Игорь Шинкаренко - Служанка любви. Роман в письмах

Наконец принц попросил баронессу использовать все средства, которые были в её власти, чтобы утешить и ублажить Клариссу, когда она очнётся после обморока. Тут же Кларисса вздрогнула, как будто приходит в себя, и баронесса, заметившая маленький красный кордон, который торчал у неё между ног, быстро схватила его и скрыла в постельных принадлежностях. Кларисса торжествовала, ведь кто-бы мог себе представить, что сама баронесса ей лично окажет такую услугу! Князь в это время оставил комнату, договорившись о дате следующей встречи, и возвратился в свои апартаменты., оставив обеих женщин наедине друг с другом. Баронесса, обманутая принцем и её служанкой и крайне обеспокоенная произошедшими в её спальне событиями, для того, чтобы отвлечь Клариссу, призналась ей в своей связи с князем, но Кларисса продолжала изображать из себя безутешную девушку, честь которой только что была поругана мужчиной, любовником её хозяйки. Тогда баронесса была вынуждена рассказать ей о трудностях своей семейной жизни, и пообещала Клариссе позаботиться о ней в будущем, если та поможет ей и простит совершенное князем насилие. Кларисса прекратила, наконец, жаловаться на перенесённые страдания и посулила баронессе, что готова сохранить её тайну… и даже благоприятствовать их с князем связи и поощрять их будущие встречи. Когда все слова были сказаны, появилось ощущение, что между этими тремя персонами образовалась довольно странная связь, поскольку князь ничего не подозревал о тайных и непринуждённых отношениях обеих женщин, а баронесса, в свою очередь, о связи Клариссы и князя. Русскому аристократу, вкусившему красивое и молодое тело служанки, доставила немалое удовольствие прогулка по узенькой, девственной, нетронутой тропинке, ведущей в глубины её пещерки, и было понятно, что князь явно предпочитал Клариссу баронессе. Когда же они были одни, наедине, он предоставлял ей явные доказательства своей любви и милости, но в присутствии баронессы Клариссе практически не доставалась от князя никакого внимания, так что она вполне спокойно заявляла своей хозяйке, что принимала участие в их шалостях только для того, чтобы доставить удовольствие баронессе. Со своей стороны, та ничуть не подозревала о том, что происходило между её русским любовником и её же собственной горничной, и баронесса завалила Клариссу, которая отныне стала её доверенным лицом, роскошными подарками.

Во время следующего пребывания в Женеве Кларисса всегда присутствовала при встречах князя и баронессы, но теперь она уже смогла поставить себя в их тройственном союзе таким образом, чтобы именно ей доставались первые его фантазии и свежие силы, а баронессе приходилось довольствоваться лишь остатками. Кларисса, правда, хватило ума не утомлять баронессу рассказами о том наслаждении, которое она получала в результате этих совокуплений, чтобы этот маленький роман, лёгкая интрига, не вмешалась в её хорошие отношения с баронессой. Кларисса мне сказала, что она старалась не пробуждать подозрения своей подруги, представляя свою роль во время встреч с князем, как пассивную, и говорила своей хозяйке, что вынуждена идти на уступки собственной природе, лишь бы только доставить удовольствие баронессе. Но только князь и Кларисса знали, как на самом деле всё обстояло. Молодой русский был нежен с нею, как неопытный юноша, и любил Клариссу с той же страстью, с какой в первый раз поднялся на её девственный трон. При этом он постоянно подталкивал Клариссу к тому, чтобы попробовать любовь, не применяя изобретение месье Кондома и оценить в полной мере удовольствие от соития без механического препятствия. Князь с невероятными, художественными и философскими эпитетами и примерами описывал ей те ощущения, которые испытываешь, ощущая, буквально кожей, каждой её частичкой, как в решающий момент соития другая душа, душа твоего любимого партнёра присоединяется к твоей душе… он ей сказал, что эта смесь человеческих душ фактически освобождает дух сладострастия и является предвкушением небесного блаженства, и что это взаимное излияние в тела является истинным желанием нашей общей матери природы. Князь также обещал Клариссе заботиться о ней, если она даст жизнь их ребёнку, но несмотря на этот елей Кларисса противилась этому желанию, и весьма энергично… ведь это ему было интересно почувствовать истечение бурного потока восхитительной реки жизни из его тела в её неприкрытую раковину, она же не хотела чувствовать в себе ни его не покрытого органа любви, ни его бальзамического оплодотворения. После того, как они вдвоём пользовались друг другом по утрам в спальне князя, любовные игры уже втроём продолжались вечером у баронессы и длились до поздней ночи. Начиная с первых опытов втроём, баронесса, как казалось, была просто очарована новыми отношениями между нами, так как князь был очень изобретателен во время наших любовных игр, и давал теперь ей намного больше, чем раньше… и чем, казалось, возможно для человеческого организма. Центр любого удовольствия находится в мозге человека, и князь постоянно придумывал всё новые, странные на первый взгляд, способы преодоления затруднений, вызванных необходимостью одновременно развлекать двух женщин с разным темпераментом, ублажать их сексуальные желания и погружать в пучину сладострастия. Князь был неисчерпаем в поисках путей, провоцирующих небесное наслаждение, предваряя его длинными преамбулами и рассказами о своих любовных приключениях. Кларисса, обычно, ложилась в кровать около баронессы, а та облокачивалась на постель таким образом, чтобы князь, развернувшись к ней всем телом, ласкал её лицо и грудь, после чего Кларисса садилась рядом с кроватью на стул и не сводила глаз с тел обоих любовников, лаская одной рукой ноги своей госпожи, а другой свой бутончик между ног. Она открывала рот от удивления, следя за изгибами рассказов русского принца, очарованная его мастерством, и никогда не прерывая оратора. Затем, в наиболее интересные моменты этих историй, она оживала, и поглаживала бедро своего любовника и его восставший посох между ног.

Баронесса, со своей стороны, также не оставалась неподвижной, и в то время, как одной рукой она играла с волосами своего любовника, другой ей доставляло удовольствие ласкать затылок Клариссы, которая с очевидной любовью поддавалась этой чувственной ласке. Это было чрезвычайно живое и яркое развлечение! Красота обнажённых тел любовников, во многом благодаря прелести баронессы, которая находилась в том возрасте, когда достигается наивысшая гармония души и тела, с её белоснежным завиткам волос между ног, одновременно контрастирующими и гармонирующими с каштановыми волосами на её голове, с живым пурпуром её щёк и прекрасными формами приклонённого к ней мужчины, сильного, мускулистого блондина. Принимать участие в таком спектакле-это праздник для глаз и разума, а разделять это наслаждение с другими – двойное наслаждение! Воспоминание об этих восхитительных днях всегда грело душу Клариссы, а в то время этот спектакль удивительным образом возбуждал её, она себя чувствовала так, как будто её поджаривают на медленном огне неземной страсти и наслаждения!