Элизабет Адлер - Бремя прошлого

В одном из писем было уведомление из банка о том, что у нее на счету ровно три тысячи двести сорок шесть долларов и что в сейфе банка находится документ об ее праве собственности на небольшое имение в Нантакете.

Узнав на другом конверте почерк Уила, она с улыбкой положила его в карман жакета. Уил был единственным светлым пятном в ее жизни.

На следующий день она собиралась перевезти свои пожитки в Нью-Хейвен. В дальнейшем она собиралась обосноваться в этом городке с Уилом и найти себе там работу. А когда через год Уил закончит университет, они поженятся.

Она обернулась на звук тяжелых шагов, гулко отдававшихся в доме. Рабочие переставляли мебель по лотам в разные комнаты, и дом выглядел каким-то странным и совершенно чужим. Она отвернулась и поспешила обратно, через вестибюль, по широким ступенькам, через мокрые от дождя лужайки, по платановой аллее, к озеру.

Шел сильный дождь, но ее обычное место под развесистой ивой было сухим и укрытым от чужих глаз. Ребенком она всегда приходила сюда, когда ее кто-нибудь обижал. Вот и теперь она уселась, как раньше, уткнувшись подбородком в колени и обхватив их руками. Если бы она всмотрелась в просветы между ветками, концы которых свешивались до самой воды, то увидела бы беседку, в которой умер ее отец, но она смотрела вверх, разглядывая тонкий рисунок переплетенных ветвей.

– О, папочка, папочка, – шептала она. – О, дорогой папочка… Неужели мы ничего не могли сделать? Неужели вся наша любовь и забота значили для тебя так мало, что ты решил себя убить?

Она покачала головой. Она не могла в это поверить. Не могла.

Вытащив из кармана письмо Уила, она разорвала конверт и быстро пробежала глазами два коротких абзаца:

«…При нынешних обстоятельствах я думаю, что нам лучше отложить нашу свадьбу… Я решил взять академический отпуск на год в конце этого семестра и поехать в Австралию. Там я буду работать на овечьей ферме. Отец говорит, что это полезно для становления характера. Надеюсь, что мы как-нибудь увидимся, когда я вернусь…»

Шэннон тупо смотрела на письмо. Бриллиант на ее пальце стал тяжелым, как свинец, когда она поняла, что перестала быть избалованной вниманием женихов богатой невестой. Перестала быть своевольной, всеми любимой и заманчивой для знакомства Шэннон Киффи. У нее теперь ничего не было, и сама она превратилась в ничто.

Джейкей озабоченно смотрел на Шэннон, бежавшую вверх по лестнице. Ее рыжие волосы потемнели от дождя, и на белом как мел лице особенно выделялись веснушки. Она не замечала слез, струившихся по щекам, и казалось, не видела даже его, отступившего в сторону, чтобы дать ей дорогу.

На лестничной площадке она споткнулась и упала бы, если бы он не подхватил ее.

– О, Боже, – почти простонал он, обнимая ее. – Не иначе, как вы ходили к беседке? Вам не следует этого делать, это вас еще больше расстраивает.

Она покачала головой, беспомощно рыдая на его плече. С таким трудом восстановленное самообладание было окончательно потеряно. Джейкей смотрел на ее спутавшиеся волосы и на залитое слезами лицо, думая о том, что он всегда мечтал быть с нею рядом. И только теперь, благодаря тому, что случилось, это стало возможно. «Какая странная вещь судьба», – с горечью думал он. Глаза его блестели от волнения, и он инстинктивно крепче сжал ее в своих объятиях.

– Это Уил, – рыдая, выдохнула Шэннон. – Он уезжает. В Австралию, на год. Он считает, что нам будет лучше «отложить» свадьбу.

Она подняла голову и жалобно посмотрела на него заплаканными глазами.

– Как он мог? Уил. Единственный. Джейкей, неужели меня никто не любил? Неужели все это было из-за наших денег?

– Я уверен, что это не так.

Джейкей взял ее руку и стал поглаживать, стараясь успокоить девушку.

– Уил еще слишком молод, чтобы… – Он в отчаянии подыскивал слова. – Он слишком молод, чтобы взять на себя ответственность за брак. В особенности после того, что случилось.

Ее рука была холодной, и он стал быстро ее растирать.

– Послушайте, у меня есть небольшая ферма под Монтуком. Почему бы вам на время не уехать туда? Там вас никто не потревожит – ни газетные репортеры, ни телевизионные операторы. Возьмите с собой для компании приятельницу. Это место всегда было моим прибежищем: оно может стать им и для вас.

Шэннон внимательно смотрела на Джейкея. Она никогда раньше не видела его в роли заботливого друга. Он всегда был таким стремительным и деловым, превосходной исполнительной машиной. Но теперь оказалось, что у этой машины было сердце.

– Я никогда не думала, что вы можете нуждаться в убежище, – проговорила она, утирая слезы. – Вы всегда выглядите таким уверенным в себе.

– Каждому бывает нужно от чего-то укрыться. Хотя бы от повседневной рутины. Правда, поезжайте туда, Шэннон! Тот дом ваш, вы можете жить там сколько захотите. И я обещаю вам не появляться без вашего приглашения.

Выдавив полуулыбку, Шэннон вытерла глаза и пообещала подумать об его предложении. Он помог ей подняться в спальню.

– Я не позволил им прикасаться к вашим вещам, – заметил Джейкей. Он по-прежнему держал ее за руку, и она благодарно пожала его пальцы. Когда дверь за ней закрылась, он немного помедлил, слушая ее мягкие шаги по ковру; потом снова раздались безутешные рыданья. Вздохнув, Джейкей отошел от двери. «Шэннон Киффи будет трудно привыкнуть к жизни простых смертных, вроде нас», – подумал он.

Джейкей прошел прямо в кабинет Боба, снял трубку с телефона и позвонил управляющему банком Шэннон. Представившись, он попросил его выдавать девушке в течение нескольких следующих месяцев столько денег, сколько ей понадобится, в пределах пятидесяти тысяч долларов, под его личную гарантию. Потом, сидя в старом кожаном кресле Боба, к которому был привязан ярлык с номером лота, он устало подумал о собственном будущем.

Когда Шэннон проснулась, была уже глубокая ночь. Заметив, что на ней по-прежнему промокшие юбка и жакет, она быстро сбросила их и снова улеглась в постель. Завернувшись в одеяло, она подумала, что это была ее последняя ночь в этом доме. В этой жизни.

Глядя на чуть светлевшее в темноте окно, она подумала, не принять ли ей предложение Джейкея о монтукской ферме, но поняла, что это была бы лишь передышка. Она вспомнила слова отца, говорившего ей много лет назад: «Ты будешь стремиться к тому, чего тебе будет хотеться. Но часто хочется того, чего желать не следует». Сейчас она не знала, чего ей хочется. У нее не было цели. «В тебе течет кровь привыкших к борьбе ирландских предков, Шэннон», – часто говорил отец, но теперь она этого не чувствовала.

Сев в постели, она включила лампу и огляделась. Все в комнате выглядело, как всегда. На туалетном столике даже стояли свежие розы. Она могла побиться об заклад, что об этом побеспокоился Джейкей. Этот странный человек превращался в ее глазах в надежный утес среди штормовых волн, и она впервые поняла, что нашел в нем Боб Киффи. Тем не менее, она не могла принять его предложение. Она должна самостоятельно встать на ноги. Именно этого ожидал бы от нее отец.