Игорь Шинкаренко - Служанка любви. Роман в письмах

Кларисса ему сказала, что приходила к нему ночью немного раньше условленного часа и увидела, что он делал с баронессой, её хозяйкой, и одновременно, его любовницей! Кларисса легко и просто могла бы получить большое вознаграждение, рассказав обо всём увиденном барону, мужу своей хозяйки, однако она не хотела этого делать, и не сделает… при условии, если она сможет принять участие в их играх с той же гарантией удовлетворения и предохранения, и даже допустила, что ей хотелось бы помочь баронессе в их удовольствиях и любовных играх, и благоприятствовать их связи. Князь, услышав это откровение, не обмолвился ни словом, буквально застыв от удивления. Он был готов на всё, лишь бы только Кларисса молчала, поскольку, если бы его связь с баронессой подверглась огласке, обе их семьи оказались бы в большой опасности. Кларисса обговорила с князем весь план действий в деталях и потребовала, чтобы он его выполнил ещё до отъезда баронессы назад в Морж на следующее утро. Поражённый проницательностью этой девушки и обрадованный тем, что все внезапно возникшие сложности в его жизни он может разрешить столь приятным способом, князь согласился на все условия девушки, и, вслед за полной свободой, которую ему предоставила Кларисса, он был ещё более удивлён, когда она напоследок ему сообщила, что ещё невинна, так что князь не мог пожелать себе более любезную подругу для своих глаз и утех. Ему тут же захотелось доказать ей прямо сейчас, на этом самом месте, свой энтузиазм, но Кларисса энергично отбилась от посягательств князя, хотя его страсть от этого стала, к её удивлению, ещё более живой. Князь не мог дождаться момента, когда они приступят к выполнению их плана, Кларисса же от этого визита ждала не интимного свидания с князем, а овладения прелестным ансамблем, состоящим из баронессы и князя. Они напоследок ещё раз обговорили детали того, что должно было произойти часом позже. Кларисса предоставила красивому князю прекрасный прожект, но не дала того, что он более всего желал в этот момент – своё тело, оставив его в комнате, пылающим от неудовлетворённой страсти. Итак, дальше в семь часов позвонила баронесса, открыла дверь и снова легла в кровать. Кларисса привела комнату в порядок, накрыла ужин на столе и, наконец, стала собирать багаж. Всё было готово. Князь ждал в своей комнате условленного сигнала, и Кларисса прошла в салон и постучала в дверь. Это и был условленный между ними сигнал. Князь открыл её, отодвинул шкаф и внезапно устремился к баронессе, которая ужаснулась от неожиданности, ведь она не ждала в этот день князя. Он её покрыл с головы до ног поцелуями, а баронесса не могла произнести ни одного членораздельного слова, будучи полностью обескураженной происходящим, и лишь указывала пальцем на дверь в салон, в котором Кларисса шумно собирала багаж, готовясь к отъезду.

Князь сделал вид, что толкнул запор двери, закрыв его, но в действительности не сделал этого. Затем он стал умолять баронессу оказать ему в последний раз милость и высшую любезность, ведь она была столь соблазнительна ночью, что князь опасался заболеть, если она не выполнит это его желание. Он её уверил, что уже одел устройство для предохранения и ей нечего опасаться. Баронесса, без сомнения, чтобы как можно скорее освободиться от назойливого любовника, подчинилась этому желанию и допустила к себе смельчака. Внезапно князь громко вздохнул и Кларисса, которая прислушивалась за дверью в ожидании этого условного сигнала, тут же вошла в комнату. Устремив свой взор на постель и притворяясь, что она обескуражена разыгрывающимся перед её глазами спектаклем, Кларисса уронила на пол стакан, который держала в руках. Баронесса, зажмурив глаза, видимо ожидала в ту секунду момент наивысшего сладострастия, а вместо этого ужаснулась видом своей служанки, так как прекрасно поняла, что рискует сейчас потерять всё, в том числе честь и состояние. Князь произнёс по-русски какое-то непонятное ругательство, вскочил с кровати, бросился к Клариссе и воскликнул в бешенстве: «Мы пропали, и теперь я должен убить эту шпионку и злодейку, и если я этого не сделаю, то она всю жизнь будет угрожать нам с вами, баронесса, и шантажировать нас. Она не должна живой выйти из этой комнаты.»

