Марлен Сьюзон - Ночь ошибок

Вот только после того, как он поклялся Ястребу, что отобьет у него Лили, Эдварду было чрезвычайно неловко теперь просить кузена о помощи. Но Эдвард не видел иного пути, как ему вырваться из цепких когтей этой ужасной женщины и вернуть перстень, от покупки которого граф так его отговаривал.

После ухода Эдварда Лили только потрясла головой, не в силах поверить в то, что юный глупец так превратно истолковал ее слова. Ведь во время разговора в ювелирном магазине она снова и снова делала ударение на слово «жена». Лили вспомнила замечание Хокхерста о том, что с его кузеном бесполезно разговаривать намеками. Надо будет сказать Деймону, как он был прав!

Лили посмотрела на развернутую упаковку, в которой лежала коробочка с перстнем. Когда она только ее увидела, ей больше всего на свете захотелось отодрать этого юного глупца за уши и прогнать его прочь. Однако если это и дало бы выход ее гневу, Сесилия все равно не получила бы заветного перстня.

Поэтому молодая актриса решила преподать юноше урок, который он не скоро забудет. За годы, проведенные на сцене, ей довелось неоднократно играть роли оскорбленных женщин, и за вдохновением она обратилась к своему обширному репертуару. Похоже, импровизация удалась на славу. Если бы молодой повеса почаще бывал в театре, возможно, он узнал бы многие из фраз, обрушившихся на него.

Раскрыв прикрепленную к свертку карточку, Лили прочла старательно выведенное аккуратным почерком послание:

Моей единственной любви

Дарю я это скромное свидетельство своих чувств.

Знай, что я буду боготворить тебя до конца жизни.

Навеки твой, Эдвард.

Когда она закончила читать, ее глаза хитро блеснули и в голове быстро возник новый план.

Позвав Труду, Лили вручила ей коробочку с карточкой, распорядившись немедленно доставить ее Сесилии Сент-Клер.

– Ни в коем случае не отдавай коробочку никому другому. Настаивай на том, чтобы передать ее лично миссис Эдвард Сент-Клер.

Лили не сомневалась, что юноше потребуется некоторое время на то, чтобы оправиться от потрясения, прежде чем идти домой, поэтому, если Труда поторопится, перстень попадет к Сесилии до его возвращения.

Стоя у окна, молодая женщина проводила взглядом служанку, поспешно идущую по направлению к особняку Сент-Клеров. Когда Труда скрылась из виду, Лили, в изнеможении упав на диван, принялась растирать виски. Денек с утра выдался ужасный. Оставив Эдварда в ювелирном магазине, она поспешила домой, надеясь вернуться, пока Хокхерст еще спит. Однако ее ждало страшное разочарование. Мало того, что Деймон проснулся, он уже успел уйти из дома.

– Обнаружив, что вас нет, он умчался как ошпаренный, – сообщила ей Труда.

Через час после того, как Хокхерст расстался с кузеном, он все еще пребывал в состоянии бешенства. Никогда прежде женское коварство не задевало его так сильно, но, с другой стороны, никакой другой женщине он не верил так, как верил Лили. Не в силах и дальше сдерживать свою ярость, Деймон решил увидеться с ней, и если Эдвард все еще у нее, пусть им обоим будет хуже!

Подойдя к ее дому, он поймал себя на мысли, что свернет вероломной обманщице шею, если она встретит его с проклятым перстнем на руке.

Что есть силы Деймон заколотил в дверь.

– Кто там? – донесся встревоженный голос Лили.

– Хокхерст, – рявкнул он в ответ.

Она тотчас же распахнула дверь.

– О, Деймон, я так рада тебя видеть!

Ее слова прозвучали так искренне, что, если бы Деймону не была известна игра, которую она ведет, он подумал бы, что молодая женщина действительно питает к нему какие-то чувства.

Лили была ослепительно красива в платье из зеленого шелка, подчеркивающем блеск ее глаз и молочную белизну кожи. Вид ее восхитительного тела и воспоминания о том, каким нежным и соблазнительным оно было в его объятиях всего лишь несколько часов назад, вызвал незамедлительный отклик в его собственном теле.

Хокхерст был потрясен тем, что эта женщина, чья истинная суть ему была теперь хорошо известна, все еще оказывает на него такое сильное действие.

Лили подняла к нему лицо, ожидая поцелуя.

Деймону потребовалась вся его сила воли, чтобы устоять перед дьявольским соблазном этих сочных, манящих губ. Гром и молния, да эта тварь околдовала его!

– Почему ты сама открыла дверь? – проворчал он. – Где горничная?

– Я отослала ее по делу.

– Никогда прежде не встречал женщину, у которой столько дел, – язвительно заметил Деймон.

Схватив Лили за руки, он поднял их, ища взглядом подарок Эдварда. Однако ее пальцы по-прежнему украшало лишь потертое обручальное кольцо матери.

Молодая женщина одарила Деймона такой недоуменной улыбкой, что он, забыв все свои благие намерения, не устоял перед соблазном. Крепко обняв Лили, он поцеловал эти сладкие лживые уста со страстью, перед которой была бессильна его ярость.

Искусство повелевать женщиной состоит в умении владеть собой.

Оглушенный и огорченный внезапным осознанием того, что он больше не властен над собой, Хокхерст, оторвавшись от Лили, заглянул в ее искрящиеся любовью глаза.

Она улыбнулась.

– Я по тебе соскучилась.

С этими словами Лили привлекла Деймона к себе, снова жадно ища его губы.

Господи, помоги ему! Он не в силах устоять перед этой женщиной. Сознание того, что он по-прежнему отчаянно жаждет Лили даже теперь, когда ему открылась ее истинная сущность, разъедала душу Хокхерста подобно едкой щелочи. Принимая поцелуи, он презирал себя за слабость. Жаркая страсть, с какой его встретила молодая женщина, все больше и больше возбуждала его.

Проклятие, не так ли целовала она и Эдварда, благодаря его за щедрый подарок?

Неважно, эта женщина должна принадлежать ему, и он не поделится ею ни с кем, особенно со своим желторотым кузеном. Он умчит ее в Хокхилл, где продержит неделю, две недели – столько, сколько потребуется для утоления его безумного вожделения. А затем прогонит прочь, расплатившись с ней одним наслаждением, которое, по ее словам, он ей доставляет.

В сверкающих глазах Лили, не отрывавшей от него взгляда, застыл вопрос. Деймон еще раз склонился к ее приоткрытым устам, но на этот раз в его грубом поцелуе к страсти примешалась злость.

Отстранившись от него, Лили недоуменно нахмурилась.

– В чем дело?

Слишком взбешенный и на нее за ее коварство, и на себя за свою слабость, чтобы произносить учтивые речи, Деймон резко сказал:

– Я забираю тебя с собой в Хокхилл.

Краска схлынула с лица Лили.

– Что ты хочешь этим сказать? – Ее мелодичный голос внезапно дрогнул. – Ты предлагаешь мне карт-бланш?

– Нет, с чего ты взяла? – с холодной злобой ответил он. – Разве ты забыла, что всего несколько часов назад уверяла меня, что от меня тебе не нужно ничего, кроме наслаждения, которое я тебе даю?