Сьюзан Одо - Грехи и грешницы

— Небось у тебя в памяти немало историй о шалостях во время воздушной тревоги, ну, в затемнение! — поддразнила ее Сюзи.

— Ведите себя прилично, мисс! Вы все-таки разговариваете со своей почтенной тетушкой! — притворно нахмурилась Бэбс и потянулась за своим портером. — Да, — мечтательно добавила она, — были же моменты!

— Да уж наверное! — многозначительно хмыкнула Сюзи и понюхала маленькую розу.

— Помню, как я сидела на заднем ряду в старом «Адельфи» с одним замечательным янки. Три сеанса подряд просидела! Бадом его звали. — Она помолчала и тихо вздохнула. — «Иметь и не иметь»…

— Что? — не поняв, переспросила Сюзи.

— «Иметь и не иметь». Так назывался фильм. Там играли Богарт и Бэколл. Прекрасный был фильм…

— Я поставила разогревать ужин для Бобби, — войдя в гостиную, объявила Дорин. — Что за прекрасный фильм?

— «Иметь и не иметь».

— О да. Таких уже больше не выпускают, — согласилась Дорин и села на стул, положив руки на бедра.

— Не знаю, что вы обе имеете в виду, когда говорите «прекрасный фильм». По-моему, вы и в кино-то ходили только затем, чтобы потискаться в темноте. Стараясь не засмеяться, Сюзи посмотрела на пожилых женщин, которые сейчас здорово смахивали на шаловливых девчонок.

— Вот нахалка! Что она такое говорит? — Дорин с осуждением посмотрела на Бэбс, которая, запрокинув голову, выжимала из своего стакана последние капли.

— Я просто рассказывала ей про войну. Насчет янки. — Бэбс вытерла рот рукой. — Ты помнишь того сержанта, с которым тогда гуляла? Он еще нравился маме…

Дорин улыбнулась.

«Конечно, она его помнит», — подумала Сюзи, глядя на мать, которая вмиг помолодела.

— Как его звали? — заинтригованная этим открытием, спросила дочь.

— Джефф… Джефф Макнамара.

— Именно, — кивнула Бэбс. — Обычно его звали Мак, верно?

Дорин кивнула.

— Хороший он был парень. И симпатичный мужик!

— А откуда родом? — спросила Сюзи. Разговор произвел на нее сильное впечатление. Это было все равно что узнать о существовании доселе неизвестного родственника.

— Из Палатина, Чикаго, — ответила за сестру Бэбс. — Он служил в морской пехоте, — Красивая форма была у этих янки, — задумчиво протянула Дорин. Просто загляденье!

— Должно быть, он был и в самом деле хорош, если понравился бабуле, хмыкнула Сюзи. — Обычно ей никто не нравится!

Ее бабушка Элси была страшной женщиной. Горе было тому, кто осмеливался ей перечить. В таком случае она награждала строптивцев — как мужчин, так и женщин — сокрушительным хуком слева.

— Ну, он часто ей кое-что приносил. Пирожные там, бананы, яйца, иногда даже кусочки мяса. Ты помнишь, Бэбс, как она выхвалялась перед соседями? Дорин повернулась к сестре. — Она оставляла посреди стола что-нибудь из фруктов — пусть все посмотрят — или начинала в дверях судачить о том, какой замечательный мясной пирог приготовила на ужин своему Альберту.

— Ага, — кивнула Бэбс, — она всегда любила показать свое превосходство над людьми…

— Так что же с ним случилось? Ну, с этим парнем, Маком? — подойдя к буфету, спросила Сюзи.

— В сорок пятом он вернулся домой, — бесстрастно сказала Дорин, доставая из кармана фартука пачку сигарет.

— И все? — Сюзи вопросительно посмотрела на мать.

— Как и все остальные. Ну а что они должны были делать? У большинства из них в Америке были жены или подружки, да и наши мальчики должны были вернуться домой, потому что война уже кончилась. — Закурив сигарету, Дорин глубоко затянулась.

— А у него была жена или подружка?

Сюзи, видимо, очень занимала мысль о том, что у ее матери было романтическое увлечение.

— Нет, — ответила за сестру Бэбс. — По крайней мере он так говорил!

Сюзи с удивлением посмотрела на мать.

— Так почему же ты ему не писала?

— Не видела смысла! — фыркнула Дорин. — Чикаго слишком далеко.

— А когда ты встретила отца? — спросила Сюзи, взяв со шкафа фотографию в рамке. На ней были запечатлены ее родители в день свадьбы. Трудно было поверить, что прекрасная молодая женщина в атласном подвенечном платье, с надеждой смотрящая в будущее, и старушка, что сидела сейчас перед ней, один и тот же человек.

— Дай-ка сюда. — Бэбс потянулась к фотографии.

Поднеся ее к глазам, она засмеялась. — А знаете, я уже и забыла, что у Бобби когда-то были волосы!

— Так что, мама? — настаивала Сюзи. — Когда ты встретила папу?

— А! — вдруг сказала Дорин, как будто до нее только что дошел вопрос дочери. — Сразу после того как он демобилизовался, в сорок шестом. Через три месяца мы поженились.

— Однако времени ты не теряла! — воскликнула Сюзи, удивленная импульсивностью матери. — А почему так спешно?

— Наверное, потому, что он предложил, — растерялась Дорин, как будто подобная мысль никогда не приходила ей в голову. Забрав у Бэбс фотографию, она минуту всматривалась в нее, пуская дым, а потом положила на стол.

— Потому что он предложил! — возмущенно хмыкнула Сюзи. — Он мог предлагать что угодно, но ведь за тобой оставалось последнее слово.

— В те дни дела обстояли по-другому, — объяснила Бэбс. — Возьми, например, меня. Мне нравился не Гарри, а его друг, но ухаживал за мной именно Гарри. Мы стали встречаться, и не успела я разобраться, что к чему, как оказалась в церкви и Гарри стал твоим дядей.

— Ага, и вот чем все это кончилось! — воскликнула Сюзи. — Просто удивительно, что вы обе до сих пор не разошлись!

— Когда выходишь замуж, не стоит рассчитывать, что все всегда будет гладко, — как бы защищаясь, произнесла Дорин. — Пора бы уже знать, моя прекрасная леди. Будет не только ложе из роз.

— Особенно когда у тебя муж — хрен моржовый! — вполголоса прокомментировала Сюзи.

Отведя в сторону глаза, Дорин промолчала. Бэбс поверх очков осуждающе посмотрела на племянницу.

— Должно быть, чайник уже закипел, — спустя минуту проговорила Дорин, погасила сигарету и тяжело поднялась со стула.

— Мне не надо! — крикнула ей вслед Бэбс.

В этот момент послышался скрежет в замке.

— Дорин! — крикнул с порога пришедший с работы отец. — Чай готов?

— Не понимаю, почему бы тебе не есть на кухне, — раздраженно произнесла Сюзи, освобождая стол в гостиной. Пришлось сначала отодвинуть оставшиеся цветы, а затем сгрести в кучу мелкий мусор.

— Я у себя дома и буду есть, где захочу, — безапелляционно заявил отец, отстранил Сюзи в сторону и сел во главе стола.

В свои семьдесят лет Боб Фуллер уже не был той внушающей страх личностью, какую Сюзи помнила с детства. Могучие мышцы оплыли жиром, худоба сменилась полнотой, лицо округлилось и казалось, что свисает на грудь — даже тогда, когда он стоял прямо. Черные вьющиеся волосы, которыми в свое время так восхищалась Бэбс, заметно поредели, и Боб практически облысел.