Патти Берг - Невеста на ночь

– У него есть палатка. А у меня – заднее сиденье машины.

– Спать в машине неудобно, Кэйро. Я-то знаю – мне не раз приходилось ночевать в своем «мустанге». Таких мучений я никому не пожелаю, разве что другого выхода нет.

– Его и в самом деле нет. Дункан потерял ко мне всякий интерес, как и я к нему. И потом, ты же знаешь, зачем я сюда приехала.

– Да, ты объяснила.

В голосе Фиби явственно прозвучало сомнение. Кэйро поежилась и снова взглянула на Дункана, который уже снял один ботинок и отставил его в сторону. Стащив толстый белый носок, он закинул его через плечо в багажник, а потом начал растирать шею сильными пальцами, прикосновения которых так любила Кэйро.

– Кэйро, ты слушаешь меня?

Голос Фиби вернул Кэйро к реальности.

– Прости, что ты сказала?

– Ты уже рассказала Дункану про Дилана?

– Еще нет. И не знаю, стоит ли вообще рассказывать.

– За последние пять лет мы тысячу раз говорили об этом. Ты постоянно колебалась, не зная, как быть, а теперь, когда вы наконец встретились, когда тебе представилась удачная возможность, ты вдруг передумала! – К концу тирады голос Фиби повысился на пару октав. – Не понимаю, чего ты ждешь?

– Мне страшно, Фиб. Не хочу, чтобы Дилану достался отец вроде моего.

– Тебе достались никудышные родители. Нет, они неплохие люди. Просто Хелен и мой брат – эгоистичные интеллектуалы, которым не следовало бы иметь детей. К счастью для меня, у них появилась ты.

– Дункан тоже эгоист. Безответственный эгоист.

– Ты знала об этом еще до того, как вышла за него замуж, но не беспокоилась. Ты сбежала с ним, даже не предупредив меня. Ты переспала с ним, забеременела от него. Каким бы он ни был, чем-то он тебя привлек.

Кэйро наблюдала, как играют мышцы рук и плеч Дункана. Согнув в колене вторую ногу, он начал развязывать шнурок. Иссиня-черная челка упала ему на лоб. Да, кое-что в Дункане Кинкейде ей нравилось. Потому у нее и родился Дилан. В то время она не считала безответственность Дункана недостатком.

– Ты кое-что забыла, Фиб. Он бросил меня, а я расторгла наш брак.

– Но ты до сих пор любишь его. – Выслушав эту бессмыслицу, Кэйро громко рассмеялась. Она просто не могла любить Дункана – после всего того, что между ними было.

Именно в этот момент Дункан вскинул голову. Улыбка тронула его губы, он спрыгнул с капота и прошелся по лагерю, демонстрируя обнаженную бронзовую, лоснящуюся от пота грудь. У Кэйро перехватило дыхание, сердце забилось чаще.

Она убеждала себя, что ощущает не что иное, как похоть, но дрожь и сердцебиение не прошли, даже когда Дункан скрылся в палатке.

– Фиби, сейчас я в полной растерянности. У меня кончаются деньги, и если следующая экскурсия окажется неудачной, я потеряю все. А еще я хочу, чтобы Дилан познакомился с отцом, но не знаю, можно ли доверять ребенка Дункану.

– Ты несправедлива к нему, Кэйро. За пять лет человек может измениться до неузнаваемости. Из непослушного ребенка ты превратилась в деловую даму и прекрасную мать. Возможно, и Дункан изменился.

– Поэтому я и приехала сюда. Поэтому и хочу позвать его с собой в Белиз. Мне просто нужно время, чтобы принять решение, и тогда я расскажу ему все.

– А сколько ты пробудешь с ним после возвращения из Белиза? Перед тобой стоят две задачи, Кэйро, и самая важная связана с твоим сыном. Если ты и впредь будешь медлить, рано или поздно твоя тайна обернется против тебя.

Еще долго Фиби рассказывала о резиновых змеях, разбитых окнах, хозяевах отеля, о сумасшедшей даме из соседнего номера, прибежавшей на крик. Кэйро с удовольствием слушала мелодичный смех тети, которая так легко меняла темы – эту черту перенял Дилан.

Но рассказ Фиби о Сэнктуари и ресторане, куда они с Диланом решили сходить и посмотреть настоящих ковбоев, Кэйро слушала вполуха. Она задумалась о том, как сказать Дункану правду. Фиби права: надо поскорее покончить с этим делом.

Фиби сравнивала преимущества и недостатки «рэнглеров» и «ливайсов», когда Дункан вышел из палатки в одном пушистом синем полотенце, обернутом вокруг бедер. Полотенце было приспущено.

Он обладал уникальным талантом лишать Кэйро способности мыслить здраво.

– Пора заканчивать, Фиби, – резко произнесла она в трубку. – Этот разговор обойдется нам в целое состояние.

– Так ты приедешь завтра утром?

Дункан вошел в импровизированную душевую кабинку и задернул за собой тонкую матовую пленку. Спустя мгновение он перебросил через стенку кабины полотенце.

– Обязательно. Поцелуй Дилана за меня.

– Непременно. Не скучай. – И Фиби повесила трубку.

Отличный совет, но как ему последовать? Кэйро смотрела на Дункана Кинкейда, стоящего под душем. От его упругого, сексуального тела Кэйро отделяла только тонкая занавеска.

Нет, на сегодняшний день хватит событий. Кэйро предчувствовала, что с разговорами придется подождать до утра, а ночь не принесет ничего, кроме раздражения.

Фиби постукивала тупым концом карандаша по альбому в ритме песни в стиле кантри, льющейся из музыкального автомата. В музыке кантри она не разбиралась, но то, что она слышала сейчас, ей нравилось.

А еще ей нравилось то, что она видела вокруг.

Исподтишка Фиби разглядывала мужчин, толпящихся у старомодной, с медными перилами, стойки бара в дальнем конце зала. Ни о чем не подозревая, они стали идеальными моделями для ее очередной серии рисунков. На их обшарпанных сапогах позвякивали шпоры. Потертые джинсы обтягивали крепкие ноги и узкие бедра, ткань рубашек натягивалась на широких плечах. Здешний интерьер Фиби решила сделать фоном картины, которую она непременно напишет, вернувшись в Мендосино. Сейчас же предстояло набросать человеческие фигуры.

– Что ты рисуешь? – спросил Дилан, забравшись с ногами на блестящее красное виниловое кресло и придвигаясь поближе к альбому.

– Ковбоев, – ответила Фиби. – Много-много ковбоев.

Склонив голову набок, племянник удивленно уставился на нее.

– Если хочешь, я пойду и попрошу их повернуться, чтобы ты рисовала не спины, а лица.

Фиби приложила ладонь к младенчески-нежной щеке Дилана и улыбнулась:

– Не будем мешать им, дорогой. И потом, художник может смотреть на модель под любым углом, правда?

– Значит… – Дилан нахмурился, задумавшись слишком глубоко для четырехлетнего ребенка, – лучше рисовать то, что тебе нравится?

– Вот именно.

– И потому ты рисуешь их со спины?

За последние два года Фиби успела многое объяснить Дилану, но разговоры о «птичках и пчелках» и привлекательности противоположного пола – спереди, сзади, в лежачем положении – оставались обязанностью Кэйро. Фиби сменила тему:

– А что еще ты видишь на рисунке?

Дилан наклонил голову в одну сторону, затем в другую, вглядываясь в рисунок.