Кейт О`Риордан - Ангел в доме

– Ну-ну, дорогая. Извращенец – это чересчур сильно сказано.

Хотя как посмотреть. Не так уж эта девица и далека от истины; извращением действительно попахивает. Но если Роберт изъявил желание спутаться со шлюхой, то Питеру это только на руку: Анита, может, и нервная, и стерва, но женщина она приличная.

– Не знаю, что и сказать, – покачала головой Анжела.

Бедняжка. Питер позволил себе сострадание джентльмена. Как же низко она пала и какая благодарная роль выпала ему. Попасть в самый центр жизненной драмы и спасти две страдающие души – что может быть благороднее? Но не расслабляться, главное, не расслабляться.

– Однако в случае продолжения… отношений возникает проблема с детьми, верно? Если вы, конечно, не бросите свое занятие.

– С детьми?

– Я бы сказал, весьма серьезная проблема. Невозможно предсказать, как они на все это прореагируют.

– Господи!

– О детях нельзя забывать, дорогая. Ни в коем случае. – Питер красноречиво хмыкнул: поверьте многострадальному отцу двух девчонок. – Хотелось бы иногда, да не удается. Знаете, как некоторые рассуждают – ничего не вижу, ничего не слышу. Но это не наша философия, верно? Что с вами, Анжела, вы побледнели.

– Не понимаю. Ничего не понимаю. Вас тревожит, как отреагируют ваши дети, если мы с Робертом…

Питер отмахнулся от столь нелепой мысли:

– Не говорите ерунды, милая. Речь о ваших детях.

– Иными словами, вы хотите от них избавиться?

– Что? Что значит «избавиться»? Я ведь их еще не знаю, не так ли? Как и вы, если уж на то пошло. – Питер сделал паузу. – Поймите, Анжела, мы просто рассуждаем. Строим гипотезы.

– Вы их не знаете? И не хотите узнать? – Несчастные крошки. Родной отец бросил, приемному до них никакого дела. Сколько лет вместе, а он не удосужился их узнать.

– Узнаю. Со временем. – Питер озадаченно поскреб затылок. – Как и вы, надеюсь, если природе будет угодно.

Странные слова Анжелы неожиданно обрели смысл: должно быть, все дело в какой-нибудь патологии по женской части. Мало ли что там у шлюх бывает. Или же профессия научила ее избегать беременности. Точно. Девица просто-напросто боится. Питер устремил на Анжелу самый искренний свой взгляд – тот, что обеспечивал ему успех на семинарах по психологии:

– Ваши опасения мне понятны.

– Правда?

– Поверьте, вас не бросят одну с детьми на руках. У нас с Робертом все общее. Буквально все. Так всегда было. Мы настоящие друзья. Его дела – мои дела, и наоборот. Поэтому я сегодня и пришел. Спросите Аниту, она подтвердит.

– Анита?

– Уж она про нас с Робертом все знает.

– Ушам своим не верю, – пробормотала Анжела. – Вы все знаете? Он вам и о детях рассказал, и вас устраивает его связь? Да что вы после этого за люди? Бог мой, ну и парочка.

Ее нападки Питеру не понравились. Более того, изрядно покоробили. Уличная шлюха устроила судилище. Краснела бы лучше да руки заламывала.

– Не в вашем положении критиковать, милая. Кто кого обманывал? Вы эту лавину и запустили, если не ошибаюсь. Моя же совесть чиста. Роберт мне друг, но он вправе выбирать себе в спутницы жизни кого угодно. Я исполняю роль посредника, только и всего. Да. И я считаю, что он в высшей степени разумно отнесся к вашей карьере. Подходит такое определение? Довольно ходить вокруг да около. Перейдем прямо к сути: ваш ответ на предложение Роберта. Что мне ему передать?

Вот тут-то Роберт и выскочил из-за угла. Он едва шею не свернул, стараясь уловить разговор. Не понял ни слова, как не смог расшифровать и потрясение, написанное на лице Анжелы. Неожиданная мысль была сродни хорошему удару под дых: а вдруг Анжела проговорится о вчерашнем недоразумении с Анитой на лодке? Бледный от ужаса, Роберт остановился у крыльца как раз вовремя, чтобы услышать ответ Анжелы:

– Передайте, чтоб проваливал к черту. И она бросилась вниз по ступеням.

Пока Питер смущенно моргал, Роберт успел ухватить ее за руку:

– Постой, прошу тебя. Давай поговорим. Его передернуло от ненавидящего взгляда:

– Уже поговорили. С меня хватит.

Роберт зло посмотрел на приятеля, стоявшего на крыльце с самым невинным видом. Эта скотина даже насвистывала.

– Не знаю, что тебе наговорил этот… – еще один злой взгляд, – идиот, но у меня были самые лучшие намерения.

С губ Анжелы сорвался неопределенный, но очевидно неприязненный возглас.

– Выслушай меня, просто выслушай. Дай мне хотя бы один шанс, и я сумею найти нужные слова. А ты, – он обернулся к Питеру, который именно в этот момент решил поддакнуть, – оставь нас.

– Что? А-а, ну да. Ладно. Я рядом.

Питер удалился на расстояние, которое счел безопасным. Для себя.

– Отлично. – Роберт отважился на легкую улыбку, но та застыла у него на губах от ледяного взгляда Анжелы. – Кажется, мы что-то где-то напутали. – Он приглушил голос, чтобы Питер наверняка не услышал. – Нет у меня интрижки с Анитой. Да-да, знаю, вчерашний шкаф и все такое, но это просто недоразумение. Такого с людьми не случается. С нормальными людьми. А со мной случилось. Наверное, у Аниты нервный срыв.

– Мне со многими приходилось работать, Роберт, и главное, что я узнала от этих людей, – они постоянно лгут. Я думала, ты другой. Думала, ты цельная личность, в отличие от тех убогих, которые меня окружают. Но теперь я уверена, что ты искалечен куда сильнее. Одеваешься лучше, моешься чаще, но только и всего. – Взмахом руки она остановила его возражения. – Ничего не говори. Питера ваши шашни с Анитой устраивают; мне-то что? Твой приятель здорово расстарался. О детях даже не забыл.

– Что? Что тебе наговорил этот кретин?

– Развлекались вы, должно быть, на славу. За мой счет. – Ее суженный взгляд метал молнии. – Ты потерял всякий стыд.

– Я? А ты? Я пришел, смирившись со всем этим. Я умирал, представляя всех тех мужчин, которые тебя трогают, смотрят на тебя с вечера до утра, – а ты мне говоришь о стыде? Кто ты, Анжела? Я знаю лишь ту, что на портрете.

– Роберт. – Плечи ее упали, взгляд потух. Попал в самое яблочко. – Ах, Роберт.

И что оно может означать, это «ах»? Что оно таит, такое короткое, никчемное, такое лишнее слово? Да и слово ли? Два звука, не более; только ирландцам удается вложить в него едва ли не все человеческие эмоции от одобрения, благодарности, удовольствия, снисхождения до жесточайших укоров. «Ах» Анжелы прозвучало с разочарованием. Отвращением. Неприятием. Сотней нормальных слов не добьешься подобного эффекта. Сказала «ах» – словно на кол посадила. Злость Роберта на самого себя растворилась в двух звуках, сменившись злостью на Анжелу. Могла бы вдуматься в его слова и усомниться. Но нет – если у него шашни с Анитой, то у него шашни с Анитой. Никаких «но» или «быть может».

– Выходит, ты считаешь нормальным дарить себя всем подряд, – с горечью сказал Роберт, поставив точку в раздумьях.