Кларисса изобразила попытку убежать, но князь преградил ей дорогу к двери. Он смотрел на неё ужасными глазами, как будто хотел испепелить, а баронесса, ни жива, ни мертва, молча присутствовала при этой сцене. Вдруг, как будто эта мысль только что внезапно посетила его голову, принц воскликнул: «Есть только одно средство завоевать молчание этой девушки. Она должна стать нашим сообщником. Простите меня, моя дорогая баронесса, я делаю это только ради вас!»

Говоря это, он схватил Клариссу, усердно делавшую вид, что она пришла в ужас от происходящего, и бросил её на постель рядом с обнажённой и дрожащей от не меньшего ужаса баронессой, действительно не имевшей понятия о подоплёке происходящего, грубо раздел Клариссу догола и набросился на неё, изображая насилие. Кларисса извивалась, словно уж на сковородке, изображая, что хочет избежать этого бесцеремонного вторжения в себя, и между тем, она незаметно раздвигала всё более и более широко свои ноги, откровенно предлагая себя принцу. Кларисса позволила себе такое поведение, лишь убедившись, что ей нечего опасаться. Она видела, что прекрасная штучка между ног князя уже была покрыта изобретением месье Кондома, которое чуть ранее уже успокоило баронессу. Затем Кларисса позволила ему войти в её расселинку между ног, притворяясь при этом, что она всего лишь подчиняется насилию. Она стонала слабым голосом, умоляла баронессу ей помочь, защитить её против бешенства этого одержимого самца, но внутренне она вся была во власти ощущений от соития с князем, которые заполонили её душу прекрасным сладострастным чувством. Несмотря на то, что голову Клариссы окутал туман наслаждения, она продолжала исподтишка наблюдать за баронессой, наслаждаясь чувством победителя, будучи здесь, рядом с нею, на её собственной постели, в руках цветущего мужчины, который изначально предназначался отнюдь не ей, а самой баронессе. Несмотря на внешние признаки очевидного насилия, князь держал Клариссу в своих руках с нежностью и мягкостью, медленно провоцируя её на ответные ласки, пытаясь достичь наиболее ценных ощущений, которым они могли радоваться без всякой опаски. Баронесса присутствовала при этом действе отнюдь не отстранённо, ей приходилось успокаивать плачущую Клариссу, и просить её не кричать столь громко. Так как кризис приближался, князь ей, кроме всего прочего, сказал: «Дорогая баронесса, если вы мне не поможете овладеть этой девушкой, мы пропадём. Мы не сможем положиться только на слово твоей служанки, если я не сумею её изнасиловать!» И баронесса стала ему помогать, неистово, изо всех сил, удерживая своими руками тело Клариссы в то время как князь удовлетворял своё желание, а Кларисса, в свою очередь, старалась бороться, защищаясь от баронессы, но эта борьба невольно провоцировала внезапные движения и потрясения, волнение и вскрики, которые увеличивали наслаждение Клариссы и привели, в результате, к мгновенной и взаимной развязке акта, в котором они участвовали. Кларисса как будто провалилась в небытие, но при этом глаза её всё видели, а уши всё слышали. Князь быстро вышел из пещерки Клариссы и встал на колени перед баронессой, умоляя её успокоиться, простить его за то, что ему пришлось использовать такое средство, и он уверил её, что это был действительно единственный способ для того, чтобы избегнуть грозящих им опасностей. Князь, как показалось, сумел доказать баронессе, что они только выиграют от того, что у них появится близкое им доверенное лицо в лице Клариссы, и что их связь будет впредь под надёжным прикрытием от любой неожиданности. Впрочем, если ей, Клариссе, дать ещё и денег, она станет стремиться ещё к большему. Князь столь убедительно делал вид, что принёс себя в жертву, совершив этот жертвенный акт, снизойдя до горничной баронессы, что, казалось, баронесса поверила ему.