Белва Плейн - Осколки судеб

– Давай сначала сами чего-нибудь перехватим, – предложил он, – а потом подумаем, как накормить и его, или это она?

– Он такой крошечный и слабенький, что я и не смотрела.

Ты сама почти такая же крошечная и слабенькая, подумал Стив, бросив взгляд на шлепавшую с ним рядом по траве Сьюзен. Интересно, почему это он до сих пор ее почти не замечал? Она была… он на мгновение задумался в поисках подходящего слова… другой. Вся кремово-розовая, от двух толстых кос до хлопчатобумажного, рубашечного покроя, платья и голых узких ступней. Только глаза ее были очень темными и бархатными, как цветки. И она совсем не похожа на человека, сбросившего, так сказать, с себя оковы буржуазной морали. Совершенно невозможно представить ее занимающейся сексом с кем придется. Что-то есть в ней такое, что ясно говорит об этом. Начать с того, что вряд ли ей больше пятнадцати. Хотя, конечно, никогда нельзя быть уверенным в том, что касается возраста или секса.

– Я спрашивала тут насчет медицинской пипетки, но ни у кого такой не оказалось, – прервала поток его мыслей Сьюзен.

– Я привезу се тебе, когда поеду сегодня попозже в город.

– Правда? А когда попозже?

– Сначала надо перекусить.

Столовая, кладовые и просторная кухня, в которой, вероятно, слуги готовили некогда великолепные обеды, были сейчас все заполнены людьми. Одни из них стряпали, другие ели, третьи мыли посуду: Пища готовилась в огромных побитых котлах и раскладывалась в щербатые, с трещинами тарелки. Иногда куски еды падали на пол, и никто не обращал на это никакого внимания, младенцы плакали, им давали грудь и только, дети постарше залезали на столы, но их даже не думали ругать.

Стив со Сьюзен, сунувшей котенка в карман, устроились на скамье, положив себе в тарелки тушеного мяса из общей миски. Неожиданно Сьюзен рассмеялась.

– По какому поводу смех?

– Я внезапно кое-что вспомнила. Льняные белоснежные скатерти, полированная, красного дерева мебель, кругом цветы, и мне вдруг стало необычайно смешно. Хотя тебе, наверное, этого не понять.

– Почему же? Очень даже понятно.

Мысленно сравнив обстановку в своем доме с этой веселой безалаберщиной у него перед глазами, Стив почувствовал, что его тоже разбирает смех.

– Когда-то, вероятно, здесь жил миллионер. Такая огромная величественная лестница с резными перилами, орган в музыкальной комнате, и посмотри, во что все это превратилось! – воскликнула Сьюзен.

– И к лучшему, тебе не кажется?

– Да, конечно, я лишь хотела сказать, что за всем этим должна быть какая-то история.

– Ты права, история есть. Когда-то это поместье было летней резиденцией богатого горнозаводчика. Но когда сменилась пара поколений, наследники перестали сюда приезжать, и все здесь пришло в запустение. Наконец, его купил младший сын какого-то богача. Говорили, что парень был немного не в себе, попросту чокнутым, но, возможно, он понимал все намного лучше, чем другие, раз решил отдать свои деньги беднякам. Во всяком случае, ему назначили опекуна, но он уже успел передать эту свою собственность тем, кому она и принадлежит сейчас. Вот и вся история.

– Это просто чудесно! – В голосе Сьюзен Б. была искренность. – Ты навсегда здесь останешься, Стив?

– Возможно. Любой волен оставаться здесь, сколько пожелает, пока он выполняет свою долю работы и делится с другими всем, что имеет или что сможет заработать.

– Это чудесно, – повторила она.

Котенок замяукал, удивительно громко для такого слабого создания. Стив поднялся.

– Я поехал в город. Где я потом смогу тебя найти?

– В коровнике. Сегодня моя очередь убираться там.

В мысли о семенах, проволоке для ограды, лампочках и фураже, занимавших Стива в городе, нет-нет да и вклинивалась мысль о Сьюзен Б., котенке и медицинской пипетке. Какой же она, в сущности, еще ребенок! Она определенно не вяжется с этим местом. Невозможно даже представить, что ты подходишь к ней и говоришь: «Как насчет сегодняшнего вечерка?» Или, еще более невероятное, что она подходит к мужчине и говорит: «Как насчет сегодняшнего вечерка?» Она была из того же теста, что и его сестра Лаура, которая всегда соблюдала приличия, а уж Лауру-то он никак не мог представить в этом месте. Что же все-таки заставило Сьюзен Б. приехать сюда?

Он нашел ее в коровнике, где она подметала просыпанное зерно, и отдал пипетку.

– Где котенок? Дышит еще?

– Да, но еле-еле. Я положила его в коробку из-под ботинок, отдельно от других, чтобы они по нему не ползали.

Котенок принял пипетку. Процесс кормления был долгим, прошел, наверное, час, прежде чем он, наконец, насытился и заснул в своей коробке. Давным-давно отзвучал колокол, звавший всех на ужин, но Стив со Сьюзен Б., сидевшие под эвкалиптом, его даже не слышали, что было довольно необычно, во всяком случае для Стива, который постоянно испытывал чувство голода.

– У меня в кармане есть пара яблок, – предложил он.

– Может быть, немного позже.

Она сидела, обхватив руками колени и опустив голову, так что ему было видно то место у нее на затылке, где кончались, разделенные по центру на две косы, волосы. Почему, подумал он, затылок всегда кажется таким трогательным.

Вокруг царила почти абсолютная тишина, нарушаемая лишь стрекотаньем цикад, но оно так редко прерывалось, что было словно частью этой тишины. Медленно наплывающий сумрак казался таинственным, он вызывал в душе странную печаль. Стив понял, что не в силах более выдержать эту тишину.

– Ты приехала издалека? – спросил он внезапно. Она подняла голову, и он был удивлен, увидев повисшие у нее на ресницах слезы. Но она улыбнулась.

– Из Долины. Это Лос-Анджелес, если ты не знал.

– Я слышал. Я из Вестчестера. Это Нью-Йорк, если ты не знала.

– Я слышала.

Больше он не знал, о чем говорить. Его язык словно прилип к гортани. Прошла минута и, чувствуя, что должен что-то сказать, он произнес:

– Моя сестра тоже любит животных. В основном, правда, собак.

– Она хорошая, твоя сестра?

– Да, но не такая, как ты.

– Сколько ей лет?

– Девятнадцать. А тебе?

– Семнадцать.

– А…

Прошла еще минута. Он спросил ее, где она училась.

– Я закончила среднюю школу. Собиралась поступать в колледж, но вместо этого ушла из дому.

Он понимал, что ей хочется выговориться, что ей это совершенно необходимо, но она стесняется говорить о своих бедах с незнакомым человеком, которому ее признания могли показаться скучными, а возможно, даже и нескромными. Поэтому он с необычайной мягкостью произнес:

Может, ты мне расскажешь обо всем?

– Это отвратительная история.

– Позволь мне самому судить об этом.

– Ну хорошо. Три года назад мои родители развелись. Отец уехал во Флориду или еще куда-то, не знаю. Во всяком случае, с тех пор мы не получали от него никаких известий. Не то чтобы это слишком волновало мою мать. У нее самой денег всегда было предостаточно.