Кэтрин Стоун - Радуга

Арчер попросил Изабеллу оставаться в гостинице, но, едва услышав взрыв и увидев в окно столб дыма и огня над морем, она бросилась к берегу. Однако к причалу никого не допускали, пока там находился Ален. Когда же его понесли, толпа плотной процессией двинулась вслед за своим любимым принцем. Вокруг стало тихо и пусто, лишь потрескивали догоравшие обломки катера, и Изабелла наконец увидела… На подкашивающихся ногах она медленно направилась к дочери.

Кэтрин стояла в одиночестве на краю причала и, ожидая появления гидроплана, отрешенно смотрела вдаль. У нее не было причин отрывать взгляд от моря… но некая мощная магическая сила заставила ее это сделать.

Обернувшись, Кэтрин увидела ее… прекрасную женщину с того истерзанного портрета. На какое-то мгновение у Кэтрин перехватило дыхание от боли, вызванной горькой мыслью о том, что это только мираж — чудесный, но жестокий обман, вызванный ее собственным воображением. Но жестокая ложь — «Боюсь, что Изабелла тоже мертва» — принадлежала Натали, так легко и зло сказавшей это о женщине, которая могла украсть у нее Алена.

И все-таки то был не мираж. Кэтрин поняла это по охватившей ее всепоглощающей радости. Перед ней стояла живая женщина, сапфировые глаза которой плакали, смеялись и надеялись на то, что ребенок, которого она любила настолько, что ради его спасения смогла с ним расстаться, сейчас подойдет…

Кэтрин сделала первый неуверенный шаг, первый неуверенный шаг сделала и ее мать. Через мгновение они уже были так близко друг от друга, что дрожащие руки Изабеллы прикоснулись к мокрому от слез лицу Кэтрин. И она улыбнулась все той же любящей улыбкой матери, какой улыбалась своей малышке много лет назад. И вот драгоценное дитя снова было в ее объятиях. Изабелла нежно прижала к себе дочь и тихо прошептала:

— Кэтрин Александра…

Они снова были вместе, только малышка Изабеллы стала взрослой женщиной.

Кэтрин заговорила по-французски — на прекрасном языке, на котором Изабелла столько раз неустанно клялась своей крошке о своей любви:

— Матап…

Кэтрин так хотелось, чтобы Изабелла поскорее узнала обо всем сразу, а главное, что жизнь ее дочери действительно была наполнена счастьем и любовью, что Бог услышал ее молитвы. Но сейчас на это не было ни сил, ни слов, а потому Кэтрин прошептала самое убедительное и самое желанное признание из всех — то самое обещание любви, которое дала ей Изабелла, выгравировав его на золоте:

— Je taimerai t’oujours.

В Ницце хирурги успешно прооперировали раненую ногу, а дать Алену столь необходимую кровь нашлось более чем достаточно добровольцев. Гематологи, исследовав кровь Элиота Арчера, нашли ее редкой и чудесной удачей — группа «АВ» была та же, что и у принца.

Элиот отдал свою «идеально подходящую» кровь, так же как и Изабелла, которая тоже не задумываясь дала свою кровь для Алена. И теперь впервые в жизни принц Ален сможет уверенно говорить, что в его жилах течет и королевская кровь династии Кастиль, а значит, и кровь Кэтрин Кастиль-Тейлор.

Артерия была зашита, объем и давление крови восстановлено, но еще почти тридцать шесть часов Ален находился в бреду. Все это время рядом с ним была Кэтрин. Она сидела у его постели и пыталась поймать взгляд широко открытых, но невидящих глаз и старалась понять, что за кошмарные образы терзают мозг Алена.

Элиот не приближался к сыну во время этого страшного бреда. Ведь Ален не знал его, и тот не хотел тревожить больного. Но наступали короткие моменты, когда Ален засыпал, и тогда Элиот был у его постели, бережно стирая пот со лба сына, словно чудовища прошлого даже во сне не оставляли его.

