Ширли Конран - Кровное родство. Книга вторая

Суббота, 25 января 1969 года

Весь остаток дня Аннабел провела в мучительной нерешительности, разрываясь на части между двумя желаниями: выяснить, правду ли сказал Роджер, или заглушить подозрение, семена которого посеял он в ее душе. В конце концов, к восьми часам вечера желание узнать правду одержало верх, и она отправилась на Сент-Мартинс-лейн.

Выйдя из такси, Аннабел, в темно-синем макинтоше и таком же шарфе, почти скрывавшем ее лицо, постояла некоторое время на забрызганном каплями дождя тротуаре. Улица была почти пустынна: толпы театралов лишь недавно разбрелись по темным залам.

Аннабел взглянула на другую сторону улицы. Вокруг „Хилбери Армз" царили зеленоватые сумерки; название заведения было выписано на фасаде изящными золотыми буквами, сквозь заиндевевшие стекла окон заманчиво лился яркий свет.

Аннабел простояла там около получаса, засунув руки в карманы и с каждой минутой чувствуя, что все больше замерзает. В душе ее бушевал такой ураган чувств, что временами ей самой становилось страшно. Гнев и ревность, слившись воедино, бурлили в ней, и она уже с трудом справлялась с этим потоком эмоций, грозившим вот-вот прорвать сдерживающую его плотину рассудка. Нечто подобное происходило с ней, когда она только влюбилась в Адама. Зачем, о Господи, она стоит здесь? Это же смешно! Она в который раз повторяла себе, что не произошло ничего такого, что заставило бы ее усомниться в Адаме или в том, что он сейчас где-то обедает с клиентом. Как может она не верить человеку, которого любит? Почему она так мучится ревностью после того, как этот кретин Роджер наговорил ей целую кучу разной чуши?

Ей не следовало его слушать. И вместо того чтобы приезжать сюда, ей нужно было поехать прямо к Адаму.

Но она должна узнать правду.

Мысль о том, что она может так никогда и не узнать ее, жалила больнее ревности. Это она заставила Аннабел перебежать улицу и войти во вращающиеся двери „Хилбери Армз".

Кто-то позади нее сказал „простите" и, протискиваясь в дверь, подтолкнул и ее. Почти все, кто находился в пивной, толпились у длинной изогнутой стойки из красного дерева, хотя вокруг было сколько угодно места. Запах сигаретного дыма мешался с горьковатым запахом застарелого пота. С закопченного потолка свисали медные лампы с абажурами зеленого стекла. Над монотонным гулом множества голосов плыла мелодия Билли Холидей и слова, говорившие о тоске и любви.

Аннабел огляделась по сторонам. В заднем углу пивной расположилась компания молодых ребят – судя по всему, не городских; они выглядели точно так же, как всегда и везде выглядят парни, поджидающие своих девушек, чтобы вместе пойти в кино. Некоторые из молодых людей у дальнего конца стойки, в черных джинсах и водолазках, были похожи на студентов; кое-кто щеголял в черных комбинезонах наподобие армейских и черных же кожаных куртках. На высоких табуретах возле стойки сидели несколько симпатичных, ухоженного вида мужчин – возможно, из артистического мира. Один из них, вылитый Клифф Ричард, если не считать презрительного выражения лица, восседал в гордом одиночестве, пресекая чьи бы то ни было попытки заговорить с ним или расположиться рядом. Женщин в зале Аннабел не заметила.

Она робко присела за столик у самой двери. Стараясь не привлекать к себе внимания, она прислушивалась к обрывкам разговоров: „Сегодня здесь не Бог весть что, Джорджи, давай поедем в „Коулхерн"…", „Я был бы не прочь насчет вот этого, когда тут закроют лавочку…", „Не пяль глаза, сынок, этот – мой…", „Ну, а если, скажем…", „Сдается мне, что ты положил глаз на моего дружка Джорджа. Верно, парень?".

Голос Билли Холидей продолжал стонать о любви. И тут появился Адам. Он вошел, не заметив Аннабел, съежившуюся в тускло освещенном уголке, и направился прямо к стойке. Парень, похожий на Клиффа Ричарда, презрительно уставился на него. Энергично пробившись через толпу, Адам добрался до этого парня, поцеловал его в губы и сжал в долгом объятии.

Чувствуя дрожь в коленях, Аннабел поднялась из-за столика и пулей вылетела из пивной. Руки у нее тряслись, к горлу подкатывала тошнота.

– Подонок, подонок, подонок! – вскрикивала она, убегая в ночь и темноту подальше от этого места. Дождь стучал по ее спине и плечам.

Воскресенье, 26 января 1969 года

Миранда медленно подняла руку к голове и нащупала толстый слой бинтов. Приоткрыв глаза, она увидела маленькую больничную палату. Стены были выкрашены в кремовый цвет, тут и там стояли вазы с цветами.

– Кажется, головная боль прошла, – пробормотала Миранда, обращаясь к медсестре, щупавшей ее пульс. Когда она в первый раз пришла в себя, голова у нее буквально раскалывалась.

Теперь же ей казалось, что голова наполнена чистым, свежим воздухом.

– Когда я могу выписаться? – шепотом спросила Миранда.

– Пока еще не может быть и речи о выписке, – авторитетно заявила медсестра. – За последние двое суток ваше состояние заметно улучшилось, но у вас было сильное сотрясение. Да и со времени вашей аварии прошел всего двадцать один день…

– Двадцать один день?!

– Спокойно, спокойно! Вам вредно волноваться. Доктор велел все время давать вам снотворное. Вы получали по десять миллиграммов валиума каждые четыре часа, но в течение последних двух суток мы понемногу снизили дозу. Поэтому сейчас у вас более ясная голова, чем раньше, когда вы приходили в себя.

– На моей работе знают, что я здесь?

Медсестра рассмеялась.

– Да вам названивают столько, что наш больничный коммутатор постоянно занят. Ваша секретарша остановилась в „Гранд-отеле". Она поставила у вашей двери телохранителя, чтобы газетчики не смогли прорваться. Боюсь, они уже успели напечатать немало разной чуши на ваш счет.

– Черт побери!

– Ваша сестра Аннабел приезжала несколько раз, а звонит сюда как минимум дважды в день.

– Я не хочу видеть ее! Пожалуйста, не пускайте ее ко мне!

– Не волнуйтесь, не волнуйтесь. К вам не пропустят никого, кого вы сами не захотите видеть.

– Что с моим самолетом? Он не горел? Как я выбралась из него?

– Ваш самолет не сгорел, его уже ремонтируют. Из него вас вытащили пожарные аэропорта: они сказали, что вам еще повезло, что не заклинило дверь. У вашей секретарши есть все газетные вырезки об этом.

– Мне нужен телефон – сейчас же.

– Мне очень жаль, но не раньше чем завтра. Так распорядился доктор.

– Если вы не принесете мне телефон, я позову охранника и заставлю его сделать это. Я должна позвонить в пару мест.

Спор продолжился еще некоторое время, но в конце концов, чтобы успокоить пациентку, старшая медсестра отделения позволила дать ей телефон – ровно на пятнадцать минут.