Ширли Конран - Кровное родство. Книга вторая

Вторник, 12 октября 1965 года

В серых сумерках раннего утра Клер, еще в ночной рубашке, наклонилась и подобрала с пола небольшой пузырек из-под таблеток снотворного. Встряхнув его, она поняла, что тот пуст. Придется попросить еще один рецепт. Тихонько, чтобы не разбудить спавшего в задней комнате Джоша, Клер натянула на себя халат.

Джош все еще не мог прийти в себя от столь разительной перемены, происшедшей в его жизни. В ней больше не было калифорнийского солнца, не было заботливой веселой Кэти (теперь она работала в другой семье, жившей неподалеку, на Маркхэм-сквер), а была душная квартирка в Пимлико, хозяйка которой, миссис Гуден, бывшая повариха, присматривала за Джошем и еще шестью детьми, причем, казалось, не было минуты, когда один из ее маленьких подопечных не сидел бы на горшке со спущенными штанишками.

Клер поспешила на крохотную кухоньку, чтобы приготовить завтрак сыну. Даже это скромное жилище, расположенное в полуподвале, стоило больше, чем она могла себе позволить, но, по крайней мере, в Челси Клер чувствовала себя дома.

Снова и снова она силилась понять, что же произошло в ее жизни за последние три месяца. Она ведь была так уверена в собственной правоте, в том, что ни в чем не погрешила против своих убеждений. Почему же все кончилось так ужасно?

Сразу же после внезапного отъезда Клер из Сарасана Миранда разыскала ее через общих друзей. Позвонив ей, она принялась уговаривать сестру оставить ненужное упорство и попросить прощения у Ба: „Ведь мы все прекрасно знаем, как ты ее любишь".

– Конечно, люблю, – ответила Клер Миранде. – Но это к делу не относится.

Она твердо решила, что больше никому не позволит обращаться с ней, как с ребенком: ни Сэму, ни Адаму, ни Элинор, ни Шушу, ни тем более Миранде.

– Но это же просто смешно! – не выдержала Миранда. – Адам говорит, что потом с компанией ничего нельзя будет изменить, так что, ради Бога, подумай как следует, потому что, когда Джошу придет время поступать в Итон…

– Я вовсе не считаю, что все так смешно. И надеюсь, что Джош никогда не будет учиться ни в Итоне, ни в каком-либо другом привилегированном колледже, где воспитанников отгораживают от действительности, – жестко отрезала Клер. И, совершенно верно угадав, что Миранда считает ее занудой, добавила: – Эта, как ты ее называешь, размолвка – дело принципа.

– Все так говорят, когда не знают, как оправдать свои глупости, – возразила Миранда.

Клер хотелось поскорее закончить неприятный разговор, и Миранда почувствовала это. Взбешенная, она выпалила:

– О'кей, я поняла тебя, – и бросила трубку, мысленно пообещав самой себе, что больше не станет пытаться наводить мосты.

Первое время Клер поддерживала связь с Аннабел, после того как та возвратилась в Нью-Йорк, но потом, когда ее собственная жизнь с каждым днем становилась все труднее и труднее, поняла, что не может писать о своих проблемах сестре, и без того пребывавшей в состоянии депрессии.

Сэм через своего адвоката сообщил, что отказывается выплачивать Клер содержание, потому что не желает развода. Он хотел вернуть жену и ребенка и решил, что таким образом сумеет ее переупрямить.

Адвокат Клер объяснил ей, что очень многие мужчины вынуждают своих ушедших жен вернуться, отказывая им в содержании и препятствуя тому, чтобы они сами зарабатывали деньги – даже если решение суда состоялось. Он сказал, что лучше всего для нее было бы вернуться к Сэму, и Клер пришло в голову: интересно, на чьей же стороне он на самом деле? Она отстаивает свои законные права и никому не позволит принуждать ее к чему бы то ни было, даже если ей практически не на что жить.

– Будь я проклята, если дам ему вертеть собой из-за денег! – крикнула она. – Я сама буду зарабатывать себе на жизнь!

Очень скоро она поняла, насколько это трудная задача.

На Клер прямо-таки обрушилась бедность, в которой в шестидесятые годы оказывалось большинство женщин, имеющих детей, но не имеющих мужа. Поскольку рядом с ней не было мужчины, у нее не было и никаких денег, кроме тех, которые удавалось заработать самой. Не имела она и никакого опыта работы. Кому же она нужна? Единственной работой, которую ей удалось найти, оказалось место продавщицы с мизерным жалованьем в обувном магазинчике на Кингз-роуд.

Вскоре Клер поняла и кое-что еще. Не имея мужчины, она не имела и общественного лица, и что-то не похоже было, чтобы кто-то собирался приглашать ее на ленчи или обеды, поскольку все общество, казалось, состояло исключительно из пар. Хотя, по правде говоря, работа, маленький ребенок на руках и хозяйство так или иначе не оставляли ей ни времени, ни и без того невеликих сил для выходов в свет. А кроме того, она была слишком горда, чтобы пользоваться гостеприимством, на которое не могла ответить тем же. Она, никогда не оставлявшая без помощи даже хромой уличной собаки, теперь отталкивала множество протянутых к ней самой рук, потому что их помощь лишь на время могла вернуть ее к прежней жизни в достатке и комфорте, из которой она оказалась выброшенной. Она стала холодна и резка с друзьями; они это почувствовали и понемногу оставили попытки помочь ей.

Клер была поражена тем, сколько денег, оказывается, требуется, чтобы вести тот образ жизни, который ей казался нормальным и естественным. От недельного жалованья, после уплаты налогов, у нее оставалось восемнадцать фунтов. Десять она отдавала за квартиру, нянька брала фунт в день; таким образом, для всех остальных целей она располагала тремя фунтами – суммой, которой хватало только на оплату счета от зеленщика. Клер не умела планировать свой бюджет, записывать расходы, и потому всякий раз, когда она открывала кошелек, на ее глаза навертывались слезы.

Теперь Клер не могла позволить себе ничего, кроме самого необходимого. Ее жалованье едва покрывало ее расходы, так что даже поездка на такси стала далеким воспоминанием.

Клер сходила с ума, пытаясь понять, почему же ей никак не удается свести концы с концами. Может быть, она делает что-то не тан? Умудряются же ее коллеги сносно жить на свою зарплату. Правда, ни у кого из них не было детей, а продавцу-мужчине платили больше, чем женщине. Кроме того, Клер жила в относительно дорогой части Лондона, а ее новые приятельницы – в Бэттерси и Уондсворте, где жилье стоило дешевле.

Но, как бы то ни было, Клер никак не могла привыкнуть к такой жизни, в которой мороженое, рюмочка шерри и телефон – это роскошь. Поэтому она экономила на том, что покупала дешевый шерри, предназначенный для кулинарных надобностей. И испытывала чувство унижения оттого, что столь бедна, – особенно когда у нее отключили телефон за неуплату и ей пришлось сознаться в этом Джильде, старшей продавщице обувного магазина.