Барбара Делински - Сладкое вино любви

«Если ты была с Карлом». Оливия никогда не решилась бы спросить об этом. Она ждала, что ответит Натали. Сюзанна тоже принялась размышлять вслух:

– Помнишь Барби Эпгар, мою подругу детства? Ее мать говорила, что та родилась гораздо раньше, чем было указано в документах. Война все перепутала. Эпгары все время шутили по поводу того, когда же им отмечать день рождения Барби.

– Брэд был так похож на тебя, – сказал Грег матери. – Стоит посмотреть на фотографии. Те же черты, тот же цвет волос. Кто мог знать, что его отцом является не Александр?

– Джереми и Брида, – ответила за брата Сюзанна, – они были здесь. Они могли подозревать о несоответствии в датах, но если верить твоей книге, они уговаривали тебя выйти замуж за отца. А Карла хотели женить на какой-то девушке из Ирландии. Твой отец был болен. К тому же он слишком надеялся на деньги Сибрингов. А твоя мать умерла до окончания войны. Так что тайну некому было раскрыть.

– После рождения Брэда в течение нескольких лет рядом не было никого, – сказал Грег. – Отец и Карл ушли на войну. Кто мог знать об этом?

Все взгляды обратились к Натали. Оливия переживала за нее, но, как и остальные, хотела услышать ответ.

Натали ничего не отрицала, умоляюще глядя на них. Оливия готова была броситься ей на выручку, но тишину внезапно прорезал звук открывающейся двери.

На пороге стоял Карл и не сводил глаз с Натали. Лицо его было искажено болью.

– Это правда? – спросил он резким, каким-то чужим голосом.

Натали приложила руку к губами и не проронила ни слова.

– Ты ничего не знал? – спросила Сюзанна Карла. Он покачал головой – отрешенно, будто во сне. – Ты должен был знать, что это возможно! Разве ты не догадывался?

Карл все еще смотрел на Натали. Он хотел что-то сказать, но передумал и закрыл глаза, склонив голову. Оливии было тяжело смотреть на страдания этого доброго, мягкого человека. Она взглянула на Сюзанну и Грега, надеясь, что кто-нибудь из них сжалится над ним. К их чести, надо сказать, они смотрели на Карла с явным сочувствием. Карл ничего не знал об этом, как не знал и Александр.

Он провел ладонью по лицу. Потом, все еще в некотором замешательстве, взглянул на Сюзанну.

– Я приучил себя держаться на расстоянии. Так было нужно. Когда я узнал, что твоя мать вышла замуж за другого, я… мой мир рухнул в одночасье. Мне оставалось только сражаться. И я сражался, чтобы помочь своей стране победить. Когда же вернулся, то был вынужден каждый день видеть кольцо у нее на пальце. Видеть Брэда и тебя. И я твердил себе: значит, так надо. Дело сделано. Ничего изменить уже нельзя.

– Как ты мог оставаться здесь? – тихо спросил Грег.

Взгляд Карла прояснился.

– Как я мог остаться, спрашиваешь ты. Лучше спроси, как я мог уехать и бросить ее. Александр все еще был на войне, а у нее на руках двое детей, больной отец и нищая ферма. Я сказал себе, что останусь до возвращения Александра, но с самого начала мне стало ясно, что фермерство не его стихия. И я не смог бросить Натали и Асконсет.

– Как ты мог смотреть в глаза моему отцу? – спросила Сюзанна.

– А почему я не мог бы смотреть ему в глаза? – вопросом на вопрос ответил Карл. – Я ни разу не скомпрометировал его жену. Наши романтические отношения закончились до замужества Натали. Мне нечего было скрывать, нечего стыдиться. – Он взглянул на Натали. – Я и не подозревал, что Брэд мой сын. Может, если бы я знал об этом, то действовал бы иначе. И мне было бы неловко смотреть в глаза Элу. Но я ничего, ничего не знал. Я был в Европе, воевал и мечтал вернуться домой и жениться на любимой девушке. Потом письма перестали приходить. О свадьбе я узнал последним. А Брэд… – В его глазах отразилась невыносимая боль. Он тяжело вздохнул.

В этот момент входная дверь распахнулась, и в коридор вошел Саймон, промокший и усталый.

– Ветер стих. Идемте.

Саймон, конечно, понял, что напряжение в кухне вызвано не только и не столько ураганом. Но сейчас его волновало другое. Надо торопиться – виноградник может погибнуть.

– Кто-нибудь мне поможет? – спросил он, с тревогой вглядываясь в обращенные к нему лица. Первой очнулась Натали.

– О Господи, конечно! Откуда начинать?

– Будем идти сверху вниз, а начнем с каберне. Донна уже там. Она расскажет, что делать. – Он вынул из кармана измятый мокрый клочок бумаги. Лучше бы Натали осталась дома на телефоне. Это легче для нее. – Эти люди могут нам помочь. Надо их обзвонить.

– Этим займется Оливия. Я иду на улицу.

Карл сердито пробурчал:

– Пусть Оливия выполняет физическую работу.

Натали обернулась к нему:

– Может, я и натворила ошибок за свою жизнь, но заботу о винограднике ошибкой не считаю. Я иду туда, Карл, и если умру, спасая кусты, значит, так угодно Богу. – Она прошла мимо Саймона к двери.

– Что случилось? – спросил Саймон Карла.

Карл насупился и вышел вслед за Натали. За ними последовал Грег.

– Я позову Марка, – пробормотала Сюзанна и направилась в гостиную.

Саймон и Оливия остались вдвоем.

Он провел руками по волосам, потом обтер руки о шорты, но все – шорты, руки, волосы – было мокрым и покрыто солью, как и виноградные листья.

– Что тут без меня произошло?

– Потом узнаешь, – сказала Оливия. – Ну как ты?

У него екнуло сердце. Давно никто не спрашивал его об этом.

– Устал немного, – сказал он, едва заметно улыбнувшись. – Почти не спал всю ночь.

– А долго придется работать сегодня ночью?

– Несколько часов, если мы не опоздали. Ничего, я продержусь. – Он протянул ей листок. – Начни с пожарной службы. Они обеспечат освещение. Где Тесс?

– Спит в кабинете. Я разбужу ее, когда пойду, чтобы она не оставалась здесь одна.

– Возьми ее с собой, – предложил Саймон и вдруг понял, что для него это сейчас так же важно, как виноградник. Виноград – его детище, а Тесс – дочка Оливии, и они обе ему нужны.

Оливия с сомнением взглянула на него, и Саймон вспомнил, каким черствым и грубым показал себя при первой их встрече. Он до сих пор не мог себе этого простить.

– Она может нам помочь, – сказал он. – Это не опасно, просто утомительно, но она сильная и сообразительная девочка. А лишняя пара рук увеличивает шансы винограда на выживание. – Оливия молчала, и он добавил: – Она будет рядом.

«Рядом с домом? Рядом с остальными? Рядом со мной?» Саймон и сам не знал, что имел в виду.

Но Оливию его слова убедили. Она кивнула, и он улыбнулся – впервые за этот вечер.

– Я приведу ее, – сказала Оливия.

Но Саймон решил сам пойти за ней. Он помнил, как радостно улыбается ребенок, получая подарок. Тесс, конечно, не шесть лет, и это не рождественское утро, но он знал, что она обрадуется такому доверию взрослых. И ему хотелось видеть ее улыбку.