Кэтти Эмерсон - Отброшенная в прошлое

Адам внезапно сильно сжал ее руки, невольно обнаруживая волнение.

— Брачный обет должен что-то значить, черт возьми!

К своему большому удивлению Лорен почувствовала, что ей стало гораздо легче. Адам останется с ней, случись самое худшее, и, быть может, после ряда визитов к Бьюмонту в самом деле наступит улучшение?

— Обо мне не беспокойся, — заверила она.

Чтобы как-то развеять его мрачные мысли, она начала с энтузиазмом. — Я много размышляла и пришла к выводу, что, в конце концов, объяснение всем моим снам может оказаться простым.

— Было бы неплохо.

— Хм… как тебе это нравится? Сновидения — это указание на то, что я должна переменить профессию. Мое подсознание говорит, что у меня есть потенциал стать выдающимся историческим романистом нашего поколения.

— Мне это нравится, — сказал Адам. — Поработай над этим в мое отсутствие.

В пятницу, закончив свои консультации, Адам смог вырваться на несколько часов и направился в Тодхемовскую академию, предварительно по телефону договорившись о встрече с одной бывшей одноклассницей Лорен. Мелани Фэйрчайлд вернулась в альма-матер, чтобы уже самой учить других.

— Вы узнаете ее? — спросил он, передавая привлекательной блондинке недавний снимок Лорен. Это была такая же фотография, которую он по факсу направил Дейву в Дэриен, где она была изображена в расслабленной позе, играя с Хэссл. Она выглядит прекрасно, подумал Адам, с этими мягкими каштановыми волосами, ниспадающими на плечи, и большими голубыми глазами, смеющимися в камеру; в ту минуту она была полна жизни и любви.

— По правде говоря, не очень, — ответила Мелани Фэйрчайлд, возвращая фотографию и принимаясь разглядывать Адама. — Столько времени прошло, и потом я плохо ее знала.

Адам решил не говорить, что Лорен его жена. Пусть принимают его за детектива, разыскивающего пропавшего человека.

— Это не очень большое учебное заведение, — сообщила Мелани.

Усаженные деревьями дорожки соединяли четыре здания из красного кирпича, но только в одном занимались студенты. Всего там постоянно училось около трехсот человек.

Адам с Мелани вышли из административного корпуса и под лучами заходящего солнца медленно направились по тропинке, которая вилась вокруг искусственного озера, раскинувшегося на идеально ухоженной территории.

— Если бы вы напрягли память, — предложил он, — то, может, что-нибудь и припомнили бы.

— Возможно. Знаете, пища стимулирует мышление, — видя, что он никак не воспринимает ее намек на угощение, она попробовала с другой стороны. — А ваша школа была большой?

— Да нет, не особенно.

— Продолжаете жить в родном городе? — Она слегка улыбнулась, когда он кивнул головой. — И временами смотрите на фотографию своего выпуска и удивляетесь, что изображенные там на себя теперешнего, мало похожи.

— Это уж точно… Все же я надеялся, что кто-нибудь сможет мне помочь. Мне важно знать, как можно больше о ее прежней жизни. Известно, что она пробыла здесь не очень долго, что-то около шести месяцев. Она уехала за месяц до окончания семестра, но…

— Погодите… Кендалл?

— Припоминаете?

— Кажется, да… — задумчиво произнесла Мелани.

Она остановилась, уставившись на неподвижную гладь озера. Деревянная скамейка с коваными железными ножками располагалась неподалеку, под опустошенным ветрами вязом, и когда женщина повернулась к нему, Адам указал на скамейку.

— Почему бы нам не присесть, пока вы будете рассказывать?

— Лорен Кендалл случайно не попала в беду? — настороженно спросила Мелани.

— Насколько я знаю, нет, — Адам сел, терпеливо ожидая. Немного помедлив, Мелани опустилась рядом.

Выражение ее лица изменилось, она, очевидно, считала, что совершила ошибку, согласившись на разговор с ним.

— Крайне важно, чтобы я как можно подробнее узнал о ее жизни здесь, — тихо произнес он. — Ее исключили? Не потому ли она уехала так внезапно?

— А разве в регистратуре вы не могли это прояснить?

Ее взметнувшаяся бровь подсказала ему, что он на правильном пути.

— Школа вроде вашей, наверное, старается такого рода вещи не документировать, — предположил он и понял, что попал в «яблочко».

— Вы уже наводили справки, — упрекнула она, — и что-то слышали.

— Почему бы вам не рассказать, что вам известно? Я не хочу, чтобы меня обвинили в давлении на свидетеля.

— Это всего лишь слухи, — предупредила она, наклонясь и проведя ладонью по скамье, как бы невзначай задев его ногу. — Я не могу поклясться, что все в точности именно так. По правде говоря, я буду все отрицать, если кто-то еще начнет расспрашивать меня об этом.

Она решительно замолчала, и Адам пустил в ход самую обворожительную улыбку, на которую был только способен. Он заставил себя подвинуться к ней ближе и осторожно накрыл рукой ее ладонь, лежавшую около его бедра, лишь затем, чтобы обнаружить, что ее действия больше раздражают его, чем провоцируют… но нужную информацию необходимо добыть.

— Все, что вы скажете, я приму с благодарностью. Вы даже не представляете, как много для меня значат ваши слова.

— У меня очень развитое воображение, — заверила она его.

Его ноздри немного раздулись, а зрачки расширились. Адам поймал себя на мысли, что хочет, чтобы она успела выложить все, прежде чем ему придется швырнуть ее разгоряченное маленькое тело в холодное озеро.

— Я внимательно слушаю вас.

Прикидываясь застенчивой, она опустила глаза. Ее пальцы коснулись ткани его серых брюк, но этот контакт имел совершенно противоположный эффект, чем тот, на который она рассчитывала. Такое возмутительное поведение начинало не на шутку раздражать его.

— Вы отдаете себе отчет в том, что я могу лишиться работы, если администрация пронюхает, что я распространяю слухи о нашей школе?

— Я ценю ваше откровение, Мелани, и уверяю вас, что этот разговор останется исключительно между нами, — определенно он не станет рассказывать Лорен, какой ценой досталась ему информация. — Ничего из того, что вы скажете, не будет использовано против вас, — она, кажется, не обратила внимания на опущенные слова «в суде», которые обычно завершают эту формулу.

— Нет, я и в самом деле не должна вам об этом рассказывать.

— Но…

— Сейчас это уже вряд ли имеет значение. Как-никак прошло много времени. Нам, девочкам, тогда было по пятнадцать.

Адам выдержал испытание на откровенную оценку, которому она его подвергла, решив: пусть думает, что хочет, в отношении его пригодности для нее. Ему же обязательно надо выяснить, что она помнит, хотя он уже понял, что ничего хорошего не услышит.

— С ней нелегко было дружить, — начала Мелани. — С самого первого дня она держалась вызывающе. Очень скоро поползли слухи, что у себя в комнате она прячет наркотики. Не только марихуану, а кое-что посильнее. У кого были деньги, тем и продавала.