Кэндис Адамс - В золоченой клетке

– Как чувствует себя мистер Гарольдс? – поинтересовалась всегда отзывчивая Глэдис.

– Ему лучше. Я звонил ему вчера, и он прямо-таки рвется на работу.

– Вы, наверное, ждете не дождетесь его возвращения, – проговорила Майра.

– Да, это так…

Уэс продолжал беседовать с двумя женщинами, краем глаза следя за Джорджем и Линни. "Какого черта он так на нее смотрит, точно мысленно снимает с нее мерки?" Уэса так и подмывало схватить этого наглеца за его галстук от Пьера Кардена и вышвырнуть на улицу, доходчиво объяснив при этом, что Мэри Линн нисколько не нуждается в его внимании.

Но вместо этого он взял жену за руку и сказал с улыбкой:

– Думаю, я сегодня приеду домой пораньше… если смогу.

Она загадочно улыбнулась в ответ, вспоминая вчерашний обед при свечах.

– Если он не сможет, то я к твоим услугам, – съязвил Джордж.

Уэс бросил на него злой взгляд. И что только женщины находят в этом придурке? В нем ведь нет ничего, кроме модного костюма и белых зубов. А Линни почему-то ему улыбается!

Попивая кофе, Уэс делал вид, что весело болтает с Глэдис и Майрой, а сам внимательно прислушивался к тому, о чем разговаривали Линни и Джордж. Линни упомянула о цыганах, и теперь Джордж требовал, чтобы она разрешила ему погадать ей по руке. Уэс заметил, как Джордж нежно берет Линни за руку, кладет ее ладонь на свою и, бесстыдно улыбаясь, смотрит ей прямо в глаза. Уэс сидел как на иголках.

– Мне очень жаль, Линни, – сказал он наконец, – но у меня есть для тебя срочная работа. Ты не против, если мы пойдем?

– Нет конечно, – ответила его жена и сразу встала.

– Очень мило с вашей стороны было составить нам компанию, Уэс, – сказала Глэдис. – Вам следует делать это почаще.

– Буду стараться.

Мурлыча песенку, Линни вставила в машинку чистый лист бумаги. Все шло как нельзя лучше!

Сегодня утром Уэс сказал, что ей удивительно идет ее ярко-желтая шелковая блузка. Они ехали в машине, слушали «Битлз» – группу, которой Уэс очень увлекался, когда они только познакомились, – и безумно радовались друг другу.

Линни поправила пояс на юбке, как вдруг дверь открылась и, шаркая ногами, вошел какой-то пожилой человек. Он был аккуратно одет – в синий костюм с искоркой и белую рубашку, но галстук сбился на бок и весь вид старика выражал беспокойство.

– Здесь офис адвоката? обратился он к Линни.

– Да, сэр. Чем могу вам помочь? – спросила Линни с доброй улыбкой. Она всегда с большой симпатией относилась к старикам.

– Мне необходимо увидеться с мистером Гарольдсом.

– Сожалею, но это невозможно: мистер Гарольдс болен. Но, я думаю, мистер Смит сможет вам помочь.

– Болен? – пробормотал он. – А на вид казался таким здоровым! – Он медленно, волоча ноги, приблизился к ее столу. – Меня зовут Энтони Гарсиа, – с этими словами он снял шляпу и улыбнулся, обнажая золотые зубы. Лицо старика было испещрено морщинками-лучиками, исходившими от синих глаз.

– Очень приятно, – старичок нравился Линни все больше и больше.

– Все дело в том, что мне нужно переговорить с адвокатом.

– Пойду узнаю, сможет ли мистер Смит вас сейчас принять, – Линни лучезарно улыбнулась и, подойдя к двери Уэса, постучала.

– Да? – послышался голос из кабинета. Линни вошла и закрыла за собой дверь.

– Уэс, там пришел пожилой человек, которому нужно поговорить с адвокатом. Насколько я поняла, он раньше имел дело с Уиллом, но теперь, может быть, ты с ним поговоришь? Я уверена, что речь идет не о чем-то серьезном, он, наверное, нарушил правила стоянки машин или что-нибудь в этом духе.

