Пэтти Дэвис - Кабала

– Не уходи, – голос Филлипа зазвучал совсем рядом. – Нужно пережить это воспоминание во всех деталях. Не пытайся уйти от этого.

– Я боюсь, – ответила Белинда. Собственный язык, казалось, царапал ей горло.

– Знаю. Поэтому-то я здесь, с тобой.

В тот день в палате слышались чьи-то голоса, они проносились мимо ее сознания, но сейчас, годы спустя, Белинда отчетливо услышала их.

«Она поправится, – сказал доктор. – Не пройдет и нескольких месяцев, как она обо всем забудет».

Как будто амнезия – это неотъемлемое свойство юности.

Путешествие по собственной памяти оказалось весьма болезненным. Белинде казалось, что она беспомощно барахтается на середине озера, захлебываясь водой, пытаясь сделать хотя бы глоток. У нее пропало всякое желание сидеть здесь с Филлипом, но тот не отпускал, убеждая, что она все равно не сможет убежать от самой себя. И Белинда понимала, что всплыть на поверхность и вдохнуть полной грудью она сможет лишь тогда, когда он решит, что время настало.

Через некоторое время Филлип и в самом деле позволил ей вернуться в реальность: она открыла глаза и увидела, что в кабинете все тот же сумрак, хотя в атмосфере и свершилась какая-то неуловимая перемена. Теперь Филлип был уже частью ее прошлого, рука об руку с ним Белинда совершила нелегкую прогулку по закоулкам своего сознания. Начиная с этого дня, когда бы мысли ее ни возвращались в больничную палату с кровью на простынях, с первым криком младенца, который ей не дано было даже запомнить, Филлип всегда, пусть незримо, но был рядом. Они слились в одно целое, учитель и его ученица – их соединило то мрачное звено Истории, что принадлежало раньше только Белинде. Она еще подумала тогда – наверное, нечто подобное ощущают и близнецы. Видимо, грудная клетка у них тоже вздымается и опускается в одном ритме? А мысли бок о бок мечутся в одной и той же черной пучине и в одно время пробиваются к свету?

Белинда бросила взгляд на Сару, пытаясь определить, какое впечатление произвел Филлип на подругу. Сара самым внимательным образом вслушивалась в его речь, однако лицо ее абсолютно ничего не выражало. Белинде так хотелось, чтобы Сара поняла природу ее преданности Филлипу, одобрила ее. Ей очень нужно было это одобрение.

– Если вы последуете за мной, я укажу вам дорогу на небеса, – растекался по залу голос Филлипа. – И неважно, что будет говорить вам мир.

Белинда сознавала, что готова следовать за ним куда угодно.

На память пришла другая встреча с Филлипом. Как-то утром позвонил его помощник и спросил, не сможет ли она прийти в офис к пяти часам пополудни.

– Да, – тут же согласилась Белинда, испугавшись, что малейшая задержка с ответом будет расценена как нежелание, как отказ.

На четыре часа у нее было назначено собеседование с возможным работодателем – готовились съемки фильма, не слишком престижного, но в ее положении выбирать не приходилось. Сначала она решила вообще отказаться от собеседования, но потом поняла, что не может позволить себе подобную беспечность, хотя важнее Филлипа для нее ничего не было.

Когда она вошла в офис, стрелки часов показывали начало шестого. Уходившее за горизонт солнце медленно скользило по стенам зданий, вспыхивая бесчисленными зайчиками в сотнях окон. Кабинет Филлипа находился на четырнадцатом этаже, и в лифте Белинда успела пару раз энергично провести щеткой по волосам, найти в сумочке губную помаду и положить новый ее слой взамен того, что она сжевала во время собеседования. Дурацкая привычка, от которой она не могла отказаться, даже зная, что предстоит разговор о ее будущем, прыгающем перед глазами наподобие шарика пинг-понга..

В приемной никого не оказалось, дверь же в его святилище была распахнута. Белинда представила, как он ждет ее там, внутри, не сводя глаз с циферблата золотых часов, стоящих на столе. Однако у двери она услышала нечто неожиданное: чьи-то голоса. В нее ударила волна разочарования, и Белинда даже смутилась – почему-то она была уверена, что их встреча пройдет наедине.

В кабинете находились четверо; Филлип сидел за столом. Зрелище напомнило ей классную комнату для занятий с особо одаренными: группа вундеркиндов, созванная для беседы с профессором.

– Входи, Белинда, мы ждем тебя.

Он не поднялся, чтобы приветствовать ее, лишь жестом руки предложив присоединиться к присутствующим:

– Не уверен, что ты знаешь здесь всех, – сказал Филлип. – Слева направо перед тобой Астрид, Мишелль, Кеннет и Дионна. К сожалению, нет мужа Дионны, который тоже собирался прийти. – Он укоризненно посмотрел на Дионну, хрупкую, застенчивую женщину. – Полагаю, нам нужно будет обсудить это, не так ли?

– Да, – ответила та, вбирая голову в плечи, как ребенок, ожидающий наказания.

– Да, – повторил за ней Филлип. – Выбирая себе спутника на всю жизнь, мы должны быть очень осторожны.

Белинда занервничала. Ей показалось, будто из рук у нее вырвали нечто ценное – его поддержку, его внимание лично к ней. И чем больше она нервничала, тем более необходимой становилась для нее его поддержка, его благосклонность.

– Я созвал вас сюда по одной весьма важной причине, – продолжил между тем Филлип. – И каждый из вас выбран не наугад. Мне необходимо знать, на кого я могу рассчитывать. Мне необходимо знать, что я могу на вас положиться как на своих учеников, потому что тьма скоро начнет сгущаться. Астрид и Мишелль уже давно пришли ко мне, и мы говорили с ними об этом раньше – о сгущении тьмы перед приходом света. Момент этот близится. И если кто-нибудь из вас не верит в то, что я послан на землю, чтобы принести свет, – я хочу, чтобы этот человек тотчас бы оставил нас. – Филлип выдержал драматическую паузу, во время которой глаза его медленно обвели присутствовавших. Никто не шевельнулся. – Отлично, – сказал он и опустил на мгновение веки, как бы прислушиваясь к звучавшему внутри него голосу. – Мир вступает в дурную фазу, по существу, она уже началась. Многим суждено будет сгинуть, но кто-то и выживет. Избранные. Но для того, чтобы попасть в их число, требуется заплатить определенную цену, поскольку силы тьмы не оставят попыток подчинить вас себе.

– Вы имеете в виду какую-то реальную опасность? – спросила Мишелль.

– Не перебивай меня, – ледяным голосом оборвал ее Филлип. – О твоей трусости, Мишелль, мы уже беседовали. Если ты не в силах побороть ее – тебе известно, в какую сторону открывается дверь.

Никто не повернул к Мишелль головы, Белинда знала, что каждый сейчас испытывает одно чувство. Если до этого дойдет, все они отвернутся – от нее или от кого угодно, лишь бы заслужить улыбку или одобрительный кивок Учителя. Да превратись Мишелль в это мгновение в старую эскимоску, оставленную умирать в снегу, – и тогда на нее никто бы не посмотрел.