Ферн Майклз - Хозяйка «Солнечного моста»

Тэд взял инициативу в свои руки. Не время теперь сетовать на жестокость судьбы, раз это случилось сейчас, когда они вместе, насытившиеся любовью, избавленные от тяжкой необходимости таить свои чувства и думать о их неразделенности.

– Укладывай вещи. Я могу доставить тебя на самолете в Японию, а там ты полетишь коммерческим рейсом в Штаты. Завтра в это время ты уже будешь дома. Мне только нужно позвонить в аэропорт, сказать, чтобы подготовили мой самолет. Билли, с тобой все будет нормально, пока я вернусь?

– Да. Делай все, что нужно. Я позвоню администратору и попрошу отправить мои чемоданы, а сама уеду прямо сейчас. Давай, дорогой, поторопись, я нужнее детям. Особенно Райли. Боже милостивый, Райли!

Трубы не возвестили о возвращении Билли в Санбридж. На негнущихся от волнения ногах вошла она, открыв массивную дубовую дверь, в устрашающе молчаливый дом.

На всем долгом пути назад множество вопросов одолевало ее. Жив ли Мосс? Знают ли дети? Не следовало ли ей лететь прямо в Испанию? Как Сет? Боже избави, чтобы кто-то додумался сказать Райли, прежде чем она сможет оказаться рядом с ним.

Шофер такси, который привез ее из аэропорта, поставил ручной багаж у подножия лестницы, и Билли быстро сунула ему несколько крупных банкнот. Ей повезло, что удалось найти такси, чтобы доехать сразу до дома. После того как водитель вежливо дотронулся до полей шляпы и вышел, каблучки туфель Билли нетерпеливо застучали по твердым плиткам пола, и она громко позвала:

– Мама!

Через несколько мгновений появилась Агнес.

– Билли! Как я рада, что ты приехала. Почему не позвонила, чтобы машина тебя встретила?

– Неважно. Самолет прилетел рано. Есть какие-нибудь известия?

– Никаких новостей с тех пор, как я тебе звонила. Я всех подключила. Имя Мосса значится в списке пассажиров, но кроме этого, мы ничего не знаем. Если испанцы такие же безалаберные, как мексиканцы, которые работают у нас, – неодобрительно заметила Агнес, – то воображаю, какая у них там неразбериха. Может быть, сегодня попозже… – Голос у нее дрогнул, и Билли пристально взглянула на мать.

– Как Сет?

– Отдыхает. Если верить докторам, мало что можно сделать. Он отказывается ложиться в больницу. Думаю, ты должна подняться и поговорить с ним. Сейчас.

– Потом, мама. Дети? – Она задержала дыхание.

– Они ничего не знают. Пока не поступило точных сведений, не стоит говорить им.

Билли вздохнула с облегчением. Хоть за это можно быть благодарной.

– Мама, Сет получал от Мосса какие-нибудь вести, пока он находился в Европе? Как стало известно, что он летит тем самолетом?

– Это неизвестно. Мосс несколько раз звонил Сету, и, предположительно, последним пунктом в его путешествии была Испания, откуда он и собирался лететь домой. Боюсь, мы должны приготовиться к худшему, Билли.

– Мама, что в точности сказал Мосс отцу, когда звонил? Он рассказал о своем маршруте?

– Только сказал, что летит домой через Испанию и что собирается задержаться в Нью-Йорке на несколько дней перед тем, как приехать домой. – Глаза Агнес блеснули догадкой. – Мне кажется, тебе нужно пройти к Сету прямо сейчас. Он очень слаб, Билли. Воля словно покинула его, и врачи отказываются делать какие бы то ни было прогнозы. Что с тобой произошло? Что случилось в Гонконге? Ты стала какой-то другой, – обличала Агнес. – Будто тебе все равно, что будет с Моссом.

– Не говори глупостей. Конечно, я беспокоюсь. Но сейчас не время расклеиваться. Пойди к Сету. Скажи ему, что я приехала. Скажи, я зайду, когда… когда сделаю то, что должна сделать.

Агнес недоверчиво посмотрела на дочь, но повиновалась. Надо было что-то делать. Как ни отвратительна ей комната больного и вызванная болезнью зависимость Сета от нее, все же это лучше, чем оставаться здесь с этой странной Билли.

Когда Агнес скрылась из виду, Билли направилась прямо в кабинет Мосса. Она с трудом сглотнула и открыла выдвижной ящик, где Мосс хранил свои личные бумаги, в том числе записную книжку с адресами и телефонами. Отпихнула бутылку бурбона, коробку с сигарами. Пачка писем все еще лежала там. Без колебаний она прочла надпись на верхнем конверте и уточнила дату штемпеля. За несколько дней до отъезда Мосса в Европу. Билли уселась поудобнее, открыла и прочла письмо. Выражение ее лица осталось прежним, когда она сложила надушенный листок и снова положила в красивый конверт. Коленом задвинула ящик, сняла трубку телефона и набрала номер.

Голос на другом конце провода был теплым со сна – или он такой вялый с похмелья? Билли не знала и не желала знать. Холодными и полными яда были сказанные ею слова:

– Ты, сукин сын! Ты что, не мог позвонить отцу, когда вернулся в Штаты? Или когда твои планы изменились. Самолет, на котором, как предполагалось, ты летел, разбился. Твоего имени нет в списке оставшихся в живых. Ты хоть слушаешь новости? Или был слишком занят? С Сетом случился удар. Мосс, он очень плох!

Билли с минуту слушала, потом сказала:

– Лично мне наплевать, чем ты занимаешься. А вот твоему отцу, может быть, это интересно знать. До свиданья, Мосс.

Билли шумно перевела дух. Какое-то внутреннее чутье подсказывало ей, что Мосс не мог умереть. Случись такое, она бы почувствовала. Билли откинулась в кресле Мосса, сжала виски пальцами. Она любит Тэда, уверена, что любит. Это зрелая любовь, любовь женщины. Но перестанет ли когда-нибудь та девочка, что еще жива в ней, любить Мосса? Даже сейчас какая-то часть ее существа скорбела об этом предательстве и печалилась о разбитых мечтах.

Билли медленно потянулась к телефону. Мигрень пронизывала мозг, будто молния. Позвонила через международного оператора.

– Тэд? Я дома… я в порядке. Еще не видела Сета. Мама говорит, он отдыхает, но состояние серьезное. Мосс жив. Я только что говорила с ним. Он прилетел в Нью-Йорк раньше. К счастью, мама была менее обычного озабочена собой и не стала говорить детям, пока не все ясно. И слава Богу. Всю дорогу домой я ужасно волновалась за Райли. Ты ведь знаешь, как он обожает Мосса… Не надо беспокоиться обо мне. У нас все будет хорошо, я напишу тебе через несколько дней. Еще раз спасибо за то, что отправил меня через Японию. И, Тэд, спасибо за Гонконг. Я никогда этого не забуду. Никогда.

На другом конце провода наступило молчание, и Билли зажмурилась от охватившей ее боли. Она чувствовала, как тянется к ней Тэд через тысячи миль, что разделяют их; нежные пальцы любви преодолевали расстояния. Она понимала: Тэд ждет от нее еще каких-то слов, но понимала также, что должна отказать себе в этой роскоши. Она глубоко любила Тэда, но во время долгого перелета на самолете горевала о Моссе – ее муже и отце ее детей. Несмотря ни на что, даже на любовь Тэда, Билли не сомневалась: Мосс все еще остается частью ее жизни и будет в ее жизни всегда.