Лев Голубев-Качура - За что, Господи? Роман

И все, кто был на берегу и на дебаркадере, бросились бежать к пароходу.

Особенно быстро бежали дяденьки с бидонами и вёдрами. Нина очень удивилась – неужели у них дома нет воды? Вот же речка, совсем рядом, и водопроводная колонка, если надо, тоже близко, на «Стрелке». Странные какие-то эти дяденьки…. И, словно это ей ответили, услышала, как мама пробурчала: «Вот чёртовы алкаши, всех растолкали!», а соседка, тётя Люба, добавила: «Паразиты! Ты только глянь, Верка, как наши деревенские мужики за пивом попёрли! На работу бы так торопились»

Прошло немного лет и Нину повели в детский садик. Ничего особенного ей, из всей детсадовской жизни, не запомнилось. Они пели какие-то песни, скакали вокруг ёлки, но… вот один эпизод врезался в память надолго, навсегда…, до конца жизни…

Им дали на обед макароны с маленькими мясками (через год или два, она узнала название – «макароны по-флотски»), и вкусный-превкусный компот, её любимый, с сушёными грушами.

Ей очень понравились макароны. Она всё съела и попросила добавку. Рядом с ней сидел Ромка и ковырялся в тарелке, а из носа у него текло. Воспитательница отобрала у него тарелку и, сказав: « Не хочешь, есть?» – подсунула ей. Нина очень обиделась на воспитательницу и, выскочив из-за стола, убежала из детсада.

Она бежала, спотыкалась и падала, слёзы обиды заливали глаза, а за ней гнались и воспитательница, и нянечка, и даже сама заведующая.

Нина побежала не по главной улице, а более короткой дорогой, по тропинке, идущей вдоль берега Иртыша. Перебегая по хлипкому, из двух досок, пружинившему под ногами мостику, перекинутому через ручей, бегущий с гор и впадавший в реку, она не удержалась и плюхнулась в ледяную, даже в середине лета, воду.

Вытащил её из ручья, сосед – дядя Вова, случайно оказавшийся здесь.

Потом Нина почти месяц болела. У неё признали менингит. Вылечившись, она вернулась в детский сад, но обида на воспитательницу, подсунувшую, от жадности, чужие объедки, осталась, и Нина никогда-никогда не смогла её простить. Ну не могла и всё!

Даже сейчас, находясь далеко-далеко от того злосчастного дня, она помнила всё до мельчайших подробностей, как-будто это произошло вот только сейчас, только что.

И ещё один небольшой эпизод из того времени, но не связанный с детским садом, запомнился ей.

Как-то мама пошла в районный клуб «посмотреть» художественный фильм, и Нина напросилась взять её с собой. Она первый раз в жизни шла смотреть взрослое кино, и очень гордилась этим. Нина до того загордилась, что даже не стала показывать язык повстречавшейся им на пути подруге, Наташке, а важно прошествовала мимо, держась за мамину руку.

Место досталось им в третьем ряду. Мама посадила её к себе на колени, и Нина стала ждать начала фильма. Пока фильм не начался, Нина с интересом стала осматриваться вокруг: столько людей в одном месте она ещё ни разу в жизни не видела.

Вокруг все разговаривали, а потом она увидела, как тётя-контролёр, держа за ухо знакомого ей мальчика, повела его к выходу. Он вырывался и что-то говорил тёте, но Нина, из-за стоящего вокруг шума, не расслышала, а мама, посмотрев туда же, равнодушно сказала: «Зайца повели».

Нина огляделась вокруг в поисках зайца, но не увидела, и страшно удивилась – откуда в кино могут быть зайцы? А потом поняла, о ком говорит мама. «Какой же это заяц?» – удивлённо спросила она, и решила исправить мамину ошибку, исправить несправедливость. «И вовсе это не заяц, сказала она, это Гриша Пирогов – братик Наташкин, моей подружки!»

Они ещё немного посидели. Она уже начала было скучать, как вдруг услышала, как соседка сказала маме: «Неудобные у нас с вами места, очень близко от экрана – глаза будет резать».

Тут Нина, по-настоящему, испугалась. Ей было жалко своих глаз и, маминых тоже. От испуга она заплакала, и стала просить маму пойти домой, но тут свет выключили, и началось кино…

На экране пошли какие-то закорючки, большие и маленькие – она даже не успевала их рассмотреть, и ей стало совсем скучно. Она ждала картинок, а их всё не было и не было. Так и не дождавшись картинок, она нечаянно уснула.

Разбудила её мама. В зале было светло. «Мама, а когда же будут показывать кино?» – спросила она. «Кино ты, доча, тихо, мирно, проспала. Вставай, соня, пошли домой…»

* * *

Закончив десятый класс Предгорненской средней школы, она уехала поступать в Семипалатинский геологоразведочный техникум – как тогда говорили, по зову души. Сдала все экзамены, но не прошла по конкурсу. Мальчишек, с таким же количеством баллов, всех зачислили на третий курс, а она – девчонка – так сказала всё знающая соседка по комнате в общежитии.

Соседка, более уверенная в себе, объяснила ей, почему произошла такая несправедливость – их не приняли из-за «половой» дискриминации, и предложила: чтобы год напрасно не пропадал, отнеси документы в медицинский техникум. В нём, в это время, должны были сдавать вступительные экзамены абитуриенты второго потока.

Они пошли вместе в приёмную комиссию, и сдали документы. Нина, по какому-то внутреннему наитию что-ли, вложила в документы экзаменационный лист геологоразведочного техникума, с очень даже приличными отметками.

И случилось неожиданное для неё событие: на следующий день её пригласили в канцелярию медучилища и выдали, даже без сдачи вступительных экзаменов, студенческий билет, объяснив, что её зачислили на фармацевтическое отделение, так как на «лечебном» – полный комплект. А ещё ей сказали, если она пожелает, то при первом же освободившемся месте на лечфаке, её переведут на лечебное отделение.

Нина согласилась и, впоследствии, нисколько не жалела, что стала фармацевтом, а не плохим врачом…

Закончив учёбу и получив диплом, она, по направлению, как молодой специалист, вернулась в село Предгорное, и стала работать в местной районной аптеке.

Вероятно, ей повезло. Она была рядом со своими подругами и друзьями, а главное – рядом была мама! Мама, такая добрая и заботливая!

Они продолжали жить вдвоём в однокомнатном, старом деревянном домике на «Стрелке», почти рядом с пристанью. Мама работала на местном молокозаводе. И, частенько, утром, собравшись, они вместе выходили из дома, и шли на работу – она в аптеку, а мама в свой цех – делать сыр и сметану.

Прошло лето, затем, осень, а там уж и первый снег прикрыл землю.

* * *

Как-то Нина пришла в гости к своей подруге по работе, та её настойчиво и неоднократно приглашала к себе, говоря при этом заговорщическим тоном: «Я тебя познакомлю со своим братом, у меня отличный брат, не пожалеешь. Он только что вернулся из армии, и у него нет девушки, я тебе гарантирую».

И так уж она его расхваливала, так расхваливала, что…, Нину, в конце-концов, одолело любопытство, и она согласилась прийти к ним, ну и… познакомиться с демобилизованным солдатом.