Рода Лермэн - Зов сердца

Но несмотря на все это великолепие, Дана ни на секунду не забывала, что Джейсон рядом. Он касался то ее спины, когда они шли от станка к станку, то ее руки, трогающей ткань, но ничто — ни прохладный шелк, ни мерцающий сатин, ни ворсистая шерсть — не могло по ощущению сравниться с теми секундами, когда невинные прикосновения Джейсона обжигали ее плоть.

Они вернулись в его офис. Дана чувствовала себя так, будто провела шесть месяцев в саду Эдема, избежав первородного греха и не надкусив яблока. Нервы ее были обнажены, желание едва не выплескивалось наружу.

— Как насчет бокала вина? — спросил Джейсон, заставляя Дану посмотреть ему в глаза.

— Вина?

— На ланч.

Вино — самое последнее, что ей сейчас требовалось. Голова и без того кружилась, как и все ее существо, а это было опасно. Напоминания разума о том, что надо сдерживаться, становились все слабее, пока не пропали вовсе. Но все-таки она сказала как можно решительнее:

— Только чашку кофе. Я действительно должна вернуться обратно.

— Только после того, как что-нибудь съедите. Харриет уже сделала заказ.

В конце концов, Дане столько раз приходилось уходить, не притрагиваясь к еде, что она неохотно села за маленький столик у окна в кабинете Джейсона. Солнце впервые за последние дни пробилось сквозь тучи и посеребрило здание.

Чувствуя себя виноватой перед собственной талией, Дана принялась за салат из омаров. Она надломила круасан и, отщипывая, клала в рот кусочки, чувствуя, как они тают, будто масло. Единственное, из-за чего она волновалась, — огонь, который разгорался внутри, когда ее глаза встречались с глазами Джейсона. Она старательно избегала взгляда его серо-голубых глаз, но они снова и снова притягивали ее.

Дану раздражало, что этот человек так сильно ее волнует. В ее жизни было немало свиданий, и видит Бог, она всегда умела поддержать разговор. Больше того, она вообще не знала, как остановиться. Сейчас же, оставшись наедине с ним, она чувствовала себя косноязычной. Нет, поправила она себя, это не имеет отношения к социальному положению Джейсона. Суть в том, что он волнует ее. Джейсон — просто мужчина, напомнила себе Дана.

Да, но какой мужчина? Мечтательный, чисто женский голос, которого она в себе никогда не слышала, спросил ее об этом. О, Дана, растем! Вот в чем дело, дорогая: ты просто выросла.

Дану совсем не радовал этот разговор с внутренним голосом. И ей не было легче от того, какой восторг написан на лице Джейсона. Казалось, он слышит каждое слово ее внутреннего диалога и наслаждается своей ролью в пробуждении ее чувственности.

— Даже не думай об этом, — пробормотала она не то ему, не то себе.

Понимающая улыбка осветила лицо Джейсона.

— Не думай о чем? Дана бросила салфетку.

— Я должна вернуться на работу. Вызовете мне такси?

— Вы убегаете, — заключил Джейсон.

— Вы вызовете такси, или я сама должна это сделать?

— Я отвезу вас обратно на работу, — сказал он, не делая попытки подняться.

— Прямо сейчас.

— Как только вы съедите десерт. Пирог с вишнями.

Дана чуть не застонала. Как мог Джейсон догадаться, что это ее самый любимый пирог?

Он специально выяснял? Джейсон ничего не оставляет на волю случая.

К такому вниманию не легко привыкнуть. Когда и кто в последнее время интересовался, что она хочет и что ей надо? Сэмми знает ее лучше, чем ктолибо, но и он вряд ли помнит день рождения сестры.

Дана притворилась, что она сыта, но явная ложь была тотчас замечена; он поставил перед ней теплый десерт, на корочке которого таяло мороженое. Джейсон казался таким довольным собой и так жаждал угодить ей!

— Вы ничего не отдаете на волю случая, не так ли?

Она хотела сказать комплимент, но ее голос прозвучал иначе.

Джейсон, во всяком случае, не услышал ничего, кроме холодной благодарности.

— Я изо всех сил стараюсь сделать вам приятное.

— Зачем?

— В конце концов, это ваш первый день на «Халлоран Индастриз».

Его тон был абсолютно серьезным, объяснение — вполне логичным, но Дана услышала и подтекст. Положив ложку, она посмотрела на него.

— Значит, Сэмми был прав. Вы хотите заполучить меня к себе в постель. Или пытаетесь напугать меня, мистер Халлоран?

— Я почему-то думаю, что вы — не из пугливых.

— Конечно, нет.

Он не смутился, как ей хотелось. Никаких признаков быстрого отступления. Только недовольство и насмешка в уголках губ.

— Мне больше нравилось, когда вы били меня по голове, потому что я ни капли не доверяю вашей новой манере поведения.

— Смешно! Я бы скорее предположил, что вы сами себе больше не доверяете.

Джейсон откинулся на спинку стула и с удовлетворением наблюдал, как смысл его замечания медленно доходит до нее. Кровь прилила к щекам Даны. Она запустила пальцы в волосы.

— Джейсон, мы не сможем работать вместе, если каждую встречу вы собираетесь превращать в сцену обольщения.

— Если вы помните, не я все время говорю об этом, а вы.

— Да нет, я только…

— Поинтересовались, захочу ли я спать с вами.

Дана еще больше взволновалась, чем в машине, когда поняла, что ответила на его поцелуй с не меньшей, чем он, страстью. Видимо, была одна область, в которой они могли сойтись: обоим нравилось играть с огнем.

— О'кей. Вы правы. Лучше, если мы скажем об этом, открыто глядя в лицо фактам.

— Согласен, — сказал он, явно удивив ее. — С другой стороны, происходит что-то такое, чего мы не можем игнорировать, иначе оба сойдем с ума.

— Нет, ничего такого нет.

Джейсон скептически взглянул на нее.

— Хорошо. А может, все-таки что-то есть? Я никогда не ожидал…

— Чего?

— Поладить со мной? Хотеть меня? Дана скрежетала зубами. Наконец она сказала:

— Я не хочу вас.

— Я могу доказать, что вы врете. Она вздернула подбородок.

— Как это?

— Не испытывайте меня.

— Как? — повторила Дана.

Смелость в голосе была ложью — об этом говорили ее глаза.

Не позволяя себе долго думать над тем, что он делает, Джейсон тут же оказался рядом. Дана моргнуть не успела, как его руки уверенно обняли ее за талию, поставили на ноги и притянули к себе. Посмотрев в ее испуганные голубые глаза, он тихо сказал:

— А вот так.

Его губы сомкнулись на ее губах, вместе с ними вкушая сладость вишни, прохладу мороженого и ее собственный аромат. На этот раз Джейсон сменил мягкую настойчивость на страсть изголодавшегося. Видимо, ему надо было избавиться от того, что накопилось за ночь. Предыдущие поцелуи были подобны алкоголю — к ним привыкаешь, они растравляют. Было ясно, что они не способны удовлетворить его, пока он не овладеет ею. Может, только после этого он снова станет нормально мыслить. Но, во всяком случае, не впервые в жизни на него нападает такой порыв.