Маша Царева - Несладкая жизнь

– Да меня по всей Америке будут возить. У нас двенадцать перелетов, ужас. Мы телепрограмму снимаем, а я – ведущая, – похвасталась девушка. – А вы в отпуск?

– Нет, я студент. Выиграл грант. А что за телепередача? Вы большая звезда?

– Нет, что вы, – рассмеялась она. – Моя программа еще даже не вышла в эфир. Я повар. Это будет кулинарное шоу.

– Вы похожи на актрису или модель, а не на повара. Как же вас занесло на телевидение?

– Сложно сказать, – она пожала плечами. – Я работала в «Бомонд-cafе». Знаете? Пафосное такое место, не очень приятное. Зато там вкусно… Потом решила книгу рецептов написать. А книга понравилась одному продюсеру. Я прошла телепробы, и вот… – она развела руками. – Но меня предупредили, что если рейтинг будет плохой, то программу закроют.

– Если вы будете ведущей, рейтинг не может быть низким. Наверное, вы окончили какие-нибудь суперпрестижные кулинарные курсы.

– Нет, что вы! У меня только среднее образование. Вот, думаю, вернусь и попробую куда-нибудь поступить. Я из небольшого городка, Углича. Знаете?

Слово «Углич» ядовитой медузой обожгло его сознание. Он вдруг все вспомнил, при каких обстоятельствах встречался с этой милой блондинкой. Наркологическая клиника. Он, в пижаме, в резиновых тапочках, бездумно перемахнул через забор и только тогда осознал, что все его вещи, деньги даже телефон остались в палате. Он присел на лавочку, чтобы решить, что делать дальше. А на соседней скамейке курила эта девушка. Она дала ему денег, чтобы он купил одежду, и проводила до станции.

– …работала в кафе, – тем временем безмятежно рассказывала Настя. – В обычном кафе на набережной. За моими медовыми тортиками очередь выстраивалась. И моя выпечка понравилась одной женщине… богатой. Она пригласила меня в Москву, личным поваром. Ей я обязана всем… В ее доме я узнала, что значит быть москвичкой. Какой надо быть, чтобы котироваться в Москве.

– То есть ваш успех – не дело случая? – улыбнулся Давид. – Настойчивость, светлая голова и упорный труд?

– Не знаю… Наверное, я обязана еще одному человеку. – Настя нахмурилась.

У нее было удивительное лицо, подумал Давид. Улыбка смягчала ее черты, и она казалась почти ребенком. А серьезное выражение – старило. Смеющуюся Настю легко можно было принять за старшеклассницу, а насупленной можно было дать и тридцать пять лет.

– Он… Впрочем, это неважно. Я его ненавидела… Собственно, приехала в Москву, чтобы ему отомстить. Не знала как, но думала: если я буду к нему ближе, возможность рано или поздно подвернется… Но потом поняла, что если бы не он, то я бы так и работала в кафешке на набережной. Глядя на то, как мимо проплывают Волга и моя жизнь.

Она была такой забавной, его случайная попутчица. Так серьезно обо всем этом говорила, даже имени своего не назвала, но умудрилась обернуть светский треп в почти исповедь. Надо же, какие роковые страсти – ненавидела, хотела отомстить… Наверняка речь идет о любовной истории. Бросил? Забеременела от него?

Интересно, сколько девушек вот так пылко ненавидят его, Давида Даева?

Внезапно Давиду захотелось сделать для нее что-нибудь хорошее. В конце концов, он ее так и не отблагодарил, и адреса, по которому он мог вернуть долг, она не сообщила…

– Надеюсь, вы голодны так же, как и я? Составите мне компанию?.. У меня появилось настроение празднично поужинать. Все-таки я не знаю, когда в следующий раз окажусь в Москве.

– Даже не знаю, – засомневалась она. – Это неоправданно дорого. И потом, нас должны сразу покормить в самолете.

– А когда нас пустят в этот самолет? Идемте. Мой последний московский вечер, так что я угощаю.

– Ну ладно, – решилась она. – Надо же, мы ведь даже не познакомились.

– Это поправимо, – улыбнулся Давид. – Меня зовут Тимур.

– Настя.

Рейс задержали еще на два с половиной часа.

Как большинство блондинок, его новая знакомая предпочитала «Бейлиз» со льдом. Он заказал тройную порцию виски.

– …чувство обиды проходит… Надо уметь быть благодарными своим врагам. Вот у вас есть враги?

– Не знаю, – он усмехнулся одним уголком губы. – Надеюсь, что нет.

А сам вспомнил Артема. Как он там, удалось ли ему освоиться в жизни, в которой больше нет Давида? Грустит ли иногда по нему? Или наоборот – радуется, что в отсутствие светила у него появился шанс наконец выдвинуться на первый план? Все так же просыпается в полдень, ужинает в ресторанах, в которых должен ужинать Давид, спит с девушками, которых должен соблазнять он, Давид?

Он сжал бокал так, что побелели костяшки пальцев.

– Начинать новую жизнь всегда страшно, – от тягучего ликера Настю немного развезло, – поэтому злишься на тех, кто тебя в нее выталкивает. Зачем вообще нужна эта новая жизнь, если и в старой все неплохо и удобно?.. Но потом, если тебе удается адаптироваться… Ты понимаешь, что в новую жизнь тебя привел не несчастный случай, а сама судьба. Ничего не случается просто так. Главное – понять это, не опускать рук и стараться всегда переиграть все себе на пользу.

– Дорогая, может быть, тебе кофе заказать? Не знал, что невинный ликер так действует на красавиц.

– Не волнуйся, я не пьяная, просто разнервничалась… Я всегда нервничаю, когда об этом думаю.

– Странная ты. – Давид подавил в себе желание протянуть руку и коснуться ее лица. – Значит, больше ты на того мужчину не злишься?

– Нет, – твердо сказала Настя. – Я его прощаю. Прощаю и отпускаю. И тебе советую простить.

– Кого? – Давиду стало не по себе. Настя смотрела на него так пристально, что на мгновенье ему показалось, что она тоже его узнала, все поняла.

– Для начала хотя бы того, кто оставил на твоей щеке этот шрам, – улыбнулась она. – Давно он у тебя?

– Давно, – немного расслабился он. – А мне иногда кажется, что никакой новой жизни быть не может. Сплошной замкнутый круг. В процессе этой гонки если что и меняется, так только твое лицо. На нем появляются морщины.

– Глупости какие! Любой человек может все начать с начала. А в твоем возрасте вообще глупо такое говорить. Тебе ведь не больше тридцати пяти?

«Мне двадцать», – с грустинкой подумал он, а вслух сказал: – Ты прозорлива.

Объявили посадку на их рейс. Настя увидела в толпе съемочную группу – режиссера и оператора, – они размахивали руками и показывали на часы.

– Мне, наверное, надо к своим…

– Иди, – вздохнул он. – Я допью виски и тоже пойду на посадку.

Она вдруг протянула руку и накрыла его руку ладонью.

– Не грусти, Тимур… Все наладится. В Нью-Йорке еще больше возможностей, чем в Москве… Если хочешь, можем в самолете еще поболтать. Путь длинный.

Она собиралась уйти, но Давид задержал ее руку в своей.

– Спасибо тебе.

– За что? – удивилась она.