Салли Боумен - Темный ангел

В этот уик-энд ее святость будет нарушена – на этом настоит Гвен. При том количестве гостей, которые съехались на лицезрение кометы, и при наличии всего восемнадцати спален Гвен никак не могла разместить всех. Поэтому, пользуясь правами хозяйки, она настояла на своем, и Дентону, как он ни гневался, пришлось отступить от своих правил. Королевская спальня будет предоставлена кому-то из гостей. Гвен решила, что в ней разместится Эдди Шоукросс.

На деле же ее любовник вот уже несколько месяцев убеждал ее дать ему возможность выспаться в этой спальне. У Шоукросса было живое сексуальное воображение, и Гвен догадывалась, что у него существуют какие-то особые планы, связанные с пребыванием в этом помещении, – хотя он не расскажет ей, в чем они заключались, потому что был довольно скрытен. Эта неопределенность воспламеняла ее собственное воображение; в течение месяцев искушение и покорность вели между собой отчаянное сражение. Наконец она решила рискнуть и, к своему удивлению, выяснила, что Дентон может отступать.

Правда, одержав победу, Гвен стала испытывать некоторое беспокойство. Поглядывая на своего мужа, она пыталась понять, не подозревает ли он ее, спрашивала себя, не слишком ли далеко она зашла. Однако за последние несколько дней ее беспокойство сошло на нет. Дентон вообще обладал плохим характером, но в этом не было ничего особенного, и Гвен считала, точнее, была почти уверена, что ее муж ничего не подозревает. Частично потому, что она и Шоукросс были очень осторожны, частью потому, что Дентон не наделен особой сообразительностью, а главным образом, говорила она себе, потому, что Дентона это вообще не интересует.

После рождения Стини пунктуальные еженедельные визиты мужа в ее комнату прекратились окончательно. Вместо этого Дентон с той же пунктуальностью наносил такие же еженедельные визиты в Лондон, где, как Гвен предполагала, у него появилась какая-то женщина. Правда, он не любил Шоукросса и даже не утруждался скрывать свою неприязнь, но с его стороны, считала Гвен, это было всего лишь проявлением снобизма. Дентон не испытывал симпатии к Шоукроссу из-за его сословной принадлежности, из-за школы, в которую тот ходил, из-за того, что тот был писателем, профессия, к которой Дентон питал откровенное презрение. Но этот снобизм определенным образом шел только на пользу ситуации: Дентону не могло прийти в голову, что такой человек, как Шоукросс, может оказаться его соперником.

Так что Гвен чувствовала себя почти в безопасности и поэтому позволила себе стать не такой осторожной. Она осмелилась с неприязнью относиться к своему браку с Дентоном, она начала выражать свое недовольство его грубостью. Ей было тридцать восемь, Дентону шестьдесят пять. И когда она наконец решилась заявить, что в этот уик-энд Эдди будет почивать в Королевской спальне, и лицо ее мужа побагровело от ярости, она поймала себя на том, что задает себе новый вопрос: неужели ей придется быть связанной с Дентоном до конца жизни?

Вопрос этот она придержала. Она не осмелилась намекнуть на такие мысли даже своему любовнику. Ибо какой же у нее выбор? Развод? Об этом даже не шла речь! Она потеряет детей, положение в обществе, она окажется без средств. Такой путь к свободе немыслим, и Гвен подозревала, что Эдди не одобрил бы его. Единственным источником его доходов было писательское ремесло, он выяснил, что нелегко обеспечивать даже Констанцу, на что часто жаловался. И кроме того, он был не тем человеком, который согласился бы обречь себя на такую судьбу. Когда Гвен впервые встретилась с Шоукроссом, он уже пользовался репутацией дамского угодника, питая особое пристрастие к представительницам аристократии. Шоукросс, как говорилось, не может уложить в постель кого-нибудь меньше герцогини, и его друзья откровенно подшучивали о методах, которыми он завоевывал себе место в высшем обществе.

При таких обстоятельствах Гвен не могла отделаться от постоянного удивления, чем она вообще привлекла Шоукросса и чем держит при себе? Их роман длился уже четыре года. Гвен не осмеливалась спросить, но думала, что для Шоукросса – это рекорд. Тем не менее он никогда за все это время не признался, что любит ее, с ним Гвен никогда не чувствовала себя стабильно и надежно. Развестись? Нет, она не могла себе позволить даже намекнуть Эдди на такие мысли: стоит только проскользнуть предположению, что она пытается как-то давить на него, и он может оставить ее. Вместо этого в последнее время ей пришла в голову другая идея: в сущности, она в первый раз осенила ее, когда Гвен настояла, что Эдди будет спать в той комнате, а Дентон побагровел, гаркнул и вылетел из комнаты. И, подобно струйке дыма, в голове у нее скользнуло: «А что, если муж умрет?»

Гвен устыдилась такой мысли, но, однажды появившись, мысль не покидала ее. Если ее муж отойдет в мир иной, она станет богатой, действительно богатой – и этот факт может решительно изменить отношения Эдди к ней. Гвен гнала от себя эти размышления, но ведь Дентон куда старше ее. Он слишком много ест, он позволяет себе выпить. Он грузен, у него подагра, врачи не раз предупреждали, что такой холерический темперамент может представлять для него опасность. Он может умереть, он должен умереть… его может хватить удар, апоплексия…

Гвен не желала смерти Дентону, на деле даже мысли о его кончине расстраивали ее, ибо рядом с Дентоном Гвен чувствовала себя защищенной. Учитывая, что он был не лишен чувства юмора, существовать с ним было нетрудно. Он любил своих сыновей и откровенно гордился ими, он мог быть с Гвен вежливым и даже внимательным. Большей частью они ладили с мужем; Гвен была достаточно умна, чтобы понимать, насколько стабильность брака устраивает ее.

С другой стороны, существовал Эдди. С другой стороны, ей так хотелось обрести независимость… Она всегда стремилась к свободе как таковой. Но для того ли, чтобы соединить жизнь с Эдди? Нет! Шоукросс – изобретательный любовник, но Гвен далеко не была уверена в его качествах мужа.

А тем временем и там, и там все было как нельзя лучше: Дентон ничего не знал; Шоукросс ни на что не сетовал, а требования, которые он предъявлял к ней, – о, какие требования! Они возносили Гвен на вершину блаженства, хотя все имело свои пределы. «Не раскачивай лодку, Гвен», – как-то сказал он ей, и хотя ее обидело это замечание и она сочла его грубым, но позже признала, что в словах Эдди был смысл. Самое главное, что им ничего не угрожает.

Была ли в этом Гвен права? Увидим. Конечно, она была права, учитывая, как на нее смотрит старший сын. Мальчик, благородный, преданный матери и уважающий отца, не мог представить в роли любовников никого из своих родителей. Он не сомневался, что его отец и мать должны любить лишь друг друга, поскольку они муж и жена, а что же до Шоукросса, он хороший, верный и преданный друг. Мальчик не мог понять ни смысла его книг, ни его шуточек, они лишь заставляли его смущаться.