Уэс бросил недовольный взгляд на груду бумаг на столе.

– Ох, Линни-Линни, – покачал он головой, – видела человека несколько мгновений, а уже делаешь такие выводы…

Линни не стала возражать, хотя ей достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что мистер Гарсиа хороший, добрый человек.

– Я уверена, что он не отнимет у тебя и пяти минут, – уговаривала она мужа. – Так можно ему войти?

Уэс откинулся на спинку кожаного стула и устало провел рукой по волосам:

– Подожди, а как его имя?

– Мистер Энтони Гарсиа.

– Что-о? Пошли его к черту. Скажи, что я занят.

– Уэс, что ты такое говоришь? Он такой милый старичок… – пробормотала пораженная его резким тоном Линни.

– Я говорю то, что знаю. Скажи, что я в суде или где-нибудь еще, но только дай ему понять, что наша фирма не хочет с ним больше иметь дела.

– А могу я узнать почему? – резко спросила Линни.

– Мэри Линн, – Уэс стукнул кулаком по столу, – когда я просил Пегги послать кого-то к черту, она не спрашивала меня почему, а тотчас в мягкой форме объясняла посетителю, что его не хотят видеть. У меня тысяча дел и нет времени, чтобы вступать с тобой в дискуссию. Делай, что тебе говорят!

– Есть, сэр! – Линни, точно солдат, повернулась на сто восемьдесят градусов, выражая тем самым Уэсу все свое раздражение и злость.

Мистер Гарсиа стоял, склонившись, у ее стола и мял в руках шляпу.

– Мне очень жаль, мистер Гарсиа, – виновато улыбаясь начала Линни. – У мистера Смита никак не получится вас принять. С тех пор как заболел мистер Гарольдс, ему чрезвычайно сложно выкроить свободную минуту…

– А…. – протянул он явно разочарованно. А Линни с грустью подумала о том, что его синему костюму с искрой уже по крайней мере лет двадцать от роду. Ясно, что старик надевает его только по торжественным случаям и наверняка только сегодня утром забрал его из химчистки – специально, чтобы пойти к адвокату. Линни ужасно злилась на мужа. Он должен был хотя бы выслушать старика.

Мистер Гарсиа медленно надел шляпу:

– Мне, конечно, следовало позвонить, прежде чем идти сюда, но я довольно плохо слышу по телефону. Ну ладно, я пойду, а то меня там дочка ждет в машине. Заеду к мистеру Смиту как-нибудь в другой раз. Авось застану, – добавил с надеждой в голосе.

– Видите ли…

"Бедный старичок! Как объяснить ему, что Уэс вообще не желает его видеть?"

– Ну, я, по крайней мере, попытаюсь, – сказал он, вздыхая, и поплелся к двери.

Ком застрял у Линни в горле. Сегодня же вечером она скажет Уэсу, какой он бессердечный.

"Да, – думал Уэс. – Вот Мэри Линн уже перестает меня слушаться. Нет, мне все-таки не следовало брать ее к себе на работу".

И их конфликт из-за Гарсиа был не единственным тому подтверждением. Поступив к нему на работу, Линни стала другой. У нее поменялась прическа, поменялся стиль одежды, поменялось – он это чувствовал – мироощущение. Она сделалась гораздо более уверенной в себе, и Уэс не знал, радоваться этому или нет.

"С другой стороны, – размышлял он, – теперь Линни нравится мне как женщина гораздо больше, нежели, скажем, месяц назад". Уэс нервно провел рукой по волосам. Он так всегда гордился своей железной логикой, а теперь вдруг не в состоянии четко сформулировать, чего он хочет, только предается каким-то сумбурным воспоминаниям. Единственное, что Уэс знал твердо, так это то, что он должен объяснить Линни, что она не имеет никакого права вмешиваться в его дела.