Аурелия Хогарт - Жених благородных кровей

– Кстати, про его книжки... – осторожно начала Вивьен. – Знаешь, может, он и правда... Дело в том, что мне все время кажется... – Она снова замолчала и пристальнее всмотрелась в лицо Роберты, словно пытаясь определить по его выражению, как та отреагирует на ее признание.

– Что тебе кажется? – Роберта отошла на шаг и легонько дернула Вивьен за рукав.

– Когда я читаю его книги…...

– Ты читаешь его книги?!

– Да, втайне от тебя. – Вивьен вытянула вперед руки. – Так и знала, что ты рассердишься. То есть что тебе будет неприятно...

Роберта, понапрасну стараясь выглядеть равнодушной, порывисто подняла и опустила плечи.

– Какое мне дело, что ты читаешь?

– Но ты ведь все эти годы почти не говорила про О’Брайена, делала вид, что забыла его, – напомнила Вивьен. – Вот и я о нем не упоминала – щадила твои чувства.

– Да, не говорила! – выпалила Роберта. – И старалась как можно реже о нем задумываться, специально не читала его книг, интервью – чтобы не теребить раны в сердце, понимаешь?

Вивьен ласково провела пальцами по ее руке.

– Сними жакет, неудобно же. А я пока сварю еще кофе.

– Да, ты права. – Роберта послушно кивнула. – Я целый день мечтала стянуть с себя эти неудобные тряпки, но под вечер так измучилась, что забыла обо всем на свете.

Она ушла в спальню, а когда, ополоснувшись в душе и переодевшись в домашние трикотажные брюки и топ, вернулась, Вивьен уже снова наполняла чашки душистым кофе.

– Вот бы работа была такая, что ходить на нее можно было бы в чем захочешь, – мечтательно протянула Роберта, вновь усаживаясь в любимое кресло. – Знаешь, после сегодняшнего дня мое занятие мне кажется особенно мерзким. Сплошное вранье и притворство! «Как мы рады вас лицезреть, до чего будем счастливы, если вы вновь у нас появитесь!» А в уме одно: выберите нас и отель заработает лишние денежки!

Вивьен поставила на стойку чашки, забралась на табурет и пожала плечами.

– Таков уж наш мир. Хочешь зарабатывать деньги, не загибаться с голоду – будь добр, ломай комедию!

Роберта безотрадно вздохнула и сделала глоток кофе.

– Мы не договорили, – напомнила Вивьен, и Роберта устремила на нее тревожный взгляд. – Да-да, я хочу продолжить начатую тему. Про О’Брайена, – поспешно пояснила Вивьен. – Знаю, что ты не любишь о нем вспоминать, и все прекрасно понимаю, но ведь сегодня он снова появился в твоей жизни...

– Как гром среди ясного неба. – Роберта вздохнула. – Что ж, валяй.

– Знаешь, когда я читаю его книги, у меня все время возникает чувство, что все его женщины чем-то похожи на тебя – женщины, в которых влюблены главные герои, – взволнованно протараторила Вивьен. – Нет, все они, конечно, разные и описаны по-разному, но в каждой непременно есть что-то твое – нечто такое, что в тебе особенно ярко выражено. Так вот я подумала: может, он в самом деле хочет задать тебе какие-то вопросы, чтобы описать нынешнюю героиню более красочно?

Роберта изумленно на нее взглянула, потупилась и медленно покачала головой.

– Не выдумывай глупостей.

– Но ведь ты сама говоришь, что не читаешь его книги. Откуда тебе знать?

– У него давным-давно другая девушка. Теперь они женятся. Странно только, что не сделали этого раньше.

– Да тут много странностей. – Вивьен уставилась на подругу с видом детектива, что силится разгадать величайшую в своей жизни тайну. – Мне безумно интересно, может ли столь известный писатель быть в жизни совершенным придурком?

– О чем ты? – Роберта поморщила лоб.

– О’Брайен обошелся с тобой и обходится теперь, как последний гад! – горячо воскликнула Вивьен. – Вскружил тебе голову, умолчав, что у него уже есть невеста, потом привез тебя в родительский дом и оставил на растерзание тетки, которая, судя по всему, зациклена на дурацких семейных традициях. Неужто, уезжая, он не догадался, что она примется тебя обрабатывать?

– Не знаю... – Роберта поджала губы. Слова Вивьен вонзались в сердце острыми иглами.

– Потом не позвонил, благополучно обхаживал Франсину и вот женится на ней и ее богатствах, но при этом воспылал желанием домучить тебя, – продолжала Вивьен. – Это он-то, кто заявляет: великий смысл в поиске истины, в честном труде, в любви и терпении. Что все это значит? Что наш поборник добродетелей попросту смекнул, какими призывами и измышлениями можно собирать с нас, наивных дурачков, деньги, а сам давно не верит ни в какие добродетели? И цинично пользуется всеми земными благами, не задумываясь о том, что при этом топчет самое святое, то, что бесстыдно превозносит в книжках – человеческую привязанность, любовь? Так выходит?

Роберта крепко прижала к лицу ладони. В висках запульсировала тупая боль, на плечи тяжким бременем снова навалилась усталость.

– До чего же хочется вдруг узнать, что все не так, – исполненным мольбы голосом протянула Вивьен.

Роберта медленно опустила руки.

– Мне тоже. Поверить не могу, что Диккенс, например, был не таким, как, скажем, его Пип, а Фитцджеральд – как Каррауэй, рассказчик из «Великого Гэтсби». Во всяком случае, что они ценили в жизни вовсе не то, что их герои.

Вивьен наморщила нос.

– Диккенса мы читали в школе. «Оливера Твиста». Потом смотрели фильм. – Ее передернуло. – Вспоминается что-то безысходное и мрачное.

– Ах да, я совсем забыла! – Роберта печально улыбнулась. – Ты признаешь только авторов-современников. Которые, кстати, тоже пишут о безысходности...

Вивьен кивнула.

– Нынешние беды лично меня волнуют гораздо больше, чем прежние. В душе все вскипает, начинаешь ломать голову: а верным ли путем иду я? Достаточно ли требовательна к себе? Не по пустякам ли порой ворчу и ною?

– Но ведь – и это самое удивительное – люди во все времена страдают, ошибаются и любят почти одинаково! – воскликнула Роберта. – Сама убедишься, только попробуй прочесть Моэма, Уайльда или, допустим, Шоу.

Вивьен забавнее обычного сложила губы – настоящим миниатюрным бантиком.

– Моэма мы тоже читали в школе. Какие-то рассказы. – Она задумалась. – Впрочем, сейчас восприятие будет наверняка совсем другое. Надо правда попробовать. Только вот...

– ...Знать бы, что написанное выстрадано, – договорила за нее Роберта. – Что все эти мудрые не меркнущие истории не надувательство. – Она решительно покачала головой. – Нет, нет! Не может быть, чтобы Шоу и Хемингуэй лгали! Исключено! – Ее лицо погрустнело, меж черных бровей залегла неровная складка. – Что же касается О’Брайена... – К щекам прилила кровь, глаза вдруг защипало – захотелось плакать, но Роберта совладала с собой. – Знаешь, когда мы общались с ним в Дублине и я читала его книги, то слышала из уст героев его голос, угадывала его в каждом их поступке, в каждой фразе... А потом совсем запуталась, вот как ты, и решила больше вовсе ничего о нем не знать, даже те, первые книжки отправила домой с Мартином – чтобы не было соблазна заглядывать в них, теряться в нескончаемых догадках, рвать себе душу.