Вера и Марина Воробей - Черепашкина любовь

Тогда Геша демонстративно поднес цветы к своему лицу, сделал вид, что вдыхает их аромат, хотя, по правде говоря, розы совсем не пахли, а потом сказал, подпустив в голос обиженных ноток:

– Возьми, пожалуйста… Я ведь для тебя их купил.

Люся молча взяла букет. Еще никогда ей не дарили цветов. Не считая, конечно, дежурных фиалок на Восьмое марта и тюльпанов от мамы в день рождения. Но почему-то сейчас она не ощущала никакого волнения. Наоборот, Черепашка была полна решимости как можно скорее выяснить все и пойти домой.

– Так, значит, это ты прислал мне записку? – спросила она, чтобы с чего-то начать.

– Я, – просто ответил он.

Похоже, Геша не спешил с объяснениями, поэтому Люсе пришлось брать инициативу в свои руки:

– Ну и зачем это я тебе понадобилась? У тебя что-то случилось? – В голосе ее звучала ирония, если не сказать, издевка.

К такому повороту сюжета он был совсем не готов.

– Да, случилось. – Геша опустил голову.

Хотя на улице стоял приличный мороз – градусов десять, не меньше, – шапки на нем не было. Да и коротенькая кожаная курточка на искусственном меху не создавала впечатления надежной зимней одежды. Геша зябко передернул плечами:

– Я тебе все объясню, только пойдем куда-нибудь в тепло. – Сейчас он явно заискивал, пытаясь заглянуть Люсе в глаза. – Тут недалеко одно кафе есть прикольное…

– Это не «Два клона», случайно? – перебила его Люся.

– Да. – Геша удивленно уставился на нее. – А тебе что там, не нравится?

– Выпендреж сплошной! Его что, специально для скинхэдов открыли? Ничего отвратительней в жизни не видела! – С каждой секундой Черепашка все больше и больше поражалась себе.

Она в полном смысле слова не узнавала себя. Люся и не подозревала, что в ней, оказывается, живет совсем другая, незнакомая девочка, ни капельки на нее не похожая – заносчивая и резкая. От ощущения какой-то странной, бесшабашной, никогда ранее неиспытываемой вседозволенности захватывало дух. И Люсе делалось одновременно весело и страшно и хотелось зажмуриться и с головокружительной скоростью лететь в пропасть, как на «американских горках», когда за стремительным падением тебя ждет поворот, а за ним снова взлет, и ты никогда не знаешь, в какую секунду одно сменится другим. Откуда в ней взялось столько резкости, дерзости? Чего она вообще набросилась вдруг на этого Гешу? Он же еще ничего не успел ей ни сказать, ни объяснить! И с какой это стати она приплела скинхэдов? Ведь кроме Макса и Дэна в «Двух клонах» она ни разу не повстречала ни одного бритоголового человека. А сами бармены меньше всего походили на членов агрессивной группировки. Еще Люся успела подумать, что Лу с одноклассниками, скорее всего, до сих пор сидит в кафе. Она представила себе вытянувшееся от удивления лицо подруги и не смогла сдержать улыбку.

– Ты чего наезжаешь-то? – после долгой паузы обиженно произнес Геша. – Не хочешь в» Клоны», пойдем в другое место.

– Наезжает трактор, а я человек! Ненавижу этот дебильный слэнг, – парировала Черепашка и, уже в который раз изумившись собственной прыти, граничавшей с хамством, осеклась и проговорила изменившимся голосом:

– Ладно, чего тут мерзнуть, правда? Пойдем.

Внезапно, когда они проходили мимо палатки с выпечкой, Люсе показалось, что за ней кто-то следит. Обычно она всегда остро чувствовала на себе чужие взгляды. Черепашка оглянулась, но никого ни сзади, ни с боку не обнаружила, потом посмотрела на своего спутника:

– Может, по пути расскажешь, что там у тебя стряслось и чем лично я могу тебе помочь? – Она снова незаметно для себя самой возвращалась к насмешливому, пренебрежительному тону.

Честно говоря, Геша был просто шокирован поведением и манерами этой пигалицы. Ведь Шурик, готовя его к первому свиданию, проигрывал вместе с ним множество вариантов их с Люсей знакомства. Но ни Шурик, ни тем более он сам не мог ожидать, что такая скромная, тихая и беззащитная с виду Люся окажется колючей, резкой и ершистой, даже агрессивной.

«Ежик очкастый, а не Черепашка!» – думал он, искоса поглядывая на свою спутницу и лихорадочно пытаясь припомнить практические советы и мудрые наставления друга Шурика.

Они сидели в маленьком, немного душном, но гораздо более уютном, на Люсин вкус, чем «Два клона», кафе. Себе Геша заказал кофе, а ей – мороженое. Услужливая официантка любезно поставила Люсины розы в вазу, предварительно наполнив ее водой. По дороге в кафе и все то время, которое они провели здесь, Геша говорил очень мало, казалось, он замкнулся в себе, лишь изредка смущенно и односложно отвечая на ее вопросы. Сейчас он сидел, угрюмо уткнувшись в свою чашку, и потихоньку дул на давно уже остывший кофе. Люся ела вкусное мороженое, политое малиновым вареньем, и исподволь поглядывала на своего нового знакомого. Она испытывала теперь жгучий стыд перед ним, но, видимо, все еще инстинктивно опасаясь какого-то подвоха, не спешила заводить разговор. Оторвав наконец взгляд от белой с золотистым ободком маленькой чашки, Геша наконец сказал еле слышно:

– Никогда не думал, что ты окажешься такой…

«Я и сама не думала», – улыбнулась про себя Люся, а вслух сказала:

– Выходит, ты думал обо мне?

– Думал. И очень много. Я давно наблюдаю за тобой. – Сейчас, немного освоившись с мыслью, что первое впечатление может быть обманчивым, Геша спешил наверстать упущенное, выдавая все, что ему удалось вспомнить из апаринских уроков. Это был приблизительный текст сценария под названием «Дави на жалость!».

Люся, отодвинув от себя вазочку с остатками растаявшего мороженого, молча и, как ему казалось, изучающе смотрела на него.

– Наверное, это не очень честно наблюдать за человеком, который даже не догадывается об этом. Но я не мог с собой ничего поделать! – Голос Геши прерывался от волнения, он набрал в легкие побольше воздуха, резко выдохнул его и заговорил снова: —Мне казалось, что ты какая-то особенная, непохожая на всех остальных… Беззащитная, что ли… Иногда, замечая тебя где-нибудь в буфете или в коридоре с подругой, черненькой такой…

– Лу, – невольно вырвалась у Черепашки.

– Не знаю, – Геша в сердцах махнул рукой, – но только в такие минуты я всерьез начинал думать, что ты прилетела на Землю с другой планеты…

Люся резко подняла голову. Яркий электрический свет, отразившись от стекол ее очков, веселыми бликами заплясал на темной поверхности кофе. «Бедная ты моя инопланетянка» – так иногда говорила ей мама, когда Черепашка каким-нибудь дурацким вопросом или замечанием выказывала полное незнание современной жизни. Между тем Геша, ничего не заметив (или только сделав вид, что ничего не заметил), продолжал:

– Например, я готов поспорить с кем угодно и на что угодно, что ты терпеть не можешь современную музыку и зачитываешься стихами! Скажи, это так? Ведь так?