Рози Томас - Дверь в никуда

Действительно – почему?

В тот вечер Кэсс долго его ждала. С тех пор, как ее стали приглашать на съемки все реже и реже, она иногда целые дни проводила дома, бесцельно слоняясь по комнатам. Когда он пришел, было уже очень поздно, но он часто так приходил. Самым смешным было то, что в тот вечер он действительно был очень занят на работе.

– Ну, как провел время? – не глядя на него, спросила Кэсс. Рядом с ней на низеньком стеклянном столике стояла почти пустая бутылка. Она опять пила! Где бы Кэсс ни жила, ее всегда окружало множество всякой всячины: иллюстрированные журналы в блестящих глянцевых обложках, флакончики яркого лака для ногтей, зажигалки, какие-то смешные безделушки-талисманы, магнитофон «Сони», коробки от кассет, разбросанные по всему полу.

Стив бросил куртку на спинку стула, пошел на кухню, чтобы приготовить себе кофе.

– Ну как, хорошо отдохнул? – снова спросила Кэсс.

Он тщательно размолол кофе, с наслаждением вслушиваясь в звук кофемолки, поставил кофейник на плитку, потом подошел к двери и внимательно посмотрел на жену.

Она была манекенщицей. Не очень молодая для этого занятия, но все еще имеющая успех, хотя пик славы и остался позади. Ее полное имя было Дженнифер Кэсседи, но в агентстве, когда заключали договор с ней, посчитали это имя не совсем подходящим и сократили его до Кэсс.

Под этим именем она значилась в личной карте, оно же стояло и на ее визитках: «КЭСС».

«Волосы каштановые. Глаза зеленые. Рост 5 футов 10 дюймов. 35-24-34». И тому подобная информация. Размер обуви и перчаток. Особые приметы и особенности характера, готовность сниматься в рекламе нижнего белья.

Как и большинство ее подруг-манекенщиц, Кэсс редко пользовалась косметикой в свободное от работы время. У нее было бледное, сужающееся книзу лицо, широко расставленные ярко-зеленые глаза, маленький подбородок, бледный рот сердечком, коротко остриженные, как у мальчика, волосы. Своими грациозными движениями, то стремительно-быстрыми, то лениво-томными, хитроватым прищуром глаз, всеми своими повадками она часто напоминала Стиву персидскую кошечку.

Вот и сейчас в ее вольно раскинувшемся на диване теле, в мягких интонациях голоса было что-то обольстительное и коварное одновременно.

– Как отдохнул, спрашиваешь? – Стив говорил подчеркнуто спокойно. – Переснимали один эпизод для рекламного ролика корма для кошек. За весь день так и не присел ни на минутку.

Кэсс ответила, старательно выговаривая слова, придерживаясь однажды взятого тона:

– Ах, бедняжка! Ну уж, конечно, выкроил пару минут, чтобы прилечь на Викки… Или вы в это время стояли?

Стив ничего не сказал ей в ответ. Они оба отлично понимали, что любой дальнейший разговор просто бессмысленен. Он устало прошел на кухню, порывшись в ящике комода нашел ситечко, налил горячий кофе в большую чашку и усевшись напротив серого буфета, бездумно уставился в газету.

Когда он, выпив кофе, вернулся в гостиную, Кэсс уже не было. Стив выключил свет, открыл дверь в спальню и там увидел жену.

Она сняла свой легкий свитер и домашние брюки и слегка подкрасилась. Стив привык к внезапным изменением ее внешнего вида, но в этот раз он остановился как вкопанный, с изумлением глядя на нее. Чуть подведенные глаза и розовая губная помада оттеняли матовую бледность ее лица. Французские кружевные трусики с разрезами по бокам, черный, низко вырезанный лифчик на шнуровке и черные же чулки соблазнительно выделяли округлости упругого тела. Кэсс стояла, нарочито изогнувшись, положив руку на бедро, словно позируя фотографу.

Их глаза встретились, и Стив заметил в ее взгляде какую-то необъяснимую обиду.

– У тебя вечер напрасно пропал, милый? Сожалею. А может, теперь и я на что-нибудь сгожусь?

– Кэсс, ради бога!…

Улица, наконец, была очищена от любопытных.

После первых отчаянных попыток добраться до раненых и пострадавших, полиция установила порядок. Вокруг развалин универмага натянули оранжевые ленты, расставили щиты заграждения и внутри этого круга начала свои работы спасательные команды. Яркие светящиеся куртки полицейских выделялись на фоне серого неба; среди руин тут и там мелькали желтые каски пожарных и спасателей, устанавливающих свои блок-тали, подъемные приспособления и какие-то странные громадные камеры.

Все рабочие двигались быстро, но без суеты. За оранжевой линией оцепления выстроились автомобили спасателей. Серо-алые высокие борта пожарных машин образовали сплошную стену, за которой ждали машины скорой помощи и большой белый фургон реанимационного автомобиля. Несколько карет скорой помощи отъезжали от места взрыва, увозя последних пострадавших с тротуара перед супермаркетом; для них метрах в сорока раздвинули белые ленты внешнего оцепления и машины на полной скорости, громко сигналя, помчались по улице.

Пополнившаяся толпа зевак отхлынула от полощущихся на ветру белых лент. Один из констеблей с мегафоном в руках продолжал отгонять тех, кто пытался подойти поближе. Среди беспорядочно стоявших между внутренней и внешней линиями оцепления полицейских автомобилей едва заметен был бледно-голубой фургон управления Скотланд-Ярда. В эту минуту в нем находился дежурный инспектор из местного полицейского участка, который отчитывался о ходе спасательных работ перед только что прибывшем начальством.

Рядом со штабным фургоном пристроился такой же незаметный автомобиль, доставивший к месту взрыва саперов. В нескольких метрах от них, в специально отведенном месте, уже собрались беспокойные группы репортеров. Прибыли телевизионщики. Один из корреспондентов с диктофоном в руках отправился на поиски очевидцев события, но сразу же вернулся назад, как только в дверце штабного фургона показались главный комиссар полиции и офицер по связям с прессой.

– Пока нет никаких версий, – сказал офицер. – Магазин был открыт всего несколько минут, так что покупателей в нем оказалось немного. Мы располагаем списками сотрудников универмага и сейчас проверяем, кто из них остался в живых.

На него обрушился град вопросов.

– Нет… у нас нет точной цифры пострадавших… Ее не будет еще некоторое время. Спасательные работы уже начались и будут продолжаться, пока не найдем всех пострадавших.

В холодном сыром воздухе слышалась перекличка полицейских раций.

Резко кивнув, комиссар развернулся и ушел в свой фургон. На площадке для прессы офицер диктовал журналистам телефон главного следственного управления Скотланд-Ярда.

Она подошла к нему, покачивая бедрами, глядя на него расширенными глазами, подняв руки, расстегнула застежку лифчика и, придерживая его на груди одной рукой, другой спустила бретельки со своих гладких загорелых плеч…