Мишель Мартин - Ставка на темную лошадку

Саманта любила эти места с такой неистовой одержимостью, что боялась в этом кому-либо признаться. С тех пор, как себя помнила, она в своей ежевечерней молитве благодарила бога, что он надоумил Джереми Ларка приехать в Виргинию в 1636 году и поселиться в этих краях.

Въехав в зеленые ворота, Саманта направила машину к особняку, и губы ее непроизвольно растянулись в улыбке. В этом не было ничего необычного: любое свидетельство честолюбивых устремлений Маккензи неизменно забавляло ее. А этот дом как нельзя лучше отражал подобные устремления.

Когда-то на месте нынешнего особняка стояло два дома. Но потом Дуган Маккензи решил, что пришла пора заняться перестройкой. Он нанял архитектора-англичанина, под руководством которого в 1728 году и началось строительство. Теперь центральная часть здания поднималась на два этажа и заканчивалась крутой крышей со слуховыми окнами, а по бокам к ней примыкали два крыла в полтора этажа. Парадный вход обрамляли пилястры, над которыми шел барельеф, запечатлевший Дугана Маккензи верхом на любимой лошади.

В 1730 году владельцы плантации Уэстовер, расположенной в соседнем округе, также взялись за возведение особняка в георгианском стиле, причем во всеуслышание объявили, что Дуган Маккензи позаимствовал у них идею и переманил архитектора. Дуган сильно обиделся и предложил разрешить спор на конных соревнованиях, где присутствовало едва ли не все население колонии. Ему удалось одержать убедительную победу, обидчики были посрамлены, и с тех пор усадьба Маккензи значилась в туристических справочниках первой. Правда, Саманта связывала этот факт с простой алфавитной последовательностью, однако Маккензи ни в какую не желали с ней соглашаться.

Саманту встретила худая, как спица, экономка Маккензи Марджери Томпсон. Они прошли через холл, небольшую столовую, где в отделке преобладали цветочные мотивы, затем пересекли гостиную, подавлявшую обилием позолоты, и наконец вошли в комнату с большим камином, где обычно собиралась вся семья. Уютнее всего Саманта чувствовала себя именно здесь, так как в этой комнате теплота и радушие семейства ощущались особенно сильно. А главное – здесь не так заметно бросалось в глаза стремление Маккензи во что бы то ни стало оказаться в числе самых влиятельных и состоятельных семейств штата.

Камин находился как раз против двустворчатых дверей. По всей комнате были расставлены диваны и мягкие кресла, в цвете обивки преобладали зеленые и кремовые тона. Стены покрывали панели из дуба золотистого оттенка, потолок украшала лепнина в георгианском стиле. И повсюду стояли вазы с цветами – Лорел Маккензи славилась по всему штату как искусный цветовод.

Но Саманта не обратила внимания на цветы и убранство комнаты, ее больше занимала Уитни, восседавшая в кресле, как на троне. По одну сторону от нее сидел Каллен, не сводивший с Уитни влюбленных глаз, по другую – Ноэль. Саманта в душе подосадовала на то, что спектакль начался без нее, но быстро успокоилась: впереди весь вечер, и ей еще будет на что посмотреть.

– Ну наконец-то! – Лорел вскочила с дивана и от души расцеловала Саманту в обе щеки. – Дорогая, да ты и вправду надела платье! Это настоящее событие, я польщена.

Саманта только закатила глаза, но ответить не успела: к ней подошел Кинан, к которому она с детства была очень привязана.

– Как вечер? Скучать не приходится? – негромко поинтересовалась Саманта.

В голубых глазах Кинана запрыгали чертики.

– Ты же знаешь, жажда соперничества в крови у Маккензи.

– Жаль, вы не позвали меня раньше, – огорченно вздохнула Саманта.

– О, да, нам определенно недоставало вашего общества, – заявил возникший с ней рядом Ноэль и поцеловал ее руку с присущим французам изяществом. – В этом платье вы абсолютно неотразимы.

– Вы мне льстите. Разве я могу тягаться с этим розовым великолепием? – Саманта кивнула в сторону Уитни.

– Вам этот цвет больше к лицу, – уверил ее Бомон.

– Вы, я вижу, знаете толк в комплиментах, – улыбнулась Ноэлю Саманта, затем весело помахала парочке за его спиной, которая о чем-то шепталась. – Каллен, Уитни, привет! А теперь, когда обмен любезностями закончен, позвольте поинтересоваться: в этом доме будут кормить? Я просто умираю от голода.

Каллен слегка отстранился от Уитни и недовольно посмотрел на Саманту:

– Человек так долго не виделся с любимой женщиной, а ты портишь все очарование своими пошлыми разговорами о еде.

– Ничего не могу с собой поделать. Когда я вижу, что кто-то обнимается, мне почему-то сразу хочется есть. Так я могу надеяться? – повернулась она к Лорел.

– Терпение, моя милая, – улыбнулась Лорел. – За твоей спиной наш дворецкий уже делает мне знаки, что ужин готов. Я права, Уильямс?

– Да, мадам, – с самым серьезным видом ответил Уильямс, но в его глазах вспыхивали веселые искорки. Маккензи наняли его в Англии, и он славился не только прекрасной выучкой, но и чувством юмора.

– Вот и отлично, – проговорила Лорел, беря мужа под руку, – а вам, Ноэль, я доверяю отвести в столовую нашу бедняжку Саманту, а то она, чего доброго, и правда умрет с голоду.

– С огромным удовольствием, мадам, – учтиво поклонился француз.

Вся компания чинно направилась в столовую, отделанную красным деревом.

– Бедный Ноэль, – посочувствовала Саманта, – Каллен дома всего полдня, а вас уже понизили рангом, и вам приходится довольствоваться обществом чокнутой соседки.

– Напротив, с вами общаться – одно удовольствие, – решительно не согласился Ноэль. – Кроме того, я надеюсь, что для меня еще не все потеряно, – добавил он, и в его черных глазах зажглись огоньки.

Саманту с Ноэлем усадили против Каллена и Уитни, а Лорел с Кинаном сели по краям стола. Его небольшие размеры позволяли поддерживать общий разговор, так что Ноэль мог свободно переговариваться с Уитни, а Каллену оставалось только терпеть и бессильно скрипеть зубами.

Несмотря на восседавшую напротив неотразимую Уитни, Бомон не забывал и о Саманте – он умело говорил комплименты и развлекал ее очень успешно. Саманте не приходилось раньше встречать мужчину с такими безукоризненными манерами. Ей очень нравилась непринужденность Ноэля, а его мужское обаяние и обходительность не давали забыть, что она женщина.

И все же в этот вечер ей было гораздо интереснее наблюдать за турниром, в котором участвовали общепризнанные мастера. Все они были отлично знакомы с правилами игры, так что Саманта надеялась, что обойдется без жертв.

За столом говорили о многом: о ранчо, на которых побывал Ноэль, о жеребце Гордом, на которого Кинан возлагал большие надежды. На этого коня он делал основную ставку в предстоящих осенью конных соревнованиях, проводившихся на их ранчо. Речь шла также о делах Каллена в Гонконге, об успехах Лорел в цветоводстве и, конечно, об очередном триумфе Уитни на ежегодном благотворительном балу, который организовывал Красный Крест. Но главное – на протяжении всего ужина соперники состязались в умении привлечь внимание Уитни.