Мария Баррет - Миражи

Нотка нежности в его словах прорвала броню обычной для нее сдержанности, и девушка затряслась от рыданий.

– Папочка, – взмолилась она, – скажи Бога ради, что это неправда! – Силы покинули ее, и она отдалась рыданиям. Слезы ручьем заструились по ее лицу. – Папочка, я не могу выйти за него замуж, я никогда не смогу его полюбить! Прошу тебя, не заставляй меня! Папочка, скажи же, что это неправда!

Она протянула к нему руки, но, подняв на него глаза, увидела в них такую яростную злобу, что разом умолкла, уронив руки в безнадежном отчаянье.

– Это правда, Франческа, – хрипло ответил отец. – Ты мне как кость в горле, давно не чаю, как от тебя избавиться. А тут случай представился еще и цену хорошую взять.

Он приблизился к ней, и она почувствовала себя в его тени ничтожной былинкой.

– Ну на что ты мне, а? – Он схватил дочь за волосы. – Чтобы напоминать каждую минуту, каждый божий день, как ты отправила на тот свет единственных на свете существ, которых я любил?

Он резко дернул за волосы, и девушка вскрикнула от боли.

– Для этого, да? – бросил он ей в лицо. – Отвечай!

– Не надо так, папа, – сказала Франческа сквозь слезы. – Не надо!

– Почему же не надо? Я тебя ненавижу! – Он оттянул волосы назад, чтобы видеть ее лицо. – Все в тебе ненавижу – глаза, кожу, даже запах! Все в тебе мне напоминает о ней, о той, которую ты убила!

– Папа, прошу тебя, перестань!

Он внезапно отпустил ее, и она рухнула на пол.

– Убирайся с глаз долой! Терпеть тебя не могу, жду не дождусь, когда избавлюсь! Выйдешь замуж за Монделло, хоть немножко искупишь свою страшную вину!

И оставив ее плачущей на полу, он направился к лестнице.

Отец Анжело, опустив голову, скорым шагом шел по улице. За спиной развевались длинные полы черной сутаны. День в Митанове подходил к полудню. Солнышко пригревало вовсю, и женщины занимались хозяйственными делами во дворах. Но падре никого не замечал, машинально кивая в ответ на приветствия, и продолжал свой путь к виа Диомеде.

Дойдя до писчебумажной лавки, он резко нажал на кнопку звонка и позвал Франческу. Гнев Лено его сейчас не пугал; он был слишком озабочен, чтобы обращать внимание на настроения Никколи. С Франческой случилась беда, ей нужна помощь.

Не дождавшись ответа, падре снова позвал девушку. Окна над лавкой были закрыты, и это усилило его тревогу.

– Франческа! Ты дома? – Он рванул дверь на себя, и она оказалась незапертой.

– Франческа! – крикнул он, войдя внутрь.

Падре ощупью пробрался к лестнице. В прихожей было темно, только из полуоткрытой наверху двери выбивался луч электрического света. Повторяя имя девушки, он стал подыматься по ступеням.

Поднявшись на второй этаж, он ступил в гостиную. Комната была чисто убрана и пуста. Из комнаты Франчески выбивался свет. Падре легонько стукнул в дверь. Не дождавшись ответа, он осторожно приоткрыл ее и зашел в комнату.

И там он увидел Франческу.

Стоя на коленях посреди пола, она укладывала в картонную коробку свои немногочисленные пожитки. Тело ее казалось тщедушным и невесомым, как будто жизнь покинула его.

– Франческа!

Она обернула к нему лицо, и он увидел полные боли глаза, из которых лились слезы. Безучастно поглядев на пришельца, девушка отвернулась и занялась своим делом. Он положил ладонь ей на голову и нежно погладил по волосам.

– Бедное дитя, я молил Господа, чтобы это не было правдой. – Он почувствовал, как она дрожит, и осторожно поднял ее на ноги. Она беззвучно плакала, и в этих молчаливых рыданиях исходила вся скрытая печаль многих несчастливых лет.

Дав ей немного успокоиться, падре усадил девушку на стул и сел рядом. Вытер ее лицо своим платком.

– Расскажи мне все, Франческа.

Опустив голову, она теребила пальцами платок.

– Я видел, как к вам в дом заходил Монделло, и сразу понял, что это не к добру. Я-то знаю, что по своей воле ты с ним встречаться не станешь.

Он стал перед ней на колени и взял ее руки в свои.

– Скажи, дитя, что случилось? Почему ты согласилась выйти замуж за Монделло?

Она наконец подняла на него глаза.

– А почему бы нет?

Отец Анжело поднялся, подошел к окну и открыл ставни, впустив в комнату дневной свет. Франческа заслонилась от яркого света ладонью.

– Да как почему! – воскликнул он. – У тебя впереди целая жизнь! Посмотри, какой чудный день! Как ты можешь забыть про свое рисование, про мечты поехать в Англию? А язык, которому выучила тебя миссис Макбрайд – разве она даром старалась!

Девушка не слушала его.

– Франческа!

Она посмотрела на него отсутствующим взглядом, словно душа ее унеслась в какой-то другой мир.

– Вы знали, что это должно случиться, всегда знали и старались меня уберечь.

Падре смутился.

– О чем ты? – спросил он.

– Я думала, это все из-за пьянства…

– О чем ты, что ты имеешь в виду?

– Его ненависть ко мне. – Она выговорила эти слова спокойно, будто речь шла о ком-то постороннем. – Он ненавидел меня всю мою жизнь.

– Ох, Франческа! – Он сделал шаг ей навстречу, но девушка знаком остановила его.

– Это не ненависть, – прошептал он, – это тоска.

– Нет, – все так же спокойно сказала она. – Это ненависть. Я видела ее, я ее чувствовала. – Она потерла синяк на запястье. – Я не держала на него зла за то, что он меня бил. Все эти шишки и синяки не имели значения, потому что я верила в его любовь. Я бы все снесла, если бы он меня любил.

Отец Анжело отвел глаза. Слушать эти слова было выше его сил.

– Не говори так, девочка.

– Я не боюсь правды, падре, и Монделло тоже не боюсь. Теперь мне все равно. Здесь у меня ничего не осталось. Отец сжег фотографии, сжег мои воспоминания. Что такого может сделать мне Монделло, чего бы я уже не испытала?

– Бедное мое дорогое дитя…

Он чувствовал себя беспомощным перед этим ребенком, который перенес столько ударов, что, не имея уже сил подняться, покорно ожидал новых бед.

– Франческа, обещай мне одну вещь. – Подойдя к девушке, он положил руку ей на плечо и заглянул в лицо. Она опустила глаза. – Прошу тебя, если тебе что-нибудь понадобится, дай мне знать. – Ласково взяв ее за подбородок, он заставил девушку взглянуть ему в глаза. В отсутствующем взгляде Франчески он смог уловить только свое отражение. – Обещай мне.

Она закрыла глаза и долго молчала. Потом выпрямилась и, едва дыша, тихо проговорила:

– Обещаю.

Джованни подъехал к дому почти в самый полдень. Дешевый воскресный костюм от двухдневной носки провонял потом и сильно помялся. Джованни наведался к священнику и в банк. Поставив «мерседес» во дворе, он вылез из машины и громко позвал экономку. Лицо его горело от возбуждения.

– Синьора!

Он стащил пиджак и провел ладонями под мышками, мокрыми от пота.