Барбара Делински - Близкая женщина

Майкл действительно и сам вошел в азарт и нисколько не скучал.

– Да вроде бы нет, – призналась Даника. – Но все-таки мне неловко, что…

– Ну, это уж ваши проблемы! – заявил он с улыбкой и жестом поманил продавщицу.

– У вас найдутся одеяла в тон этим двум? – поинтересовался Майкл.

Выбрав одеяла и подушки с вышивкой для кроватей, которые должны были стоять в комнатах для гостей, Даника решила, что на первый раз постельных принадлежностей достаточно, и они вышли из магазина.

Майкл и вправду прекрасно знал, где что можно купить, знал все небольшие магазинчики, где можно было купить и одеяла, и белье, и другие необходимые предметы – кастрюли, сковородки, стеклянную посуду. Кроме того, он знал одно уютное кафе на Док-сквер, где можно было перекусить. Туда они и отправились.

– Вот уж не думала, что все так замечательно сложится, – призналась Даника. – Честно говоря, я уезжала из Бостона совсем в другом настроении…

Майкл с готовностью разделил ее энтузиазм.

– И я тоже, – кивнул он. – Я был уверен, что день, как и все предыдущие, будет ни то ни се.

– Вот уж не верится, – удивилась Даника, – вы можете писать или просто бездельничать. Словом, жить в свое удовольствие…

– Опять что-то грустное вспомнилось? – спросил Майкл, увидев, что по ее лицу пробежала тень.

– Ничего. Просто позавидовала, что вас ничего не связывает… Полушайте, Майкл, – вдруг спохватилась она, – я ведь даже не знаю, женаты вы или нет! Господи, какая же я глупая! – добавила она едва слышно.

– И спрашивать нечего. Ответ вам известен.

– У вас нет жены?

– До женитьбы дело как-то не доходило, – пожал плечами Майкл. – У меня были серьезные отношения с женщинами, но, к счастью, ни одна из моих приятельниц не настаивала на браке.

– Неужели?

– Независимые женщины не слишком подходят для семейной жизни…

– Но это вас, похоже, не очень огорчает?

– Вообще-то, я еще не готов к тому, чтобы обзавестись семьей, – сказал он, осторожно подбирая слова. – Мне приходится много ездить, заниматься исследовательской работой. Я люблю свою работу. Я возвращаюсь домой, чтобы засесть за письменный стол, а писательство требует уединения… Но у меня есть настоящие друзья. Когда мне одиноко, я спешу к ним… Но, признаться, иногда я жалею…

– Жалеете о чем? – нетерпеливо спросила Даника.

– Жалею о том, что у меня нет жены, нет детей. В моем доме слишком тихо. Бывают минуты, когда я думаю, что отдал бы все на свете, только бы у меня была семья. Моя семья!.. Я мечтаю о жене, с которой можно было бы поговорить обо всем, открыть ей свою душу. Мечтаю о ребятишках – шумных, озорных, но таких любимых…

Майкл поднял глаза на Данику.

Она не отрываясь смотрела на него, пытаясь улыбнуться. Ей было не по себе. Он говорил о том, о чем всегда мечтала она сама, и это ее испугало.

– Теперь понимаю, почему вы писатель, – наконец промолвила она. – Вы умеете передать то, что чувствуете…

– Так-то оно так, но иногда я сомневаюсь, что это у меня хорошо получается. Не знаю, может быть, я недостоин иметь семью? По крайней мере, если я хочу иметь детей, то для начала мне следовало бы взять на себя определенные обязательства…

Даника подумала, что о том же самом она часто говорила с Блейком и с матерью. Но Майкл казался много моложе Блейка, взъерошенные волосы делали его похожим на мальчишку. Он был таким живым, таким непосредственным, а Блейк всегда обдумывал каждое свое слово, казалось, он задумывается, прежде чем сделать каждый свой шаг.

– В жизни не так все просто. Вы это сами говорили. Вам нравится чувствовать свою свободу, нравится путешествовать, писать… – Она помолчала. – Потом наступает время выбора и принятия решений. Но это не значит, что у нас не остается заветных желаний…

Майкл понимал, что она говорит и о себе. В ее голосе и взгляде сквозила та же печаль, которую он заметил, когда впервые увидел ее у моря.

– А у вас они есть? – спросил он.

– Что?

– Заветные желания.

– Я такая же, как все: иногда мне тоже кажется, что все плохо. И все же у меня есть то, чего нет у многих других людей.

Но ему куда больше хотелось расспросить Данику о ее заветных желаниях.

В этот момент подошла официантка и принесла их заказ. Чтобы увести Данику от грустных мыслей, Майкл завел разговор о Кеннебанкпорте. Однако позже, уже в супермаркете, он снова вернулся к прерванному разговору.

– Ну так как же, Даника, – начал он, – чем вы можете похвастаться?

– Вот я взяла несколько пачек чая, пару десятков яиц, четыре апельсина…

– Нет, я не о том, – прервал он. – Что в тележке, я и сам вижу.

Они неторопливо продвигались между стеллажами с товарами. Майкл катил тележку, а Даника шла рядом.

– Когда мы сидели в закусочной, – напомнил Майкл, – вы заговорили о том, что у вас есть то, чего нет у других людей. Расскажите. Это интересно.

Даника взяла с полки рулон бумажных полотенец и положила в тележку.

– Ничего особенного, – сказала она. – Все, как у всех, только немножко лучше.

– Хороший дом? – спросил он. – Вы это имеете в виду?

– Ну, хотя бы.

– Нет, я не об этом, – проворчал он. – Расскажите мне о Бостоне.

Она протяжно вздохнула и взялась за край тележки.

– Мы живем на Бикон-хилл.

– У вас свой особняк?

– Да, трехэтажный. Перед домом чудесный сад, а за домом дворик, общий с соседями.

– Я был в одном таком доме. Ничего себе домик. С кухней, гостиной…

– Да-да, это на втором этаже. Спальни – на третьем, а общие комнаты внизу.

Даника вдруг звонко рассмеялась. Судя по выражению его лица, такая планировка представлялась ему ужасной.

– Именно так все у нас и устроено, – продолжала она. – В практическом отношении это наиболее рациональное расположение. Все помещения изолированы, никто никому не мешает.

– Ясно, – кивнул он. – И все же, мне кажется, все это довольно неудобно…

– Ничего подобного. Все дело в том, что вы, наверное, не жили в таких домах. Большую часть времени мы проводим на первом и втором этажах. Кстати, дом моего отца в Вашингтоне устроен так же. У вас есть собака? – вдруг спросила она.

– Простите? – не понял он.

– Собака есть у вас? – Даника кивнула на полку с консервами для собак, а потом задумчиво посмотрела на Майкла. – Я почему-то ясно представила, как вы бегаете по берегу с ирландским сеттером.

– У меня действительно была собака, – сказал он, сразу помрачнев. – Она умерла в прошлом году.

– Простите, мне очень жаль, – вздохнула Даника.

– Иногда мне хочется завести нового пса, но я не могу забыть своего Хантера. Он у меня был такой красавец!

– Сколько лет он у вас жил?

– Девять лет. Я взял его, когда переехал сюда. Для собаки здесь раздолье.