Шейла Ранн - Цена любви

— Да, да, я знаю, — нетерпеливо выпалил он. — В конце концов в отеле мне дали этот номер. Похоже, ты просила не сообщать его. Несколько песет решили проблему. Что с тобой?

— Ничего особенного. — Меня почему-то здорово задел его тон. — Я уезжала на уик-энд, а затем перебралась сюда.

— Мой уважаемый партнер, — он, видимо, затянулся любимой сигаретой «Голуаз», — вы так легко поддались обаянию этого известного американского журналиста?

— Конечно, нет! — Мне удалось справиться с собой. — Нью-йоркские дела. Я оставила тебе в понедельник сообщение с просьбой передать остальным. Что? Ты не получил? Бывает. Извини… извини… я-то была уверена…

Ложь, необходимая ложь.

— Ничего страшного, — перебил он, давая понять, что не верит. — Надо поговорить о существенном. Снова проблемы, связанные с деньгами. Французскому банку нужна точная информация о положении дел на сегодня; только после такого отчета они смогут выдать вторую половину кредита. Это их право, надо предоставить им материал.

Звон в ушах прекратился. Он, несомненно, лжет. Я разговаривала с банком в пятницу. Никто ничего об отчете не говорил. Цифры потребовались ему. Мое поведение показалось ему странным, и граф занервничал. Но он прав, я бы сделала то же самое. Когда речь идет о фильме, можно запросто потерять миллионы.

— Ты можешь его подготовить?

— Могу… почему нет? — ответила я. — Они вправе интересоваться. Да, завтра утром.

Но в голове крутились мысли… записи, документы, счета… в портфеле, который лежит в гостиной, нет, в шкафу, таблетки в ванной…

— Элизабет? — Голос графа прервал мои размышления. — Или снова помехи? Ты меня слышишь?

— Конечно, слышу. Отчет для банка… Все материалы находятся здесь, в квартире… составление отчета займет несколько часов.

— Хорошо. Хорошо. Встретимся в «Ла Луна» завтра в семь. — Это звучало скорее как приказ, нежели как просьба. — Выпьем аперитив и поговорим. Может, назовешь твоему партнеру некоторые цифры, а?

— Да, в семь часов… «Ла Луна»… приеду… выпьем аперитив.

— Элизабет, что с тобой? Ты с любовником?

— Нет, конечно. Ты звонишь посреди ночи. Я спала.

— Моя дорогая, сейчас только шесть, — с укором произнес он.

— Я спала. У меня легкая простуда. Спасибо, что разбудил. В комнате темно.

— Здесь что-то не так. Может, ты действительно разболелась?

— Говорю тебе, ничего серьезного. «Ла Луна», в семь. Спасибо, что беспокоишься обо мне.

Положив трубку и включив свет, я изумилась, увидев два подноса. На одном остался недоеденный омлет, на втором — суп и салат. Рядом лежали отдельные счета из кафе. С различными датами. А подле — таблетки Бетти. Я каким-то образом потеряла два дня.

Я снова проснулась в семь утра, как обычно, До того, как зазвонил будильник, и приготовила крепкий кофе. В голове еще пульсировало, но я уже чувствовала себя лучше. Может, я действительно подцепила какую-то инфекцию. Мне пришлось осторожно пройтись по гостиной чтобы проверить… легкое головокружение… нет, все в порядке… просто слабость. Крепкий кофе взбодрит меня… вот портфель, на стуле, загляни туда… да, документы, счета, планы, цифры, все на месте, в полном порядке.

Я села за стол, раскрыла свой «лаптоп» — миниатюрный компьютер — и начала работать. В скудно обставленной квартире царила тишина. Здесь все было чужим, ничего не напоминало о прошлом, не представляло интереса. Не было даже намека на будущую радость или горе, с улицы не проникало ни звука, ни лучика солнечного света. Именно это мне и нужно.

Я работала гораздо дольше, чем рассчитывала, но все же закончила отчет. И отправилась искать, где бы его распечатать. Над летними улицами поднимался пар, выхлопные газы множества машин душили меня. Наконец подвернулось одно бюро, затем заглянула в стеклянный кафетерий на Пасео де Грасиа, затем прошла на забитую людьми и голубями площадь Плаза де Каталуна, оказалась возле Рамблас де Каталуна, спустилась к порту через заполненный цветами центральный променад. Около Рамблас группа молодых светловолосых немцев в сандалиях и с рюкзаками на спинах смотрели шоу мимов напротив ряда лотков с сувенирами. Налево начинались извилистые узкие улочки Старого Квартала, они и привели меня к отелю «Колон».

— Мадам, — портье вручил мне перетянутую резинкой пачку корреспонденции. — Еще одно заказное письмо.

— Как любезно с вашей стороны.

Это действительно было любезностью. Обычно вам передают уведомление, и вы идете на многолюдную почту.

Портье удивленно посмотрел на меня.

— Конечно, сеньора, вы же оставили письменное указание принимать вашу корреспонденцию. Пожалуйста, подождите минуту.

— Спасибо.

Я принялась просматривать новые сценарии и нью-йоркские счета.

— Вот, мадам, — портье вернулся с конвертом «Федерал экспресс».

Там лежало письмо от Стивена. Я поднесла конверт к свету… дата стерлась. Бережно убрав конверт в сумку, покинула отель. На противоположной стороне площади возвышался собор, округ которого в этот солнечный день гуляли ногочисленные туристы. Рядом ждали огромно автобусы, металлические крыши отражали жаркие лучи. Мне захотелось посидеть на ступенях собора и прочитать письмо, но голова снова закружилась, мир показался слишком большим, а путешествие через площадь — чересчур длинным.

Я расположилась в ближайшем кафе, бросила пачку сценариев на край стола, а письмо Стивена — на середину, прямо перед собой. Рассмотрела надпись на конверте. Рукописный текст таит в себе нечто личное, создает эффект присутствия человека. Я развернула письмо.

Дорогая Элизабет!

Сейчас подо мной исчезает Барселона, и мне трудно выразить охватившее меня ощущение пустоты. В Коста-Брава я вовсе не собирался подвергать себя эмоциональному риску, делясь с тобой самым сокровенным. Но сейчас, глядя вниз на этот прекрасный город, я вижу твою улыбку, и внутренний голос велит написать это письмо. Я чувствую нашу связь и знаю, что ты испытываешь то же самое, но по какой-то причине стараешься подавить. Возвращаясь из Коста-Брава, я хотел только одного — удержать тебя. Заставлял себя не смотреть в твою сторону.

Впервые встретившись с тобой в июне в самолете, я полушутя решил, что ты могли бы составить счастье всей моей жизни. После уик-энда я понял, что это правда. Не знаю, почему мне было очень трудно выразить свои чувства, но сейчас я боюсь потерять тебя навсегда.

Пока мы держались как друзья, я мечтал показать тебе величайшие горнолыжные трассы мира, видел нас среди снегов в Инсбруке, на Монблане, в Аспене перед камином. Я мысленно говорил о том, как сильно люблю тебя. И мог бы раствориться в тебе.

Что такое любовь, если не высшая форма существования? Влюбленный излучает невероятную энергию, мир кажется ему тем великолепным местом, которым он должен быть. Проблема только в том, что мы оба привыкли искать и не находить любовь.