Джулия Фэнтон - Великосветский прием

Она ступила в лифт, а следом за ней вошел посыльный. Александра про себя отметила, что ему полагается пользоваться другим лифтом. Она нажала кнопку пятьдесят девятого этажа и прислонилась спиной к задней стенке, доставая из кейса сегодняшний номер «Чикаго трибюн».

Лифт мягко взмыл вверх. Она открыла рубрику «Стиль». Опять заметка о предстоящем приеме. На сей раз газета информировала читателей о «благородном бостонском происхождении» Александры, упоминала три ее платиновых и два золотых диска и рассказывала о сотрудничестве с фирмой звукозаписи «Ариста рекордc». Далее журналистка Дана Чен высказывала предположение, что Александра наденет колье «Фитцджеральд-фифти», подаренное мужем: «Сорок пять бриллиантов чистой воды по пять карат каждый, пять редчайших розовых бриллиантов по десять карат, а также более сотни камней меньшего размера делают это колье одним из самых дорогостоящих ювелирных изделий в мире».

Ее колье. Символ былого семейного счастья. Знак любви, которая незаметно ускользала из ее жизни.

Ричард преподнес ей этот подарок шесть лет назад, после рождения их первенца. Она никогда не видела украшений такой ослепительной красоты; у нее тогда перехватило дыхание – и от игры камней, и от переполнявшей душу любви.

Ее чувства передались Ричарду. «Целая ювелирная мастерская в Париже работала день и ночь, – произнес он срывающимся от волнения голосом. – Я не умею говорить красивые слова... пусть каждый из этих бриллиантов будет как признание в любви. Как мой поцелуй...»

В те минуты, вспоминала Александра с грустью, Ричард не стеснялся казаться романтиком, и она отвечала ему со всей нежностью, на какую была способна.

А потом в их отношения вторглась обыденность. Не сразу, шаг за шагом. Все чаще их разлучали какие-то встречи, телефонные переговоры, деловые поездки в Европу, Южную Америку, Японию. Сделки с недвижимостью, новые приобретения, слияние концернов, увеличение доли в прибылях, вытеснение конкурентов.

Несколько раз у них заходил разговор о семейной жизни, но Роберт не разделял ее беспокойства.

Лифт резко остановился.

– Что такое?.. – опешила Александра.

Рассыльный вместо ответа разорвал оберточную бумагу, под которой оказался портативный телевизор с закрепленным сверху видеомагнитофоном.

Он нажал какую-то кнопку, и кабина лифта наполнилась голосами. Передавали рекламу томатного соуса: семья собралась в кухне, женское лицо улыбалось прямо в камеру.

– Очень мило, – выговорила Александра, стараясь ничем не выдать испуг, – но я бы хотела доехать до своего этажа и выйти.

Человек нажал другую кнопку.

Почти сразу на экране возникло изображение, от которого у Александры замерло сердце.

Она увидела игровую комнату своих детей. Камера поймала в кадр всех троих: они устроились на ковре возле кукольного домика и ничего вокруг не замечали. Трип, миловидный шестилетний мальчуган с таким же сосредоточенным взглядом, как у отца, уселся по-турецки перед большой коробкой и вытаскивал из нее игрушечную мебель. Пятилетний Эндрю, всегда застенчивый и неразлучный со старшим братом, лежа на животе, пытался забраться в кукольный домик. Стефани, которой исполнилось три года, сидела подле них на корточках, как веселый лягушонок.

Внезапно изображение изменилось. На месте детских фигурок остались только силуэты, искаженные судорожными движениями. Камера отъехала назад, и стало видно, как в комнату входит незнакомец и замахивается ножом.

Это компьютерная графика, в отчаянии убеждала себя Александра, такого не может быть, такого просто не может быть.

Карикатурный злоумышленник подкрался к детям и еще выше поднял свой рисованный нож. Потом он исчез так же внезапно, как появился, а камера снова обшаривала детскую.

Александра закусила губу. Она поняла, что три темных, изломанных силуэта на полу – это образы ее детей, убитых и лежащих в луже крови. Самая крошечная фигурка, изображавшая Стефани, оказалась на переднем плане. Ее сделали похожей на китайскую фарфоровую куклу с закрывающимися глазами и румяными щечками.

Только кровь выглядела как настоящая. Густо-красные пятна запеклись на детских лицах, брызги попали на кукольный домик, струйки растеклись по всей комнате.

Александра отвела глаза, не в силах даже закричать.

Посыльный уже упаковывал свой телевизор. Его взгляд как жало пронзил Александру.

– Если твой муж не подпишет договор с профсоюзом, – это были первые слова, которые он произнес за все время, – если он только посмеет не подписать, мы объявим забастовку, а от вашей семейки останется мокрое место. Так ему и передай, – прошипел он.

Он снова запустил лифт и быстро вышел на ближайшем этаже, толкая перед собой тележку. Все происшествие заняло не более двух минут.

Боже праведный. Профсоюз.

Лифт беззвучно остановился. Александра трясущимися руками достала ключ от этажа, чтобы отпереть дверь, ведущую прямо в семейные апартаменты.

Она как безумная кинулась вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Если они причинили зло ее детям...

Дверь в детскую была приоткрыта. Александра вбежала, задыхаясь от ужаса, и остановилась посреди комнаты. В кресле-качалке с вязаньем в руках безмятежно сидела гувернантка, Элизабет Клиффорд-Браун. Перегнувшись через ее плечо, шестилетний Трип взахлеб что-то рассказывал, и его глаза сияли детским восторгом. Энди сидел на корточках, разбирая сложенную из конструктора башню. Стефани, сосредоточенно наморщив лоб, вытащила всю мебель из кукольного домика и пыталась расставить ее на деревянной крыше.

– Брауни! Как малыши?.. О Боже мой! – Александра бросилась к детям, еще не зная, кого обнимет первым. Ей не терпелось прижать их к себе, ощутить родное тепло. Она сгребла в охапку свою младшую, Стефани, и потянулась к Энди, который норовил увернуться. Трип подбежал к матери сам, и она крепко обняла его. Теперь она заключила в кольцо своих рук всех троих и зарылась лицом в мягкие, промытые волосы.

– Ребятки, вы мои самые любимые. Вам это известно? Вы самые чудесные малыши на всем белом свете!

Трип слегка отстранился.

– Мама, что ты нас так стиснула? Мне даже больно. Мы тебя тоже любим, мамочка.

– Милый мой, мне просто захотелось вас покрепче обнять и расцеловать. – Она уже смеялась. От облегчения у нее закружилась голова.

– Что-нибудь неладно, миссис Кокс? – насторожилась гувернантка, не утратившая привлекательности сорокалетняя англичанка, которая в свое время воспитывала детей принца Майкла.

– Нет, нет, ничего... Просто я соскучилась по детям, – ответила Александра; она взъерошила светлые волосы Трипа и заглянула в его смышленые глаза. – Как прошло утро? Трип идет на урок плавания?