Барбара Делински - Когда приходит беда

– Нет, не надо, – еще несколько раз всхлипнула Поппи, а потом медленно сказала: – Со мной все в порядке.

– Расскажи мне о Хезер. Она что-нибудь тебе сказала?

– Не знаю.

– Что значит, не знаю?

– Возможно, и сказала, но я в этом не уверена.

– Она Лайза?

Поппи не ответила. А Гриффин не хотел настаивать.

– Ты не возражаешь, если я приеду утром и приготовлю тебе завтрак?

– Я сама могу приготовить себе завтрак.

– Я знаю, но я люблю готовить, а на моем Медвежьем острове возможностей для этого не слишком много. Я умею готовить прекрасные французские тосты. Ну так что?

– Ты заинтриговал меня. Я люблю французские тосты.

– В восемь не рано?

– Нет.

– Значит, договорились о свидании. – Он тут же пожалел, что брякнул о свидании.

После паузы она уже спокойным голосом сказала:

– Спасибо тебе.

– За что?

– За то, что позвонил. За то, что беспокоишься, когда у меня плохое настроение. Другие этого не делают.

– Моя дорогая плакса, ты же вечно делаешь вид, что со всем справишься самостоятельно. Но на самом деле всегда приятно, чтобы кто-нибудь хоть иногда тебе помогал.

– Ты прав, – медленно проговорила она. – Смотри веди машину поаккуратнее.

– Не беспокойся. Спокойной ночи.

– И тебе тоже.

Поппи лежала в постели, а за окном светила луна. Сейчас она не думала о Гриффине, хотя сначала все ее мысли были только о нем. Не думала она и о Хезер. Она вспоминала Перри Уокера.

Он был симпатичным парнем – под метр девяносто ростом, с рыжеватыми волосами, смеющимися глазами и широкой обаятельной улыбкой. В тот вечер, стараясь перекричать рев двигателя снегохода, он рассказывал ей какой-то анекдот. Наверняка неприличный. Но ужас того, что произошло через несколько мгновений, вычеркнул из ее памяти, что именно он говорил.

Поппи вспоминала, каким был Перри, пыталась представить, каким он мог бы стать, если бы не трагедия. Она подумала, что сейчас у него был бы уже целый выводок детишек. И не потому, что он бы так запланировал, а просто по беспечности. Она пыталась представить, что было бы, если бы они поменялись местами – если бы суждено было погибнуть не ему, а ей. Может быть, он стал бы совсем другим?

Поппи почувствовала рядом какое-то движение. Это была кошка. Она лежала, свернувшись клубочком, у нее под боком, а теперь встала, подошла к краю кровати, спрыгнула на пол и принялась вылизываться.

Поппи подумала, всегда ли Виктория была самостоятельной и ловкой или она стала такой только после того, как ослепла. Да, в смелости и достоинстве ей не откажешь.

Это и понятно. Над Викторией ведь не тяготело чувство вины.

Поппи хотела сделать зарядку и принять душ до приезда Гриффина, поэтому встала очень рано.

Проделав обычный набор упражнений на тренажере, она пересела в коляску и бросила взгляд на параллельные брусья. Опираясь на брусья руками, она могла бы усилием брюшного пресса поочередно переставлять ноги. Она могла бы заставить себя делать это.

Поппи перевела взгляд в угол. Там на стене висели специальные приспособления наподобие протезов, которые пристегиваются к ногам. Они выглядели ужасно, и их было довольно трудно надевать. И зачем мучиться с ними, если она так легко передвигается на коляске.

А потом Поппи вспомнила, какой беспомощной она себя почувствовала, когда Стар Смит ушла от нее в лес.

– А ты не ошиблась? – переспросил Гриффин. – Ты уверена, что она произнесла именно эти слова?

– Следи за моими губами.

И Поппи беззвучно, одними губами произнесла три слова.

– Да, ты права, – согласился он. – Значит, она Лайза? Когда Поппи, низко склонив голову, легла щекой ему на колени, у него от жалости к ней чуть не разорвалось сердце.

– Ты не будешь больше плакать? – спросил он.

– Нет, – тихо произнесла она. – Я просто чувствую себя… опустошенной.

Он погладил ее по голове. Ее коротко стриженные волосы были густыми и пушистыми. Он задержал руку у нее на голове.

– Вопрос заключается в том, – произнесла она тем же уставшим голосом, – как Хезер, которую я знаю, могла убить Роба Диченцу и вообще кого-то убить.

Гриффин заговорил спокойным, размеренным голосом:

– Из этого мы и будем исходить. Возьмем за основу то, что Лайза не злодейка, какой ее пытается выставить семья Диченца. Теперь нам необходимо выяснить причину, по которой она могла это сделать. Но здесь мы встречаем серьезное затруднение. Мой друг Ральф натолкнулся на стену молчания. В Калифорнии никто не хочет разговаривать на эту тему. Единственный человек, который может помочь во всем разобраться, – это сама Хезер.

– Она ничего не говорит даже Мике.

– Но она все-таки сказала тебе эти слова, – напомнил Гриффин. – Она, в сущности, призналась. Надо бы посоветоваться с Касси. Ты не можешь попросить кого-нибудь подежурить у коммутатора, пока нас не будет?

Поппи и Гриффин поехали каждый на своей машине. Она настояла на этом, потому что ее «блейзер» был оборудован всем необходимым.

– Это ты все придумываешь, – поддразнил он ее. – Ты просто не хочешь, чтобы тебя видели со мной.

– Может быть, и так.

К счастью, офис Касси был рядом, за поворотом, не доезжая до центра города. Это был небольшой бледно-голубой дом с белыми дверьми и ставнями, на крыльце которого висела дубовая доска с надписью «Касси Бернс, адвокат».

Касси наблюдала, как Гриффин подбежал к машине Поппи, открыл дверь и помог ей с подъемником. Ее несколько смущало, что у нее в офисе такой беспорядок. В нем стояли разнокалиберные шкафы, забитые документами, и книжные полки. С годами, по мере надобности, он расширялся за счет других помещений здания. На стенах были развешаны рисунки ее троих детей, старшему из которых не было еще и семи. Ручки и карандаши были украшены колпачками с изображением персонажей мультиков, кисточками и прочими несерьезными финтифлюшками.

Но Гриффин лишь улыбнулся, заметив искренне:

– Здорово, мне очень нравится ваш офис!

Когда Поппи закончила, Касси, глубоко вздохнув, заявила:

– Ну вот, наконец-то хоть что-то проясняется. Если это так, надо срочно собирать материалы для ее защиты.

– Что будет, когда вы признаете, что Хезер – это и есть Лайза? – спросил Гриффин.

– Ее сразу же вышлют в Калифорнию.

– А каковы у нее шансы выйти под залог?

– При обвинении в убийстве? Никаких. Нулевые. Не стоит и пытаться – если только мы не сможем представить серьезных доказательств, ставящих под сомнение выдвинутые обвинения.

– Каких, например? – поинтересовалась Поппи.

– Например, свидетельства того, что у Хезер были основания опасаться за свою жизнь. Что ей угрожали или к ней было применено физическое насилие. Но проблема в том, что для этого нам нужен свидетель.