Сьюзен Джонсон - Французский поцелуй

Столь же неистово нетерпелив был и Джонни. Он с готовностью подчинялся ей, быстро выходил, мощно входил обратно, ввинчивался в нее до отказа и чувствовал себя так, словно его подхватило сильным течением и уносит куда-то независимо от его воли.

Снова и снова в безумном неистовстве он вторгался в Ники.

Снова и снова, задыхаясь, поднималась она ему навстречу.

И ни один из них не мог сказать, прошли ли секунды, минуты или целая вечность.

И все же Джонни бессознательно отмечал приближение Ники к оргазму, удерживая себя, ожидая, наблюдая. Почти утратив контроль над собой, он уже не знал, сумеет ли еще хоть недолго оттягивать свой пик, как она внезапно изогнулась под ним и судорожно всхлипнула. И когда оргазм захлестнул Ники и она благодарно закричала, Джонни излился в нее, заполняя ее скользкое лоно, извергая свое семя с такой стремительностью и силой, что на мгновение перестал дышать.

Черт! Черт! Черт! Он опять забыл надеть презерватив.

Он точно рехнулся. Он никогда не вел себя так по-идиотски, а рядом с Ники вообще забывал, что презерватив необходим.

Она наверняка колдунья. Кто еще, черт возьми, может вызывать в нем такое желание?

– О-о-о… как чудесно, – прошептала Ники, ощутив, как его плоть снова восстает внутри ее лона.

Чудесно, как вспыхивающие неоновые вывески в десять футов вышиной, думал Джонни, ощущая, как наслаждение поднимается вверх по позвоночнику, добираясь до самых дальних уголков мозга. Чудесно, как полет на Луну при помощи единственной движущей силы – пылкого, огненно-жаркого вожделения.

У мужчины, который считал, что повидал все на свете, вдруг открылись глаза на совершенно новый мир чувств. И этот мир требовал чего-то другого, а не только внимания мужской плоти. Эти чувства стучались в двери, которые Джонни никогда раньше не открывал. Может быть, эти чувства заставят его задуматься о том, что будет после этой ночи?

Ники сильно выгнулась под ним, возвращая его к реальности, и дальше Джонни думал только о том, как удовлетворить ее, потому что ему это нравилось, но удовлетворить и себя тоже.

После безумия первых оргазмов он оставил Ники, распростертую на постели, сорвал с себя одежду, подошел к французскому окну и распахнул его. Стоя в дверях, он чувствовал, как ночная прохлада овевает его покрытое потом тело, и понемногу приходил в себя.

Джонни любовался морем, залитым лунным светом, по-новому восхищаясь его красотой. Словно пылкий секс обострил все его ощущения.

– Только ты недолго.

Джонни улыбнулся и повернулся к Ники:

– Как будто я могу покинуть тебя надолго.

Она широко раскинула руки и манила его.

– Принеси мне немного лунных лучей и самого себя – и поспеши.

В обычной ситуации Джонни бы возмутился, услышав такое требование. Но в этой ночи не было ничего обычного.

– Я у тебя уже есть, – мягко произнес Джонни. – А сколько лунных лучей ты хочешь?

– Только чтобы согреть меня.

– С этим я справлюсь лучше, – с улыбкой сказал Джонни, возвращаясь к постели. – Я смогу распалить тебя сильнее любых лунных лучей.

– Я знаю – я знаю, знаю! – воскликнула Ники весело, снова готовая к любовным утехам.

– Это замечательно, потому что я ненасытен, как дьявол. – Джонни наклонился и поцеловал Ники. – Кстати, о жадных наслаждениях – это платье нужно снять, – пробормотал он, усаживая ее на кровати.

– А мне казалось, что оно тебе нравится.

Ники прелестно-капризно надула нижнюю губу и стала выглядеть одновременно очаровательной и сексуальной.

– Я его обожаю. – Джонни ухмыльнулся. – Но не в постели.

Ники улыбнулась:

– Ах вот ты о чем! – И повернулась к нему спиной: – Расстегни мне «молнию».

Она произнесла это так, словно просила о самом привычном деле, словно Джонни каждый день расстегивал ей платья и раньше они много раз купались в лунном свете.

Просьба Ники прозвучала на удивление трогательно. Безмятежный, уютный миг. Джонни всегда считал, что слово «уютный» чуждо его миру, а оказалось, что оно очаровательно.

Расстегивая «молнию», он наклонил голову и ласково поцеловал Ники в затылок.

– Я могу еще что-нибудь сделать для тебя?

– Глупый вопрос, – прошептала Ники, оборачиваясь и улыбаясь. – Для начала сними вот это. – И она подняла руки.

Он стянул с нее платье, отшвырнул его в сторону и неожиданно улыбнулся:

– Никаких лифчиков? Мне это нравится.

– Это практичность. С тобой я все время тороплюсь.

– Только со мной? – Проклятие. Зачем он это сказал?

– Хочешь правду?

Джонни очень захотелось воскликнуть: «Нет, нет, ни в коем случае!» Но он этого не сделал, а произнес:

– Да.

Ники заколебалась, отвернулась, снова посмотрела на него.

– Я не должна этого говорить.

– Скажи.

Ники набрала в грудь побольше воздуха и произнесла, вызывающе вздернув подбородок:

– Я чувствую такое только с тобой. Доволен?

– Вполне. – И это говорит мужчина, всегда гордившийся тем, что он не считает себя собственником!

– Ну вот, теперь ты знаешь. – Ники скорчила недовольную гримаску. – Я изо всех сил старалась… держаться отчужденно, и вот пожалуйста – все равно превратилась в такую же обожательницу, как и остальные твои женщины.

– Ты не похожа на них, – негромко произнес Джонни. – И я тебя тоже обожаю – вот так.

– Лгунишка, – ухмыльнулась Ники.

– Думаю, это записано в моем резюме. – Джонни рассмеялся. – Но в данном случае я не вру. А когда ты увидишь, какие подарки я тебе купил, – добавил он игриво, – будешь обожать меня еще сильнее.

Предпочитая добродушное подшучивание разговору, неожиданно чуть не ставшему серьезным, Джонни подошел к комоду и взял два свертка, которые принесла в комнату экономка. Вернувшись к кровати, он протянул их Ники.

– Это тебе, детка, – сказал он, рухнув на постель рядом с ней.

Две маленькие коробочки, завернутые в серебряную бумагу.

– Я же говорила – ничего не нужно, – пробормотала, улыбаясь, Ники.

Джонни повернул голову и поймал ее взгляд.

– А я говорил – надеюсь, они тебе понравятся.

– Конечно, понравятся – ведь это ты их купил!

Джонни удивился – даже это имеет для нее значение?

В свое время он покупал столько подарков для стольких женщин, что эти простенькие и дешевые вещицы ничего для него не значили. И однако он поймал себя на том, что с волнением наблюдает за Ники, разворачивающей первую коробочку.

– О! Какое чудо! – воскликнула Ники, вынимая из нее крошечный фарфоровый домик на дереве. – Так вот что ты купил в игрушечном магазине!

Джонни улыбнулся, довольный ее восторгом.

– Когда я его увидел, то сразу подумал о тебе. Двери открываются. Там внутри люди.

Осторожно открыв крохотную дверку, Ники наклонила голову и заглянула внутрь. Детали поражали, исполнение было исключительным. Мужчина, женщина и маленькая девочка сидели за столом, их ручки и ножки можно было двигать, даже глаза открывались и закрывались.