Белва Плейн - Осколки судеб

Все рассмеялись, и Лаура сказала:

– Это, естественно, по рецепту Наны. Моя бабушка была замечательной кулинаркой, – добавила она, повернувшись к Полу.

Наконец ужин закончился, и все перешли в гостиную. Тео раздал всем бренди, Филипп согласился сыграть какой-нибудь джаз, и Джимми, один из тех редких людей, которые запоминают анекдоты, попотчевал компанию целой серией.

Маленький дом весь искрился радостью и весельем, и Айрис, наблюдая и слушая, ощущала это каждой клеточкой своего существа. Ей было жаль, что они не пригласили Пола Вернера раньше. Они фактически пренебрегли своими обязанностями, о чем она и сказала Тео днем, когда они одевались.

– Ты ведь не думал, что теперь, когда он столько для нас сделал, у меня будет к нему какое-либо другое чувство, кроме благодарности?

– Конечно же нет. Мне просто в голову не приходило, что ему захочется прийти.

– Но почему, ради Бога, он мог этого не хотеть? Мы ведь приятные люди, как ты считаешь?

Тео ничего не это не ответил. Ну ладно, решила она.

В сущности, это не имеет никакого значения. Мы непременно пригласим их снова.

Вечер подошел к концу, когда Пол Вернер сказал:

– Ну а теперь, когда мы все так хорошо провели время и решили почти все мировые проблемы, пора отправляться по домам. Во всяком случае, мне.

Он поблагодарил хозяйку за ужин и всех за гостеприимство, пожав по очереди каждому руку. Все смотрели, как Вернеры вместе с Тео, который пошел их проводить, идут по дорожке к машине.

– Какой приятный человек, – сказала Айрис. – У меня такое чувство, будто я знаю его всю жизнь. И его жена мне тоже очень понравилась. Сразу видно, как сильно она его любит.

– Хорошо провели время, – заметил Тео позже в их спальне наверху.

– Очень. Но ты весь вечер сидел так тихо! Я привыкла, что ты всегда руководишь разговором, а сегодня ты наблюдал за всем со стороны. Была какая-то причина?

– Никакой причины. Я даже не сознавал этого. Вероятно, я просто заслушался Пола.

– Да, он очень обаятелен и полон жизни! Даже не верится, что когда-то он мне не нравился!

В это самое время, когда Тео и Айрис разговаривали друг с другом, Пол с Ильзой были в дороге, направляясь в Нью-Йорк. Прошедший вечер казался сейчас Полу сном; он все еще не мог поверить, что то, о чем мечтал он столько лет, было, наконец, даровано ему судьбой.

– Как она хороша! Как хороша, – прошептал он. – Все они… Эти две влюбленные пары… Джимми, такой уравновешенный и серьезный, тип молодого человека, который мне нравится… Должно быть, он для родителей своего рода утешение за все их мытарства с другим сыном… Хотя меня не покидает чувство, что и со Стивом все будет в порядке; он, конечно, никогда не будет пай-мальчиком, это уж точно, при его прямоте и резкости суждений. Но, по крайней мере, с работой у него все в порядке, и это уже прогресс. Он немного напоминает мне мою тетю-социалистку. Да, в нашей семье рождаются неординарные личности. Хотя, вероятно, такое происходит во всех семьях… У мальчика, который нам играл, светлый ум… И Лаура… – Он умолк, подумав: Лаура – это Анна… почти. Ты была права, Анна… ты сохранила семью, вместо того чтобы уйти ко мне, когда я умолял тебя оставить мужа… Ты была права… ты дала им то, на что они смогли опираться в жизни…

Темнота в машине скрыла появившуюся на его губах улыбку.

Я тоже помог, сказал он себе. В тот день, когда я вошел в кабинет Тео и узнал про весь этот хаос, я тоже помог. И я благодарю Господа, что мне удалось это сделать, лучшим доказательством чего явился сегодняшний вечер. У них двоих все в полном порядке, они вместе. Даже слепой мог бы это увидеть. Тео… Айрис…

– Я чувствую, ты улыбаешься, – проговорила Ильза.

– Да, я счастлив. Я так счастлив сегодня. – Да, дорогой, я знаю это, и я рада.

– Надеюсь, они пригласят нас еще когда-нибудь?

– Я уверена, что они это сделают, дорогой мой, – огни за окном автомобиля ярко осветили ее лицо, на котором было выражение одной только беспредельной любви.

– Как бы мне хотелось, чтобы какое-то время жизнь оставалась такой, как сейчас, – сказал он.

Не прошло и нескольких дней, как боль возвратилась, и Пола увезли в больницу.

Он лежал в блоке интенсивной терапии. Что-то, казалось, произошло с его головой, так как ему с большим трудом удавалось складывать слова. Может, подумал он, у меня не только инфаркт, но еще и инсульт, двойной удар? Осторожно он попытался пошевелить руками и ногами; они двигались, так что паралича не было. Он облегченно вздохнул.

Люди приходили и уходили. Ему были слышны их приглушенные голоса. Он знал, не открывая глаз, когда кто-нибудь стоял у его постели. Так, он знал, что Ильза была подле него постоянно. Сознавал он и присутствие Тео. Когда пришла Лия, он узнал звон ее браслетов и мысленно улыбнулся. Узнал и голос Мег. Ему очень хотелось, чтобы пришла Айрис с детьми, но он понимал, что это невозможно. Они ведь были только знакомыми, людьми, которых он едва знал.

Однажды он проснулся и увидел перед собой карие, с влажным блеском глаза индуса-интерна.

– Он очнулся, – сказала Ильза.

– Я хочу тебя кое о чем попросить, – прошептал он, и она склонилась ниже.

– Пес. Отдай его Мег, если только ты не решишь забрать его с собой в Израиль.

– Дорогой мой, кто говорит, что я еду в Израиль?

– Ты уедешь. Ты должна. Ты осталась со мной, так как знала, что я скоро умру.

Полу казалось, будто он куда-то плывет. В голове его вспыхивали, таяли, накладывались одна на другую картины. Они были окрашены в мириады различных цветов: его родители и бабушка Анжелика в черном с серым; Мег в голубой дымке с младенцами на руках, так много младенцев; Ильза, молодая, с черными блестящими волосами в своем белом медицинском халате; Анна, она возвращалась вновь и вновь, сплошное золото и багрянец; и лицо Айрис… ее лицо.

Медсестра над его головой произнесла:

– Он улыбается.

И кто-то ей ответил:

– Это только рефлекс. Он не может в его состоянии.

Всегда говорили, вспомнилось ему, что в действительности никто не знает, может ли человек в коме слышать или понимать. Он мог бы им сейчас сказать, что, да, он слышит и он понимает. Но у него не было на это сил, и потом, это не имело никакого значения. Я стар, подумал он снова. Чудесно, что мне довелось жить на этом свете, но теперь пора.

Его похоронили в Вестчестере золотым осенним утром. День был необыкновенно теплым и солнечным. В безветренном воздухе последние кленовые листья, медленно кружась, падали с легким шорохом на крышу усыпальницы, где уже лежало два поколения Вернеров.

Просто удивительно, думал Тео, как много людей пришло на кладбище. За катафалком следовали почти сто человек. Тут были и молодые люди с Уолл-стрит, судя по их одежде, зажиточные пожилые пары, группа хорошо одетых негров, представляющих, как он предположил, какую-нибудь организацию, которой Пол оказал щедрое пожертвование; здесь было даже несколько молодых людей в джинсах. И, однако, среди всех собравшихся не было ни одного его потомка, кроме Айрис.