Патти Берг - Невеста на ночь

– Да. А еще я помню синяк у меня под глазом, разбитый нос и твое порванное платье. И женщину, которая бросилась на меня с кулаками, требуя отпустить ее мужа.

– А ты знаешь, что она прокляла тебя?

– Я не понял ни слова. Вокруг собралась целая толпа, не меньше сотни человек, и все подбадривали ее криками.

– Она кричала что-то вроде: «Пусть беды преследуют тебя днями и ночами, пусть твое счастье растопчут нищие и верблюды». Она тараторила так быстро, что я не разобрала половину слов, но, кажется, смысл уловила.

– А потом она плюнула в меня.

Кэйро засмеялась:

– И добавила, что плевок скрепит проклятие.

Дункан повернулся к ней:

– Похоже, ты не веришь в проклятия?

Кэйро перекатилась на спину и уставилась в потолок.

– К сожалению, нет.

– Почему «к сожалению»?

– Потому, что я бы предпочла думать, что нас разлучило проклятие, а не что-то другое.

– Что, например?

– Пробуждение после брачной ночи. Осознание своей ошибки.

– Я совершил только одну ошибку – бросил тебя. Даже если на свете существует заклинание, снимающее проклятия, искать его слишком поздно: мы уже причинили друг другу боль, которую ничем не исцелить.

– Но сама по себе она тоже не пройдет.

Он надолго замолчал. Но Кэйро без слов понимала, что с ним сейчас происходит. Наконец он произнес то, чего она боялась услышать:

– Мы неудачно выбрали время для встречи, Кэйро. Мне предстоит дело, которое я не собираюсь бросать, а ты уезжаешь в Белиз.

Он снова уставился в потолок, а Кэйро мысленно пожелала, чтобы он попросил ее забыть о Белизе и поработать вместе с ним. По крайней мере он мог бы пригласить ее к себе после экскурсии…

Но ни просьбы, ни приглашения не последовало. Дункан повернулся к ней спиной.

– Спокойной ночи, Кэйро.

Яркое солнце ворвалось в палатку и на миг ослепило Кэйро. Она зевнула, потягиваясь в теплом спальном мешке. От утренней прохлады у нее покраснели щеки и нос, ей захотелось свернуться клубком и подремать еще немного, но пора было собираться в путь.

Кэйро выскользнула из мешка и сразу почувствовала запах кофе. Белая рубашка Дункана, в которой она спала, измялась. Придерживая подол руками, Кэйро вышла из палатки.

Она надеялась увидеть горящий костер, а рядом с ним – Дункана, но огонь не горел, зато на камне рядом с кострищем стоял кофейник.

Дункан исчез. Его не оказалось ни у машины, ни в душевой кабинке – нигде. Заглянув в багажник машины, Кэйро обнаружила, что его шлем и остальное снаряжение тоже куда-то подевались.

Он вернулся в пещеру, даже не попрощавшись с ней. Но на что она могла рассчитывать после вчерашних разговоров?

Сняв с веревки свою одежду, Кэйро вернулась в палатку, сняла рубашку Дункана и быстро оделась, стараясь не обращать внимания на то, что вещи еще сырые.

Усевшись за руль «доджа», она вытащила ключи и завела двигатель, но, не успев проехать и пятидесяти футов, вдруг случайно взглянула в зеркало заднего вида, остановилась и взяла с заднего сиденья разлинованный листок бумаги. Устроившись поудобнее, она прочла:

«Дорогая Кэйро,

ты так крепко спала, что я не решился разбудить тебя только для того, чтобы попрощаться. Желаю тебе удачи в Белизе.

Веди машину осторожно.

Дункан».

Кэйро скомкала записку в кулаке. Все надежды на то, что им удастся восстановить отношения, оказались напрасными.

Утопив педаль газа, Кэйро сорвала машину с места, поглядывая в зеркало на удаляющийся лагерь. Она запретила себе думать о прошлом. Дилан – все, что у нее осталось.

– Мамочка! – Дилан бросил пульт «Супернинтендо», промчался по комнате и кинулся в объятия Кэйро. – Ты здесь! Ты вернулась!

– Я же обещала. – Кэйро поцеловала его в лоб и щеки и крепко прижала к себе. Ее сердце переполнилось любовью и нежностью, казалось, они расставались не на один день и долгую ночь, а на несколько лет.

Как ей могло прийти в голову поделиться своим сокровищем с Дунканом Кинкейдом?

В дороге она успела выплакаться, снова почувствовав себя брошенной, а потом разозлилась по-настоящему. Вчера вечером она попыталась рассказать Дункану про Дилана, а он превратно понял ее, решил, что ей нужен всего-навсего донор спермы! В довершение всего в ответ на ее попытки примириться, загладить вину Дункан заявил, что его поиски гораздо важнее Кэйро.

Она была буквально вне себя. Должно быть, она спятила, если рассчитывала, что он поедет с ней в Белиз или станет хорошим отцом. На этого человека не стоило тратить время!

Фиби выглянула из соседней комнаты. Голову она обмотала пушистым банным полотенцем и куталась в шелковый, расписанный вручную халат – одно из своих последних творений.

– С возвращением! – воскликнула Фиби, входя в уютную гостиную, собирая разбросанные там и сям игрушки и складывая их в сумку. – Поездка удалась?

– Мою машину чуть не перевернул бизон. Я споткнулась, скатилась по склону холма и ободрала руки. Веревка запуталась, карабин отказал, и я чуть не рухнула с высоты шестидесяти футов на острые камни. А в остальном все прошло успешно.

Дилан потрясенно вытаращил глаза.

– Настоящий бизон? – выпалил он.

– Да, самый настоящий. Если не запомнишь это слово, можешь называть его просто быком.

– Лучше я постараюсь запомнить. Терпеть не могу, когда кто-нибудь забывает, как меня зовут. – Мальчик высвободился из объятий Кэйро. – А ты привезла мне что-нибудь?

– Конечно. Отличный подарок.

– Новую игру для «Нинтендо»?

– Не угадал.

– Велосипед?

– Тебе еще слишком рано ездить на велосипеде. – Кэйро расстегнула рюкзак и вытащила оттуда найденную в пустыне раковину, зажав ее в кулаке. – Попробуй угадать, что это такое.

Дилан нахмурился:

– Не игрушка, но что-то очень хорошее.

Кэйро протянула ему раковину на раскрытой ладони, и мальчик осторожно взял ее пухлыми пальчиками.

– Раковина! – восхищенно прошептал он.

– Не просто раковина, а наутилус, – объяснила Кэйро. – Из мелового периода.

– А как это пишется? М-е-л-о-в-о-й?

Кэйро кивнула.

– Ты помнишь, когда он был?

Дилан задумался.

– Шестьдесят пять миллионов лет назад?

– Правильно. Меловой период начался сто пятьдесят миллионов лет назад и закончился шестьдесят пять миллионов лет назад.

– Вот здорово! Давай вместе съездим туда, где ты нашла раковину. Может, найдем еще что-нибудь?

Ни за какие коврижки Кэйро не согласилась бы вернуться туда, откуда только что приехала. Но вдаваться в объяснения она не стала.

– В другой раз, дорогой.

– Мы нашли бы много-много разных вещей, продали бы их в музей и заработали кучу денег. И тогда мы стали бы богатыми, и тебе не пришлось бы возить туристов.

– Мне нравится моя работа, – возразила Кэйро. – Жаль только расставаться с тобой. Но скоро ты подрастешь, и мы сможем путешествовать вместе.