Дарья Шелегович - Мишель

– Что ты об этом думаешь? – спросила полумексиканка, пристально наблюдая за мной со стороны своего стола.

– Я думаю, что мои торты, пропитанные вишнёвым сиропом, оценили по достоинству.

– Да ну тебя! – закатив глаза, девушка вернулась к своим цветам из мускарина. Её руки подрагивали сильнее, чем обычно. Луиза была слишком внушаемой и слабой, поэтому такая реакция меня не удивила. Я же, напротив, быстро доукрашала свадебный трёхъярусный торт и принялась рыскать в поисках вишнёвого сиропа, чтобы напитать им коржи и бесплатно насытить организм сахаром, списав использованные продукты задним числом.

Мини-версия торта, состряпанного на скорую руку, была поистине прекрасна: я даже пальчики облизала от наслаждения. Я всем сердцем обожала сладости, поэтому выходила из магазина с довольной улыбкой на покрасневших пухлых губах. Мне повезло, потому что моё тело с ростом сто шестьдесят семь сантиметров никогда не загоралось желанием потолстеть, оставаясь пятидесяти килограммовым при любой ситуации. Моя сестра, без особой системы набиравшая вес, частенько проклинала меня за то, что я была худой. Ну а что она думала? Перворождённым всегда доставались привилегии.. Я же не была виновата в том, что была старшей сестрой. Я всегда посылала её с возмущениями к маме, чтобы она сама разбиралась с последствиями своих половых связей. Вы только ничего не подумайте. Я любила маму, хоть и сбежала из дома, когда мне было шестнадцать. Я была очень проблемным подростком, доставляющим слишком много хлопот. Разногласия с единственным главой нашей маленькой семьи у меня возникали по любому поводу: у нас были разные мнения и взгляды на жизнь. Я мыслила более глобально, в то время как мама более узко: её волновала только семья.

Мы жили в дряхлом разваливающемся доме с минимальным количеством мебели, потому что не могли позволить большего. Мы плохо питались и у нас никогда не было денег на карманные расходы, что стало частым предметом наших нечастых ссор. С самого детства мне приходилось выживать и помогать сестре, которая была младше лишь на три года, приспособиться к условиям, доставшимся нам по факту рождения. Я не хотела, чтобы ей пришлось проходить через то же, через что пришлось пройти мне: презрение, смех и бесчисленное множество издевательств. Я хотела выбраться из нищеты и помочь выбраться моей семье.

В наш последний совместный день мама обозвала меня бездарной и глупой шлюхой с измененным сознанием. Она сказала, что я и недели не проживу без её юбки, за которую мы с Синтией пряталась всю жизнь. Она была не права. Я не была дурой.. Не была бездарной и уж тем более не была шлюхой.

Так мы и расстались. Я помню тот день, когда выбежала из дома, хлопнув дверью. Я помню, как шла по улице и, наткнувшись на первую попавшуюся машину, сломала замок, присвоив старенькую Ауди себе. Я плакала и мчалась в неизвестность со скоростью сто двадцать километров. Я хотела вернуться, но понимала, что это ничего не изменит. В динамиках играла музыка, а я смотрела вперед и, не оглядываясь, всё сильнее вдавливала газ в пол. Хотелось кричать. Хотелось причинить себе боль. Хотелось закрыть глаза и хотя бы на секунду представить, что мир вокруг не так жесток. Я лишь чудом не влетела в дерево, когда задумалась и на мгновение потеряла управление. Тогда-то я и поняла, что после смерти на самом-то деле ничего нет, а при жизни испытания никогда не закончатся, но лучше уж так, чем гнить в земле.

С тех пор прошло восемь лет. У меня была работа и все вырученные деньги я отправляла матери. Вряд ли она знала, от кого они: отправителя нельзя было отследить. Мне кажется, мама давно похоронила моё тело и оплакала душу, не найдя никаких следов существования своей старшей девочки. Я не спешила её переубеждать. Тем более по прошествии стольких лет.

Слишком сильно углубившись в воспоминания, я не сразу заметила того, как чёрная машина двинулась следом. Несмотря на происходящее, на моих губах по-прежнему сияла улыбка, как если бы меня хорошо оттрахали всего несколько минут назад. Уж лучше пусть думают, что так оно и было, чем начнут подозревать меня в убийствах или чем-то подобном.

Пройдя ещё несколько сотен метров, я остановилась и развернулась, самоуверенно зашагав к машине. Стёкла в ней были затонированы и это интриговало. Скрестив пальцы на удачу, я молила о том, чтобы внутри оказался красавчик, а не рыжая детектив или какой-нибудь старик. Не став стучать, мои руки без церемоний открыли дверь, а задница уселась на пассажирское сиденье рядом с водителем. Повернув голову, я встретилась с парой мрачно-зелёных и чертовски невозмутимо спокойных мужских глаз. Парню было не больше двадцати семи. Тёмные волосы на висках были немного короче. Небольшая щетина придавала лицу не только сексуальности, но и серьёзности. Солнце близилось к закату, а на нём всё ещё был чёрный бронежилет и фирменная синяя форма. Я не стала смотреть на его ноги: была уверена, что парень в берцах. А я, между прочим, была самой настоящей берцевой фанаткой: похлеще тех, что визжали от симпотяжки Кристиана Грея или того, что в сумерках вампира играл! Господи, столько плюсов в одном парне! Где же я так согрешила, что мне так повезло?!

– Мишель, – представилась я, демонстративно протягивая руку для приветствия.

– Тейт, – представился он и посмотрел на ладонь, давая понять, что не собирается к ней прикасаться. Улыбка всё ещё сияла на моём лице, когда я возвращала свою конечность на место.

– Приятно познакомиться, Тейт. Понимаешь, я просто шла мимо и подумала, а почему бы мне не воспользоваться ситуацией и не прокатиться на машине прямо до своего дома, – меня мало заботило, что он об этом думал: я очень устала, жутко хотела спать и особого настроения на пешую прогулку у меня не было.

Хмыкнув, парень завёл машину. Он считал меня идиоткой, как если бы и правда что-то обо мне знал. Я должна бы испугаться, но процентное содержание безразличия в моей крови иногда не по-детски зашкаливало.

– Думаю мне не стоит спрашивать, знаешь ли ты, где я живу? – пристёгиваясь и устраиваясь на кожаном сидении поудобнее, спросила я. Неужели в ФБР выдавали мустанги? Наверное, мне стоило сначала попробовать устроиться на работу туда.

Тейт снова ничего не ответил и на очередном перекрёстке повернул направо. Парень и правда изучал моё дело.

– Ты всегда такой молчаливый? Или это только потому, что боишься сорваться и начать со мной флиртовать? – моя игривость иногда пугала даже меня. Когда я зачем-то потянулась к нему, мои губы оказались слишком близко к его правому уху.

– Ты всегда такая болтливая? – мужской голос не дрогнул, да и сам он не двинулся. Вот это выдержка! Мне бы такую..