Джессика Марч - Соблазн

Все время, пока Бен говорил, Стиви отрицательно качала головой, словно не могла поверить ни одному его слову. За все то время, что она его знала, ей ни разу не бросилось в глаза ничего, что напомнило бы ей Ирэн, – невнятная речь, остекленевшие глаза, предательский запах мяты изо рта, ничего, что могло бы сказать о том, что Бен не контролирует себя.

– Ну а как быть со всеми советами, что вы мне давали… о самоисцелении? Хорошие советы, Бен. Почему бы вам самому ими не воспользоваться?

– Древнейшая цитата из нашей древней книги, не так ли? – сардонически произнес он. – «Врач, исцелися сам». Но даже доктору требуется здоровый мозг, чтобы помочь себе, Стиви. А у меня в голове неразбериха, по крайней мере в той части, что касается моей личной…

Стиви больше не могла слушать, как Бен осмеивает себя. Она вскочила со своего места и подбежала к нему, положила ему на плечо руку.

Тогда я помогу вам, – заявила она, не колеблясь ни секунды.

Он улыбнулся, словно она сделала ему симпатичный, но не пригодный ни для чего подарок.

– И каким образом вы намерены это сделать?

– Будь я проклята, если представляю это, – честно призналась она. – Но я это сделаю. Вы помогли мне спасти мою жизнь, а теперь настала моя очередь отплатить за это.

Инстинктивно, по собственному опыту, Стиви понимала, что сейчас нельзя оставлять Бена в одиночестве.

– Позвольте мне побыть с вами, – попросила она. – Вам ведь сейчас нужен кто-нибудь, кто…

Он затряс головой, и она увидела, что он был поражен.

– Стиви, – сказал он, – нет ничего на свете, чего мне хотелось бы сильнее, чем вашего общества. Но…

– Но в чем дело? У вас уже есть подруга?

Он засмеялся без веселья, словно эта шутка уже приелась ему.

– Нет, – сказал он, – бутылка «Джонни Уокера» моя единственная подружка уже давным-давно.

– Тогда что же? – Вспомнив минуты, когда у них возникало что-то вроде душевной близости, она подумала, что, возможно, нежелание Бена было продиктовано намерением держать ее подальше от себя. – Я просто хочу быть вашим другом, – предложила она. – Обещаю, что не стану к вам приставать…

Тень пробежала по его лицу.

– Ну, это уж точно не льстит мне. Теперь настала очередь Стиви поразиться.

– Теперь я совсем ничего не понимаю, Бен. Давайте сосредоточимся пока на том, чтобы помочь вам снова встать на ноги. Приведите мне действительно вескую причину того, почему я не должна вмешиваться. Ведь мне кажется, что сейчас самое лучшее, если я побуду с вами.

– Правда в том, – сказал он после некоторых колебаний, – правда в том, что я не уверен, что смогу оставаться трезвым долгое время… особенно теперь, Стиви. И мне не хочется, чтобы вы меня видели в таком состоянии, когда я теряю над собой контроль. Мне не хочется, чтобы вы думали обо мне еще хуже, чем сейчас.

– Если вы так думаете, – заявила она, встречая его измученный взгляд огнем своих собственных глаз, – тогда вы совершенно меня не знаете. Я представляю, через что вы уже прошли, – страстно заговорила она, испытывая такое чувство, будто она сражается за душу Бена. – Я знаю, что такое терять над собой контроль, уступать искушению, которое кажется слишком сильным, чтобы ему сопротивляться. Мое ведь едва не убило меня, Бен, – но ведь вы не отвернулись. Вы помогли мне снова обрести надежду. Не отворачивайтесь же теперь от меня… Мы можем помочь друг другу. – Она импровизировала, не сознавая того, что говорила глубоко верные слова. – Я не хочу возвращаться к своей прежней жизни… и я не хочу позволить вам поскользнуться. Мы оба должны двигаться вперед… неужели вы не понимаете этого? Давайте сделаем это вместе… потому что мы уж наверняка не справимся с этим в одиночку!

Как только Бен капитулировал перед решительным напором Стиви, она перешла к действиям. Совершив торопливую поездку в свою собственную квартиру, она упаковала только один чемодан с самой скромной одеждой и небольшим количеством других необходимых вещей. И когда закрывала дверь за всеми этими выставочными экземплярами, что некогда окружали ее своей стерильной роскошью, знала, что больше сюда не вернется.

Она зашла за Беном в клинику и пошла вместе с ним в его городской дом, находившийся за углом.

С фасада трехэтажный особняк из красного кирпича походил на соседние дома; внутри же отражал историю человека, которого она узнавала. Мебель была сплошной эклектикой, вся подлинная, от китайского ковра на темном паркетном полу в гостиной до африканских масок на стенах его потрясающей библиотеки. Все предметы, от английской скамьи XVII века в прихожей до сельских буфетов из Франции на кухне, заботливо собирались годами, а не подбирались в спешке высокооплачиваемым декоратором. Она представила, как Бен и его покойная жена счастливо наполняли свой дом этими красивыми предметами, воображая, что впереди их ожидают годы радостной жизни.

И тем не менее, продолжая осмотр дома, Стиви находила красноречивые следы, которые не изгладились из ее памяти с тех пор, когда она еще жила с Ирэн, – пятна на коврах, кучи мусора в каждой комнате, отпечатки мокрого дна стакана на поверхности мебели, слой пыли и запущенность.

Увидев свой дом глазами Стиви, Бен объяснил:

– Я отпустил экономку, когда… когда все это началось.

Стиви поняла. Отсутствие постороннего человека, одиночество облегчали для Бена погружение в его собственное, приватное отчаяние.

На кухне она нашла остальные улики – пустые бутылки, которые прежде вмещали излюбленную отраву Бена.

– Я видела все это и раньше, – сказала Стиви, – чаще, чем хотелось бы вспоминать. Но сейчас имеет значение только то, что лежит у нас впереди, – добавила она, подчеркивая своим бодрым оптимизмом, что надеется смягчить его потрясение. – Где вы храните эту гадость? – спросила она.

Молча Бен подвел ее к старинному английскому музыкальному шкафчику, скрывавшему от глаз ряды бутылок виски.

– Вы понимаете, что мы должны с этим сделать, не так ли? – спокойно осведомилась она.

Мускулы на его скулах дрогнули. Он выдавил из себя беззаботный тон:

– Стиви, вообще-то эта дрянь чистое золото, только жидкое. Не знаю, смогу ли я…

Ее так и подмывало уговаривать его и умолять, но что-то остановило ее – воспоминание о том, как она некогда старалась, и безуспешно, остановить пьянство Ирэн, пряча от нее бутылки.

– Все зависит от вас, – сказала она, встретив взгляд его темных глаз. – Я все равно останусь с вами… Но решение остается за вами, оно должно быть вашим собственным, вашим побуждением.

Казалось, ей пришлось ждать целую вечность. Ответ донесся до нее в виде хриплого шепота:

– Ладно, детка. Да поможет мне Бог, не знаю, осилю ли я это… но попробую. – Он устремил на нее развеселившийся взгляд. – Нет, что значит попробую – я уже и так напробовался, мы просто сделаем старое доброе коллективное усилие.