Мэри Дэвидсон - Бессмертная и безработная

Но только не сегодня.

Она набросилась на Монику, и между ними завязалась яростная борьба. Я вытащил крест, но он мне не пригодился. Будучи смертным, я, конечно, был не в силах уследить за схваткой вампиров. Внезапно мог мелькнуть серебряный кинжал или показаться неясные очертания кулака, а затем голова вампира покатилась бы по полу или тело растаяла бы в воздухе.

Когда их наконец разняли, Джон со слезами на глазах вытащил свой нож и двинулся к Монике. Он не обращал внимания ни на что вокруг. Я слышал, как он прошептал: «Это тебе за Бетси, сука», – и собрался ударить ее, но Тина, двигаясь со сверхъестественной, нечеловеческой быстротой, успела перехватить его руку.

– Подожди! – выкрикнула она. Монику загнали в угол, и Тина сказала:

– Пусть король решит ее судьбу. – Все согласились с этим, даже Джон, чье сердце было разбито, не стал спорить.

Пока Тина держала Монику, остальные собрались вокруг Бетси. Происходящее выглядело нереальным. Все рассказы и фильмы о вампирах лгали. Она не стала ни кучей пепла, ни иссохшей мумией. Ее глаза были закрыты, а лоб прорезывала вертикальная морщинка, которая обычно появлялась, когда ее что-то раздражало. Казалось, что она вот-вот откроет глаза и потребует чая с двойной порцией сахара и сливками.

Но мы знали, что это невозможно. Вампиры, пронзенным колом, никогда больше не оживают. Даже эти странные ночные существа следовали своим собственным законам. У нас не оставалось надежды.

Мы все еще не могли оправиться от шока – как всегда бывает, когда гибнет кто-то, кто был вам дорог. Все произошло слишком быстро. Требовалось время, чтобы свыкнуться с мыслью о том, что она мертва.

После бесконечно долгого молчания Марк спросил, что мы будем делать дальше. Тина покачала головой, но ничего не ответила. Только Моника попыталась что-то сказать, но быстро умолкла, когда пущенный Тиной дротик застрял в ее горле.

Джессика приглаживала растрепанные волосы Бетси, и я видел, как слезы ручьем текут по ее лицу.

– О, Бете, Бете, это... несправедливо. Если бы мы только пришли сюда на минуту раньше... мы бы спасли тебя! Я не думала, что мне придется пройти через это во второй раз. Перестань умирать на моих руках!

– Прекрати, – резко сказал Марк. Он положил руку на кол, торчавший в груди Бетси. Джон хотел остановить его, но Марк решительно замотал головой. – Я не могу видеть ее такой – пришпиленной к доске, как бабочка, насаженная на булавку.

И он с силой рванул кол вверх.

Глаза Бетси открылись. Мы обомлели от изумления.

Я почувствовала в груди резкое жжение, услышала, как раздирают мою рубашку, и открыла глаза, чтобы сказать собравшимся, что я обо всем этом думаю.

– О-о-о, – протянула я. – Черт возьми, это новая рубашка.

– Элизабет, – прошептал Синклер, и я увидела, что у него побелели губы.

– О-о-о, – опять застонала я, потирая затылок. – Зачем ты это сделал? Что это вы, ребята, вылупились на меня? Что случилось? Где эта подлая корова Моника? Вы знаете, что она оказалась плохим парнем? Она обманом заманила меня в свой клуб и пронзила осиновым колом. Мне было так больно! И где вас всех носило так долго? И почему я лежу на этом отвратительном полу? Синклер, немедленно помоги мне подняться.

– Ты снова живая! – воскликнула Джессика. – Снова.

– Взгляни на дырку в моей сорочке, – пожаловалась я. – Она что, думает, что хлопок растет на деревьях? Нуда, на деревьях. Или на кустах? В любом случае я... перестань! – Я ударила Синклера в плечо, чтобы он прекратил меня целовать. – Эй, красавчик! Сейчас для этого не время и не место, понятно? Лучше подними меня.

Он поставил меня на ноги, и Джон обнял меня, от чего я зашаталась. Синклер оттащил его от меня и снова стал издавать странное рычание, как раньше, но я не придала этому значения, потому что наблюдала за Моникой, сидевшей в углу с ножом в горле – подарок от Тины.

Я подошла к ней. Она выглядела удивленной, испуганной и взбешенной – все одновременно.

– Фальшивая королева, – прошипела она. – Ты никогда не будешь править.

– Я уже правлю, – с удовлетворением парировала я. – А ты кое-что уронила. – Я подняла кол. – И я думаю, что верну его тебе обратно, если ты не против.

– У тебя нет... а-а-а!

– О Господи! – вскрикнула Джессика, отворачиваясь.

– Прошу прощения, – сказала я, делая шаг назад и оглядывая пронзенную Монику – не скрою – с некоторым удовлетворением. – Что я могу сказать? Смерть – неприятное зрелище. Но она заслужила ее. – Я постаралась произнести эти слова с большей уверенностью, чем на самом деле испытывала.

Она заслужила смерть хотя бы за то, что заставляла «Воинов клинка» убивать бедных вампиров, не говоря уж о том, что сделала со мной. Пусть теперь объясняется с дьяволом, если сможет. Мне плевать.

– Хорошая работа, – прокомментировал Синклер. Он выглядел немного лучше – не такой бледный (для него) – и больше не рычал на Джона, как бешеный медведь.

– Я сам хотел заколоть ее, – пробормотал Джон.

– Нет, это мое дело, – объяснила я. – А ты можешь убить следующего серийного убийцу злых вампиров.

– О'кей. Я рад, что вы не умерли по-настоящему.

– Мы тоже, – в унисон сказали Марк и Джессика.

– Моника ведь не воскреснет, если я вытащу этот кол, правда? – спросила я.

– Конечно, нет, – произнесла Тина потрясенно. – Никто никогда не воскресал. Я хочу сказать... кроме вас.

– Это интересно, да? – спросил Синклер. – Не думаю, что в «Книге Мертвых» говорится о том, что Элизабет... нельзя убить.

Я пожала плечами:

– Хорошую женщину трудно уничтожить, не так ли?

– Особенно теперь, – сухо добавил он, – с твоей новой собственностью.

– Что?

– По нашему закону, когда ты убиваешь одного из нас, его имущество становится твоим.

– В самом деле? А как же их родственники?

– У вампиров нет родственников, – терпеливо объяснила Тина. – Очевидно, за исключением вас. Разве вам не показалось странным, что дом Ностро не был продан? Он ваш.

– Ничего себе! Сначала «Армани» Сары, а теперь еще и это! Ты видела «порше» Моники? Теперь он мой! – Я заметила взгляд Марка и Джессики и пояснила: – Я хочу сказать, что я убила ее вовсе не из-за машины. – Просто это чудесная награда.

– Я знаю, что вы убили ее не из-за машины, – заметила Тина, – но мне кажется, нам надо распространить слух, что это так.

– Зачем?

– Нам надо будет так говорить, – сказал Синклер, – пока ты не сделаешься более безжалостной. Иначе другие решат, что тебя легко убить, и постараются завладеть твоей короной.

– Но ведь ее нельзя убить.

– Убить можно всех. Даже Христа, – возразил отец Маркус.

– Кроме того, я уже стала безжалостной, – запротестовала я. – На этой неделе я убила двоих вампиров. Хотя... – я закусила нижнюю губу, – я не убила мистера Мэйсона, а следовало бы.