— Изабелла, как ты думаешь, Женевьева знала, что Ален мой сын?

С принцем в это время занимались врачи, и они — Элиот, Кэтрин и Изабелла — отдыхали в комнате ожидания.

— О нет, Элиот, полагаю, что нет. Она узнала о своей беременности очень скоро после твоего отъезда, и, думаю, ей казалось невероятным, что ребенок может быть твоим.

— Но Ален был с Женевьевой, когда ее убили.

— Да. Полагаю, что и ты не раз задумывался над тем, почему Женевьева пыталась бежать, взяв с собой сына. Она могла руководствоваться и тем, что нельзя оставлять мальчика сумасшедшему Жан-Люку. Единственное, в чем можно быть полностью уверенным, так это в том, что Жан-Люк так и не узнал правду.

— Да. Иначе он ни за что не оставил бы Алена в живых.

Кэтрин молча слушала тихий разговор матери, наконец нашедшей свою дочь, и отца, неожиданно обретшего сына. Кэтрин нечего было прибавить к прекрасным воспоминаниям Изабеллы и Элиота о прежнем Иле, далеких временах… но она могла и должна была сказать о будущем острова. И когда беседа закончилась, а комната погрузилась в тишину, Кэтрин решительно произнесла:

— Никто и никогда не должен узнать правду об Алене.

— О чем ты говоришь, Кэтрин?

— Никто и никогда не должен узнать правду об Алене и обо мне.

Всего несколько слов, но таких благородных… королевское повеление… первое и последнее королевское распоряжение принцессы Кэтрин Кастиль. Но тут же ее лицо озарила нежная, милая, робкая улыбка обыкновенной девушки из Канзас-Сити Кэтрин Тейлор. Она снова превратилась просто в любящую дочь, с надеждой спросив у Изабеллы:

— А мой отец это одобрил бы?

— О да, моя дорогая! — Изабелла ласково отвела прядь волос со лба Кэтрин, словно эта прекрасная молодая женщина все еще была маленькой девочкой.

Кэтрин не уклонилась от любящего прикосновения, как это порой делают взрослые дочери. Глаза ее сияли радостью. Минуту помолчав, Изабелла продолжила:

— Никаких сомнений. Конечно, он одобрил бы твой шаг. Потому что больше всего на свете твой отец верил в любовь. Александр был убежден, что это чувство связывает людей гораздо крепче, чем кровные узы. — Изабелла улыбнулась, привлекла к себе дочь и прошептала:

— Ах, Кэтрин, папа так бы тобой гордился!

— Здравствуй, Кэтрин.

— Ален, ты вернулся к нам! — радостно прошептала Кэтрин. — Здравствуй.

Она нежно поцеловала Алена в щеку и внимательно вгляделась в его бледное лицо. В темных глазах девушка увидела то, что так хорошо понимала: Ален искал, пытался вспомнить. Кэтрин знала, что он вспомнит все, кроме событий, происшедших после взрыва. Но быть может, забудет кое-что из случившегося прежде? Кэтрин подумала, что так было бы, наверное, лучше всего. Тогда она сможет очень осторожно рассказать Алену правду о Натали, но скрыть некоторые детали того, что произошло в музыкальной зале, когда так ужасно раскрылись ее страшное безумие и роковая одержимость принцем.

— Ален…

— Я помню, как Джеймс прыгнул на катер. Я повернулся и хотел столкнуть его в воду, но… слишком поздно. — Ален на мгновение прикрыл глаза, словно пытаясь избавиться от следующего видения, но оно существовало и всегда будет существовать — закрывай или не закрывай глаза. — Ах, Кэтрин, я так ясно помню лицо Натали! Глаза ее были широко открыты, в них бушевала ярость, и в то же время они были полны любви ко мне. Улыбка Натали была такой торжествующей, как у маленькой девочки, мечта которой наконец сбылась. Что произошло потом?