Кирк Дуглас - Дар

Он хитро улыбнулся, продемонстрировав ровные белые зубы. Патриция еще никогда не видела миссис Спербер такой оживленной и разговорчивой..

– Хови, я просто горжусь вами, – произнесла седовласая адвокатесса. – Вы сумели закончить заседание точно к началу ланча.

Она указала на боковой столик, на котором были сервированы кофе и бутерброды.

– Честно говоря, я надеялся, что сумею управиться с этим делом еще до завтрака, – сказал Хови.

– Такой маленький человечек и такое большое самомнение, – поддразнила миссис Спербер.

Смех еще не стих, когда Патриция попыталась объяснить:

– Но мы не остаемся на ланч. Мигель ведет меня…

– Как же так, моя дорогая! – в голосе у миссис Спербер послышалось откровенное изумление. – Вот-вот начнется экстренное заседание правления, нам предстоит избрать нового председателя правления и новый совет директоров…

Патриция быстро переглянулась с Мигелем. Он стиснул ей руку.

– Дело прежде всего. Хови уже уплетал сэндвич.

– Одно из самых легких дел в моей практике… а все лавры не мне, а матадору. – Он похлопал Мигеля по спине. – Когда вы обнаружили этот номер, дело можно было считать законченным.

Мигель ухмыльнулся.

– Когда у вас возникнет еще какое-нибудь дело, связанное с лошадьми, пригласите меня в помощники.

– А нам и так предстоит другое дело, – вмешалась миссис Спербер. – Уголовный процесс.

Хови доел сэндвич и потер сухонькие ручки.

– С нетерпением жду визита в контору прокурора. С каким наслаждением я потащу этих трех мерзавцев в уголовный суд.

– Нет, Хови, – твердо сказала Патриция.

– А в чем дело?

Хови с недоумением посмотрел на нее.

– Я не хочу никакого уголовного дела.

– Вы не шутите?

– Нет. Оставьте все, как есть. Я не хочу проходить через это еще раз.

– Но, Патриция, – начала миссис Спербер.

– Пожалуйста. Мне хочется положить этому конец. Я ведь всех их знаю еще с тех времен, когда была совсем малышкой. Мы выиграли – и достаточно. А теперь мне их жаль. И хочется поскорее обо всем забыть.

– Я вас не понимаю. – Хови потянулся за следующим сэндвичем. – После всего, что они сделали?

– Мистер Биндер, – вмешался Мигель, – Вы не знаете Патрицию. Ей жаль всех на свете.

Хови с откровенным разочарованием вздохнул.

– На вашем месте, я бы прислушался к ее словам, – сказал Мигель.

Патриция с благодарностью посмотрела на него. Ей не хотелось спорить со своими союзниками и помощниками, но она так устала, так смертельно устала.

Хови переглянулся с миссис Спербер.

– Мне кажется, я остался в меньшинстве, – уныло произнес Хови. – Но вы не будете возражать, Патриция, если я не стану слишком спешить с передачей им этой радостной вести? Пусть помучаются. И под угрозой обвинения в уголовном преступлении они без лишних разговоров подпишут все просьбы об увольнении и об отставке, которые я им подсуну.

Теперь вздохнула Патриция.

– О чем вы грустите, моя дорогая? – спросила миссис Спербер.

– Я только одного не могу понять. Зачем они все это затеяли? Чего им не хватало? У них было столько денег, столько власти… Зачем?

Хови подошел к ней и с полным ртом пробормотал ей на ухо одно-единственное слово:

– Жадность.

Мигель сидел, попивая кофе и пытался вникнуть в смысл разговора, впрочем, безуспешно. Вклады… поставки… реструктурирование… дивиденды… капитальные вложения… реинвестиции… Время от времени Патриция высказывала соображения, которые, судя по всему, в хорошем смысле слова изумляли Хови и миссис Спербер. Мигель очень гордился ею, но все это казалось ему китайской грамотой. Он хорошо владел английским, но, столкнувшись с подобной терминологией, чувствовал себя иностранцем, впервые попавшим в чужую страну.

Стараясь не привлекать к себе внимания, он перешел из конференц-зала в кабинет Патриции. А очутившись там, потянулся к телефону и позвонил в Лиссабон.

– Эмилио?

– Мигель? И ты нашел время вспомнить о старом друге! Какие-нибудь неприятности?

– Сколько времени осталось до начала финальных состязаний в Лиссабоне?

– Но послушай! В этой корриде тебе принять участие все равно не удастся!

– А почему бы и нет? Ведь еще, кажется, шесть недель. Я успею провести три необходимые квалификационные встречи.

– Но ты пропустил две недели, пока болел Пауло, и еще две, пока сидел в тюрьме. Осталось три недели до начала отбора. А в этот уик-энд тебя тоже не будет.

– Почему? Я буду.

– Будешь? Но как тебе удастся…

– Не спорь. Просто подготовь все заранее.

– Ладно-ладно! Твой покорный слуга обо всем позаботится.

Мигель сам не понимал, почему с такой однозначностью объявил о своем решении в разговоре с Эмилио. Он хотел было даже перезвонить ему, но раздумал.

Через полуоткрытую дверь он скользнул обратно в конференц-зал. Помещение уже заполняли люди в строгих костюмах. Должно быть, это начали прибывать участники экстренного совещания. С этими людьми у него не было ничего общего. И, наверное, лучше всего ему уйти отсюда. Да, именно так – вернуться на ферму Патриции и дожидаться там ее возвращения. Да и ему сразу же станет веселее, едва он оседлает Харпало. На скорую руку Мигель набросал записку и попросил секретаршу передать ее Патриции. Она наверняка поймет его правильно.

Но Патриция не поняла его. Она сидела в машине, забившись в уголок, чувствуя себя совершенно измотанной. Какими чудовищными выдались последние две недели – но теперь все кончилось, и ей не терпелось обрести долгожданный покой в объятиях у Мигеля. Почему же он не дождался ее?

Ну, конечно, ему стало скучно и поэтому захотелось поскорей очутиться в седле и развеяться. Она пыталась посмотреть на происшедшее его глазами. Нельзя в конце концов быть настолько эгоистичной…

К тому времени, как машина подъехала к ферме, Патриция уже совладала со своими чувствами.

Все на ферме было, на первый взгляд, в порядке. Лошади мирно паслись. Вечернее солнце заливало медовым светом луга. Могильник павших лошадей был сровнен с землей. В живописных сумерках казалось, что все случившееся было только дурным сном.

Эдгар стоял у нового сарая, наблюдая за разгрузкой машины с сеном. Он приветственно помахал ей.

– А где мистер Кардига? – крикнула она из открытого окошка машины.

– В лесу! Он только что умчался! – прокричал Эдгар в ответ.

Патриция улыбнулась. Прекрасный летний вечер был, как нарочно, создан для конной прогулки вдвоем; она наверняка сумеет нагнать его. Но когда машина въехала на прямую, ведущую к дому, аллею, улыбку с лица Патриции как рукой стерло. Прямо перед домом стояла машина Лауры, мотор был включен, а задняя дверца распахнута. Патриция невольно задрожала. Встретиться сейчас с Лаурой было бы для нее невыносимо. Она отослала машину, а сама вошла в дом черным ходом, чтобы избежать нежеланной встречи.