Изабель Вульф - Стеклянная свадьба

– Ну, если ты это чувствовала, не надо было с ним встречаться, – раздраженно парировала она. – В конце концов, это твоя жизнь. Боже мой, ты все еще так наивна, – воскликнула она. – Доверчивая Фейт, какой была, такой и осталась.

– Да, и тебе это было известно. Ты знаешь меня двадцать пять лет. Ты понимала, что я буду слушаться тебя, как всегда. Но беда в том, Лили, что все, что ты мне советовала, было ошибкой.

– Тогда зачем ты слушалась моих советов? – бросила она.

– Ну… потому что мне было плохо, потому что меня больно ранил поступок Питера.

– То, что сделал Питер, было непростительно, – отрезала она.

– Ты уверена? – спросила я. – А я – нет. И в любом случае, не слишком ли это резкое суждение со стороны женщины, встречавшейся с бессчетным количеством женатых мужчин? Да, Лили, Питер мне изменил. Не он первый, не он последний. Ты уверяла меня, что это невозможно простить, но я простила. А когда я сказала, что хочу вернуть его, ты пришла в ужас, ты чуть не взбесилась, и мне твоя реакция показалась странной. Но теперь я понимаю весь смысл твоего поведения: ты жаждала моего развода, – констатировала я. – Мой развод был твоей целью все это время. Ты хотела, чтобы мы с Питером расстались. Видишь ли, я во всем разобралась за время праздников. Еще в «Сноуз», не так ли, ты как бы невзначай обронила ту фразу: «Это просто удивительно, что ты ему так доверяешь». Вот что ты сказала, это и была ложка дегтя, с которой все началось. Вот когда, Лили, я начала подозревать Питера. Вот когда все изменилось. И ты принялась раздувать мои подозрения, как пожар, – продолжала я. – Ты подливала масла в огонь и грелась у этого огня, ты прислала мне статью о неверности и рассказала о том сайте в интернете. Боже мой, ты даже заплатила за частного детектива, – добавила я, – только бы наверняка подбросить мне доказательства неверности Питера. Ты притворялась, что уверена в его невиновности, но делала все, чтобы я убедилась в обратном. Ты заставила меня устроить ему допрос по поводу сигарет и пачки с жевательной резинкой, а я ведь чувствовала, что не надо, не надо этого делать. А как только он во всем признался – ты перешла в наступление.

И каждый раз, стоило мне подумать о том, чтобы вернуться к Питеру, ты убеждала меня остаться с Джосом.

– Я считала, что Джос – отличная партия, – сказала она. – Я не виновата, что он оказался таким подлецом.

– Нет, в этом ты не виновата. Твоя вина в том, что я увязла во всем этом по уши. Если бы я не слушала тебя, я бы давно уже простила Питера. Но я тебя послушала – к моему великому сожалению. Ты разрушила мой брак! – выкрикнула я. – Мы были счастливы, а теперь мы разводимся. И в этом виновата только ты!

Лили потягивала шампанское, глядя на меня с легким презрением.

– Ты дурочка, которая обманывает сама себя, – спокойно отозвалась она. – Вы не были счастливы, ведь так?

– Ошибаешься – были! – крикнула я в ответ. – Мы были счастливы, как голуби, Лили. Как безмятежные свинки в весенней грязи. Счастливы и довольны, как удавы. Так что, отвечая на твой вопрос, Лили, повторяю: мне было хорошо с Питером, спасибо, очень хорошо.

– И очень, очень скучно. Именно так, Фейт. Это было у вас обоих на лбу написано. Вы мучительно хотели перемен.

– Да как ты вообще можешь об этом судить? Ты никогда не была замужем.

– Я говорю о том, что видела, только и всего. Вы были скованы вашим браком по рукам и ногам – оба. Это чувствовалось за версту. Я только помогла вам. Конечно, я тоже заскучала бы после пятнадцати лет жизни с одним и тем же мужчиной. Все эти походы в «Икеа», домик, который надоел до смерти, однообразные шуточки по поводу секса.

Но, как тонко заметил Фрейд, не бывает просто шуток, Фейт.

– Я любила Питера, – настойчиво повторила я. – Мы были счастливы.

– Ты могла бы обмануть меня, но не себя, – ответила она. – Ты сама говорила мне, что вы уже больше года не спите вместе. Ты предпочитала спать с собакой.

– И что в этом такого? Мне нравится спать с собакой. Ты тоже спишь со своей. К тому же, у Питера были неприятности на работе, – добавила я, – а у меня, как тебе известно, ужасное расписание.

– Фейт, – сказала она, – вы оба были разочарованы своей жизнью, хотя, возможно, сами себе не отдавали в этом отчета. Тоска сочилась из каждой вашей поры. Помнишь его тост, немного странный, в котором он в шутку назвал ваш брак «бременем»? Так что не корми меня всеми этими сказками про то, как вы были счастливы.

– Были!

– Не были.

– Были!

– Не были.

– Да ты-то откуда знаешь?

– Если бы вы были счастливы, дурья твоя голова, ты вообще не стала бы меня слушать!

Я уставилась на Лили, шокированная тем, что она только что сказала.

– Если бы вы действительно были так счастливы, как ты мне только что живописала, – добавила она спокойно, – ты бы просто меня послала к черту.

– Так и надо было сделать.

– Но вот чего ты не понимаешь до сих пор, Фейт, стоя здесь и обвиняя меня, так это того, что я желала тебе только добра.

– Ты все время повторяешь, что желаешь мне только добра, но это все ложь.

– Нет. Это правда.

– Это неприкрытая ложь, Лили. Потому что если бы ты желала мне только добра, ты не распространяла бы в прессе грязных слухов о моем муже! – Бокал Лили замер в воздухе. – Ведь это была ты, – просто сказала я. – Она смахнула с юбки невидимые крошки. – Ты, не так ли? – повторила я.

– О чем ты говоришь? – недовольно спросила она.

– Это ты сливала помои газетчикам.

– Фейт, я…

– Брось, даже не пытайся отрицать, потому что я узнала это из достоверного источника. И что хуже всего, это была неправда. Это была жалкая попытка очернить Питера и еще немного подтолкнуть наш развод к его логическому концу. Все это проделала ты, – сказала я удивленно. – Долгое время я считала, что это, должно быть, Энди, а потом решила, что это Оливер с работы Питера. Но про тебя, Лили, несмотря на всю твою нелепую одержимость, я не подумала ни разу. Потому что мы лучшие подруги, или ты забыла? Нашей дружбе уже двадцать пять лет.

– Я… – Ей явно трудно было подобрать слова, да я и не дала ей этой возможности.

– Зачем ты так поступила? – продолжала я. – Мне действительно интересно. Что я такого сделала, чтобы навлечь на себя твой праведный гнев? Чем я тебя обидела, что ты сочла себя вправе обойтись со мной подобным образом? Все, что я знаю, это то, что корнями твоя обида восходит к достопамятному ужину, когда мы отмечали годовщину свадьбы. Что-то произошло тем вечером… Вспомнила! – вдруг воскликнула я. – «Отелло».

Все дело в этом? В том, что я случайно упомянула ту пьесу? Я ненароком напомнила тебе о том единственном случае, когда ты не смогла победить. Это всегда было для тебя больным местом, не так ли, так что ты решила сразу же, тем же вечером, наказать меня.