Кейт О`Риордан - Ангел в доме

Что же движет теми, кто, даже зная, что искра божья никогда в них не вспыхнет, упорствуют в своих бесплодных попытках? ЧТО ими движет? Расхожая мысль, что упорство и труд все перетрут? Вряд ли. Здравый смысл вполне способен с этим справиться. Элементарное желание убить время? Очень возможно, если рабочий график не слишком плотен. И все-таки есть что-то еще, что-то совершенно иное. Надежда, к примеру, – хрупкая, едва уловимая. В худшем случае обманчивая. В лучшем – сладкая, нежная, душистая. Способная обрести живые формы…

Как те, что проступили на листе перед ним словно бы сами собой. Эскиз небрежный, ничего гениального – так, развлечение от скуки… и все же в нем было нечто особенное. Но Роберт не знал, что именно.

Лицо сердечком, голова опущена, взгляд в сторону… Анжела. Здесь, перед ним, на белом листе. Скрестив руки на груди, Роберт шумно втянул воздух. Влюбился. Влюбился в образ. Не будет ему теперь ни сна, ни отдыха, пока не напишет ее портрет. Но сначала нужно ее уговорить, как-нибудь добиться согласия позировать. Он добьется. Умолять будет, но добьется. Дожить бы только до среды.

На следующем наброске Анжела улыбалась. Уголки рта чуть вверх, подбородок вздернут. И ямочка на левой щеке. Он и не догадывался о ямочке, пока уголь в его пальцах не настоял на этой отметине. Глаза не давались. Большие, в опушке длинных черных ресниц, они дразнили недосказанностью. Глядя в неестественно расширенные зрачки, Роберт ловил себя на странной мысли: там живет масса народу. Множество неизвестных ему людей.

Сложив в стопку еще пять эскизов, Роберт рискнул отправиться в кровать. Из зеркала в коридоре на него глянул уставший, всклокоченный тип с лицом в угольных разводах. С днем рождения, приятель. С самым счастливым днем рождения за многие годы.

Выйдя в прихожую, он ткнул кнопку автоответчика. Динамик разразился песнопениями Питера и поддакиваниями Аниты на заднем плане. Роберт классный парень они надеются что у него все прошло хорошо в музее он на славу повеселился с как-ее-там рассчитывают на него в пятницу к Аните на выходные приезжает однокашница почему бы не встретиться за обедом никаких там сватаний боже упаси какая пошлость но отказ не принимается.

Фелисити оказалась второй в очереди. Получила оба сообщения. Роберт в порядке и все такое, друг из него вышел бы что надо, но он в нее не влюблен, а ей сейчас просто необходима безумная страсть, которой в его сообщениях и не пахло. Поток слов становился все глуше и сумбурней, пока Роберт не догадался, что Фелисити рыдает. В конце длинного бессвязного монолога более-менее определенно прозвучала отборная брань в адрес неведомого Реджи. Да она еще и пьяна. Роберт стер сообщение. Бог в помощь тебе, Реджи. Всех благ. Живи долго и счастливо.

А вот и Бонни.

– Роб, это я. Ты дома, так что сними трубку… Роб?!

«Ро-берт», – процедил он сквозь зубы.

– С днем рожденья. С днем рожденья. С днем рожденья, дорогой Ро-об, с днем рожденья тебя!

Роберт опустился на нижнюю ступеньку лестницы.

– Ой, а открытку-то ты и не получишь. Знаешь почему? Потому что вот она, лежит у коробки с шитьем. Я ее сама сюда положила, чтобы не забыть бросить в ящик, когда пойду покупать черную саржу для… Ладно, неважно. Все равно открытки тебе до лампочки, раз ты их сам не пишешь. Лучше я ее по телефону прочитаю – слышишь, Роб?

НЕТ. Он услышал лишь взрыв дробного смеха и зажал уши, зная, что от Бонни можно ждать наислезливейшего варианта материнского поздравления (вплоть до «мой самый лучший в мире сыночек»), поданного в наисаркастическом тоне. Родительницу явно взбесило его нежелание снять трубку.

Закончила она обещанием вручить полагающийся презент в субботу, когда Роберт придет к ней в гости. Испеку морковный пирог и свечками украшу, желаешь ты этого или нет. Спокойной ночи, и не забывай, что я люблю тебя больше всех на свете. Роберт улыбнулся. Если Бонни не злить, она способна просто излучать обаяние. Проблема в том, что он никогда не знал, с каким из ее обличий столкнется, постучав в дверь плавучего дома. Общаться с Бонни все равно что кататься на грандиозных американских горках: восторг и ужас сменяют друг друга, но очень скоро устаешь и хочешь только одного – сойти на землю.

Возможно, у всех нас есть в жизни подобный источник удовольствия и мучений одновременно. Возможно даже, что мы сами ищем подобную личность, упорно высматриваем в толпе. Проще и глупее средства сбить человека с пути истинного, пожалуй, и нет. С пути, к примеру, на котором ему встретилась Анжела. Уже засыпая, Роберт вдруг вспомнил миссис-из-Норвича. Интересно, подумалось ему, знает ли та женщина… догадывается ли, какую колоссальную роль играют ее знаменитые полки в супружестве соседей?

Мэри Маргарет пребывала в отвратном расположении тела и духа. Анжела попятилась в сторонку от повеявшего на нее перегарного бриза. Удрать было немыслимо, поскольку Мэри Маргарет рвала и метала, напитывая атмосферу ароматом своего любимого джина «Гордонз». Каждое оглушительное слово Мэри Маргарет подчеркивала яростным кивком, на шее у нее вздулась синяя жила, а черная растительность на подбородке встала дыбом, волосок к волоску, словно взывая к абсолютному вниманию.

– Извините, мне очень жаль. Честное слово, – в третий раз повторила Анжела со всем кротким смирением, на какое была способна.

– А мне что с того? Вечно извиняешься, черт бы тебя побрал. – Откинувшись на спинку кресла, Мэри Маргарет потерла виски. – Я из кожи вон лезу, чтобы удержать этот притон на плаву с помощью горстки кокоток. Чего я от тебя требую?

– Не слишком много, – механически отозвалась Анжела.

– Ни черта не требую! Вот это будет в точку. И где, говоришь, на сей раз изволила шляться?

– В Музее Альберта и Виктории. Там по вечерам экскурсии. – Анжела вовремя сообразила опустить глаза. Для пущего эффекта принялась ломать пальцы. – Знаете… я все время помнила, что именно в четверг вы ждали меня, чтобы…

– Если бы я знала, что творит этот подонок, доктор Голдберг! Швыряется пилюлями налево и направо, а рядом ни единой души, чтобы с ним разобраться! – Телефонный звонок прервал ее тираду. – Наверное, доктор собственной персоной, – мрачно сообщила Мэри Маргарет, трубно прочистила горло и скривилась, прежде чем ответить: – Алло, да? Дьявольщина, какого черта вы меня мурыжите этой хренотой? – Она шваркнула трубку на рычаг. – Старая хрычовка из миссии. Желает взглянуть на наше заведение, – с кислой миной объяснила она. – Ну и неделька. Персонал шляется по музеям…

– Извините, мне очень жаль. Честное слово.

– …А тут еще два дебила, которых нам сплавили из Камдена… Ты за ними приглядываешь?