними интересно!

– Интересно? – теперь уже мои брови ползут вверх.

– А то! Это ж, как правило, люди непростые… образованные, с амбициями. Сто пудов, с ними хорошо… но только до определенного предела. Пока ты не возомнила, что ты у него единственная и неповторимая. Предупреждаю: ситуэйшн нужно сразу воспринимать как кино. Историю выдуманную и не про тебя. Кино кончилось, комп закрыла – и пошла спокойненько спать. Потому что, ежели забудешь и начнешь принимать всерьез – все, капец. А еще лучше – сразу, до начала отношений, пойди и купи себе губозакаточную машинку. А лучше две: одну с левой резьбой. Пригодятся обе. Ну что, еще по пиву? – густо выдыхает владелица двух губозакаточных машинок, одна из которых с редкой левой резьбой.

– Не… я пас. У меня уже ноги не идут.

– А куда ж тут идти? – удивляется Люська. – Темень же кругом! А упадешь – поднимем… наши люди где попало не валяются!

– И в булочную на такси не ездят… – бормочу я.

Кажется, мне действительно уже хватит. В комнате душераздирающе пахнет рыбой, пивом и духами «Ландыш серебристый», которые Люська углядела среди старых книг, долго вытаскивала из флакона присохшую пробку, в результате чего облилась остатками раритета с головы до ног.

– Сто раз себе обещала – больше ни-ни! – восклицает она.

– Я тоже не люблю такие запахи, – замечаю я, зачем-то обнюхивая свои пальцы, хотя от них пахнет чем угодно, только не «Ландышем серебристым».

– Не, я не про духи… ты смотри, какие стойкие, зараза! Пивом не перешибешь! Я все про мужиков, Яська. Я ж тут с горя опять роман завела… И хорошо еще, что вовремя спохватилась. Не прикатила к нему, как в прошлый раз! Знаешь, как отличить манипулятора от нормального мужика?

– Как? – заинтересованно спрашиваю я и даже перестаю хотеть спать.

– Он всегда к себе приглашает. Даже если живет аж за тыщу кэмэ. Как будто его хутор на дне каньона лучше, чем твой. И ты в тыщу сто тридцать второй раз ведешься… и уже вся в облаках, и представляешь, как он будет тебя встречать с розами, и какие вы купите занавески на кухню, и как ты будешь варить ему борщ, а он тебе читать вслух газету «Радости семейной жизни», и кто первым у вас родится – девочка или мальчик… Про губозакаточную машинку я уже говорила?