Рози Томас - Дверь в никуда

Энни видела, как сплетается вокруг нее паутина лжи, затягивая ее в липкую сеть. Сможет ли она разорвать эту сеть и сказать мужу всю правду, как хотела это сделать там, в супермаркете, когда ее захватила вспышка гнева?

Оставить Мартина и уйти к Стиву?

Внезапно Мартин решительно включил зажигание, и мотор заработал. Вывернув руль в сторону, Мартин осторожно вывел автомобиль со стоянки и, выезжая на дорогу, снова посмотрел на Энни. Увидев ее лицо, он легонько похлопал жену по коленке.

– Прости меня, я погорячился, – произнес он. – Но мне тоже нелегко, понимаешь? Я думал, что ты погибла, потом боялся, что ты умрешь, и вот, когда казалось бы закончилось, ты словно ушла куда-то, оставив меня одного.

Автомобиль медленно двигался по двухрядной полосе движения. Мартин управлял машиной одной рукой, а в другой держал ладонь жены. Потом он тихо добавил:

– Я не хочу тебя потерять…

Энни открыла рот, боясь, что ее голос прервется, все-таки нашла в себе силы как-то прошептать:

– Я это знаю…

Мартин продолжал следить за дорогой. «Я также не хочу, чтобы ты мне лгала!» – мог бы он добавить, но промолчал. Он ясно видел, что Энни сказала ему неправду, но странным образом от этого почувствовала облегчение, потому что понял, что жена старается не причинить ему боль. Эта ее попытка растрогала Мартина, ему стало даже жарко от жалости к ней. Или это было какое-то другое чувство, но, в любом случае, оно не имело ничего общего с гневом или раздражением. «И ничего еще не произошло, – сказал себе Мартин. – А может, даже и не произойдет.»

Они ехали по знакомым улицам, и холодные пальцы Энни по-прежнему лежали в теплой ладони мужа.

Они вернулись домой, прошли в кухню и вместе распаковали покупки.

Позже, когда они уже были в постели, Мартин некоторое время тихо лежал в темноте, а потом потянулся к Энни, как всегда это делал, если им случалось поссориться. Его рука коснулась ее плеча, а потом скользнула вниз по спине к пояснице.

– Не сердись…

– Я и не сержусь.

Энни снова вспомнила прежние времена. Они с мужем всегда решали возникавшие проблемы до конца, и от этого только становились ближе. Не то, что сейчас, – подумала Энни, – когда мы оба начали лгать друг другу.

Рука Мартина соскользнула с поясницы ей на бедро, и она почувствовала тепло его ладони. Мужские пальцы коснулись теплой женской кожи, нащупали твердые выступы тазовых костей… Мартин шепнул:

– Бедная моя… Иди ко мне.

Его руки стали медленно ласкать ее. Энни подумала: «Он добрый и великодушный, он гораздо честнее меня».

Было огромным облегчением обрести покой, прижавшись к его крепкому мускулистому телу. Мартин прильнул к губам Энни, и она почувствовала, как возбуждение охватывает мужа. И тогда она положила голову ему на плечо и уткнулась лицом в теплый сумрак ложбинки между его горлом и ключицей. А его руки терпеливо и нежно продолжали ласкать все ее тело. Энни затихла в его объятиях, чувствуя, как внутри нее гаснут все обиды, печали и волнения этого трудного дня.

Мартин очень хорошо знал ее тело, медленно, не торопясь, но настойчиво он гладил и ласкал женщину, пока та не перестала бояться, что он будет навязчивым и бесцеремонным, а, наоборот, испугалась, что вот сейчас он откинется назад и оставит ее в покое. По всему ее телу разлилось тепло, губы Энни раскрылись, и она осторожно, словно робея, прикоснулась к его коже и провела губами по линии его подбородка. Легонько прикасаясь языком, она нашла у мужа на шее крохотную точку пульса… и острое полузабытое чувство желания охватило ее.

– Мартин.

– Подожди, – прошептал он, – не сейчас…

– Ну, пожалуйста…

Ее голос, ее мольба, казалось, прорвали плотину его сдержанности. Он сжал ее руки, завел их ей за голову, а потом обнял так, что Энни была даже не в силах пошевелиться. На мгновение Мартин задержался над ней, заглядывая ей в лицо, а потом неприметным легким движением проник в нее, быстро и уверенно он слился с лежащей перед ним женщиной, потому что они так давно и хорошо изучили друг друга. И Энни приподнялась ему навстречу, прогнулась, помогая мужу, и отвечая его движениям, совсем забыла обо всех трудных вопросах и не нужных ответах. Наслаждение нарастало ритмичными толчками, и в нем растворялась вся печаль и сама Энни казалось, распадалась на атомы и вновь возрождалась… С того дня, когда она вернулась домой, она не чувствовала ничего, кроме усталости и холода, и вот сейчас это все, наконец, ушло. Энни закрыла глаза, а ее тело, все плыло и плыло в водах бесконечного блаженства, покачиваясь в такт движениям Мартина. Вершина наслаждения, к которой стремилась Энни, долго росла, ускользая от нее, и вдруг неожиданно она достигла ее. Наслаждение охватило женщину остро пронзило все тело, а потом стало угасать и спадать, переходя в ровное чувство удовлетворения…

Энни почувствована на глазах слезы. Они текли у нее по лицу и, скатываясь в волосы, увлажняли щеки Мартина, а он вытирал ее слезы пальцами, целовал ее мокрые ресницы. Потом он взял лицо жены в ладони, и с нежностью прошептал:

– У нас, Энни, все будет хорошо. Вот увидишь, все будет хорошо…

И снова он двигался в ней, а она крепко сжимала мужа в своих объятиях и обвивала его тело своими ногами.

Это длилось, пока Энни не услышала мужской стон, и потом они лежали в тишине, тесно прижавшись друг к другу, связанные своими объятиями, прислушиваясь к спокойствию комнаты.

Энни услышала, как Бенджи зашевелился в своей кроватке и вскрикнул во сне. Она очень устала и знала по дыханию Мартина, что муж тоже еще не спит, прислушиваясь к ней…

Ее мысли вновь начали свой однообразный механический бег, пока не сложились в слово «Стив», и вновь она, уже сквозь сон, увидела, как он лежит в больничной палате и смотрит в потолок.

«Я должна решить, – сказала себе Энни. – Мне нужно все хорошенько обдумать и сделать так, чтобы всем было хорошо.»

Ее мысли путались, обрывались от усталости и желания спать.

«Только не сейчас… Потом… Скоро… Я должна… Я решу…».

Впервые после своего возвращения из больницы, Энни заснула раньше Мартина. А он долго держал ее в объятиях, боясь пошевелиться, чтобы не побеспокоить. День, когда он старался добраться до нее сквозь обломки штукатурки, – тот день разлучил их, и только сейчас, в момент близости, Мартин осознал, как далеко она от него. Больше всего он хотел вернуть ее.

…Ничего не изменилось. Энни поняла это уже на следующий день. Разве только атмосфера в доме стала не такая гнетущая. Они оба старательно, но ненавязчиво пытались продемонстрировать, что наступило перемирие.

Для Энни это заключалось в том, что она готовила мужу его любимые блюда или покупала в винном погребке на углу бутылку какого-нибудь особого вина. Она старалась казаться оживленной, когда они вместе сидели за столом, даже если в эту минуту у нее на душе скребли кошки.