Николас Эванс - Заклинатель

На пути к дому Роберт задавал так много вопросов, что Грейс постоянно поддразнивала отца. А Том вспоминал Энни. Когда он бывал здесь с ней, она тоже задавала много вопросов – интересно, кто кого заразил этой привычкой – он – ее или она – его? А может, они очень похожи и прекрасно подходят друг другу. Скорее всего так и есть, решил Том. Замечательная пара. И спешно постарался отогнать эти мысли.

От речного домика вниз по дороге текли обильные ручьи. С крыши самого дома по желобам тоже стекали потоки воды. Том пообещал, что они с Джо позже сами пригонят «Лариат» от ранчо. Он подогнал «Шевроле» как можно ближе к крыльцу, чтобы Роберт и Грейс не вымокли до последней нитки. Роберт вышел первый. Он захлопнул дверцу, а Грейс быстрым шепотом спросила у Тома, как там дела у Пилигрима. Хотя они навещали коня, но Грейс никак не удавалось улучить момент и поговорить с Томом наедине.

– Все прошло хорошо. Ты теперь справишься.

Грейс засияла улыбкой, а Джо в знак солидарности хлопнул ее по руке. Девочка хотела еще что-то спросить, но тут Роберт распахнул заднюю дверцу.

Том должен был сообразить, что дождь, смочив пыль на крыльце, сделал его скользким. Но это не пришло ему в голову, пока Грейс, выбравшись из машины, не сделала шаг и не подвернула ногу. Падая, она вскрикнула, и Том, выпрыгнув из автомобиля, мигом оказался рядом.

Над ней уже тревожно склонился Роберт.

– Грейси, Боже мой, как ты?

– Хорошо, папочка. – Девочка силилась встать и, казалось, была больше смущена, чем напугана. – Папа, все в порядке, честное слово.

На крыльцо выбежала Энни и чуть не упала сама.

– Что случилось?

– Ничего особенного, – успокоил жену Роберт. – Просто она поскользнулась.

Джо, тоже перепуганный, выскочил из машины. Грейс помогли подняться. Она поморщилась от боли. Роберт поддерживал ее за плечи.

– Ты уверена, что все в порядке?

– Папа, пожалуйста, не поднимай панику. Все хорошо.

Когда ее ввели в дом, она изо всех сил старалась не хромать. Близнецы, боясь пропустить дальнейшее развитие событий, тоже пытались проникнуть в дом, но Том остановил их и мягко попросил вернуться в машину. По лицу Грейс он понял, что им лучше отправляться домой.

– Увидимся утром.

– Отлично, – отозвался Роберт. – И спасибо за экскурсию.

– Пожалуйста.

Подмигнув Грейс, он пожелал ей крепкого сна. Девочка храбро ему улыбнулась. Том и Джо, выйдя на крыльцо, обернулись и еще раз простились со всеми. Том встретился глазами с Энни, и хотя взгляд этот длился лишь мгновение, и он и она вложили в него всю душу.

Коснувшись шляпы, Том пожелал всем доброй ночи.

Стукнувшись о доски крыльца, Грейс сразу же поняла: что-то сломалось, и с ужасом решила, что, наверное, бедренная кость. Только поднявшись, она уверилась, что этого, к счастью, не произошло. Она была испугана и – что уж греха таить – очень сконфужена, но, слава Богу, все кости были целы.

Однако случилось нечто ужасное: треснула верхняя часть протеза.

Грейс сидела на краю ванны со спущенными джинсами, болтавшимися вокруг здоровой ноги, и держала в руках протез. Треснувшая часть была теплой и влажной и пахла потом. Может, ее можно склеить? Или связать? Но тогда придется обо всем рассказать родителям, а если починить протез не удастся, прощай мечта сесть завтра на Пилигрима.

После отъезда Букеров ей пришлось напрячь все свои актерские способности, чтобы успокоить родителей. Она улыбалась, шутила и повторяла им снова и снова, что все в порядке. Наконец они вроде поверили. Убедившись, что на нее перестали обращать особое внимание, Грейс сказала, что пойдет примет ванну, и, уединившись в ванной комнате, стала обдумывать свою беду. Передвигаясь по комнате и особенно поднимаясь по лестнице, Грейс постоянно испытывала неудобство – эта чертова штука елозила по ноге. Если даже такие пустяки стали для нее сложны, как же она сумеет проехать на Пилигриме? Вот черт! Какая глупость – вот так свалиться. Она все испортила.

Грейс долго сидела и думала. Она слышала, как отец внизу возбужденно рассказывал о красавце лосе. Он пытался воспроизвести призывный свист Тома, но у него ничего не получилось. Мать рассмеялась. Здорово, что отец приехал! А расскажи Грейс сейчас, что стряслось, весь вечер будет испорчен.

Она размышляла, что делать. Потом встала и, держась за ванну, добралась до аптечки, откуда извлекла рулончик лейкопластыря. Как-нибудь скрепит протез, а утром попробует сесть на Гонзо. Если все обойдется, она, никому ничего не сказав, сделает круг на Пилигриме.

…Выключив в ванной свет, Энни тихо прошла по коридору и заглянула в комнату Грейс. Приоткрытая дверь тихонько скрипнула под ее рукой. На столике у постели горела лампа – та, которую они с дочерью купили в Грейт-Фоллс взамен разбитой. Тот вечер казался теперь таким далеким – словно был из другой жизни.

– Грейси?

Ответа не было. Подойдя к кровати, Энни выключила лампу, невольно отметив, что протез не стоит, как обычно, у стены, а лежит на полу, втиснутый в пространство между столиком и кроватью. Грейс спала, и дыхание ее было таким тихим, что Энни не сразу его услышала. Темные волосы разметались по подушке, напоминая устье реки на географической карте. Энни немного постояла, глядя на дочь.

Сегодня та вела себя очень мужественно. Энни понимала, как ей больно. И все же за ужином и после она шутила, была весела и приветлива. Удивительная девочка! Она шепнула матери на кухне, когда Роберт пошел в ванную, что у Тома все прошло с Пилигримом удачно. Грейс переполняло волнение: ей безумно хотелось удивить отца. Договорились, что Джо уведет ненадолго Роберта к жеребенку Бронти, а когда они вернутся, Грейс предстанет перед ним верхом на Пилигриме. Но стоило ли так рисковать? Скорее всего Роберт подумает то же самое. Но Том сказал, что волноваться не о чем, а она верила.

– А он производит хорошее впечатление, – сказал за ужином Роберт, кладя себе еще лососины, которая получилась на удивление вкусной.

– Он очень добр к нам, – отозвалась Энни, стараясь, чтобы голос ее звучал как можно непринужденнее. Воцарилось молчание – словно все раздумывали над ее словами. Тут, к счастью, Грейс стала рассказывать о тренировках Тома с Пилигримом.

Энни склонилась над кроватью и поцеловала дочь. Та во сне что-то пролепетала в ответ.

Роберт уже лежал в кровати. Совершенно обнаженный. Когда Энни вошла и стала раздеваться, он отложил книгу и стал смотреть на нее, дожидаясь, когда она ляжет рядом. Этот сигнал, означающий скорую близость, выработался у них уже много лет назад, и в прошлом Энни даже нравилось раздеваться под взглядом мужа – это возбуждало ее. Сегодня же этот взгляд беспокоил ее, почти раздражал. Она понимала, что муж после такой долгой разлуки жаждет близости. Эта мысль мучила ее весь вечер.